Одержимость

Кейтлин только раз видела такие же глаза: когда мужчина с кожей цвета карамели остановил ее в аэропорту. Когда она заглянула в его глаза, у нее возникло ощущение прожитых столетий. Тысячелетий. Так много лет, что сама попытка понять их заставила ее отпрянуть от него.

В глаза этой женщины тоже были годы, прошедшие со времен ледникового периода.

Кейтлин услышала свой собственный вдох.

— Кто же вы? — выпалила она, прежде чем смогла себя остановить.

Загадочные голубые глаза, покрытые густыми ресницами, закрылись.

— Я же сказала вам: Мерениан. — Затем ее глаза поднялись, она безотрывно смотрела на них. — Я одна из Братства, — сказала женщина. — У нас здесь немного правил, но вот это нарушать нельзя. Никто, забравший жизнь человека, не может сюда заходить.

Она посмотрела на Габриэля и добавила:

— Мне жаль.

Волна чистой ярости захлестнула Кейт. Она почувствовала, что покраснела. Но Роб заговорил раньше, чем она смогла это сделать, и он был зол так же, как обычно, когда выходил из себя.

— Вы не можете так поступить, — сказал он. — Габриэль не… А что, если это была самозащита? — потребовал Роб ответа на свой бессвязный вопрос.

— Мне жаль, — повторила Мерениан. — Я не могу изменить правила. Аспект это запрещает.

Она казалась полной сожаления, но невозмутимой, вполне готовой стоять здесь весь вечер и обсуждать этот вопрос.

«Расслабленная, но непреклонная, — оцепенело думала Кейт. — Совершенно непреклонная».

— Кто такой Аспект? — вопрошал Льюис.

— Не кто. А что. Это наша философия, и она не предусматривает исключений для лишения жизни в результате несчастного случая.

— Но вы не можете просто не впустить его, — горячился Роб. — Не можете.

— О нем позаботятся. За садами есть здание, где он может остановиться. Он просто не может зайти в дом.

Сеть гудела от возмущения. Роб решительно сказал:

— Тогда мы тоже не можем войти в дом. Мы не пойдем без него!

В его голосе была совершенная убежденность, она вывела Кейт из молчаливого изумления.

— Он прав, — произнесла она. — Мы не пойдем.

— Он один из нас, — сказала Анна.

— И это дурацкое правило, — добавил Льюис.

Они все стояли плечом к плечу, единые в своей решимости. Все, кроме Лидии, которая стояла в стороне, выглядя сомневающейся… и Габриэля.

Габриэль отодвинулся прочь от них. На его лице была слабая блеклая улыбка, которой он ранее одарил Роба.

— Идите, — сказал он, обращаясь непосредственно к Робу. — Вы должны.

— Нет, не должны. — Теперь Роб стоял прямо перед ним, горя золотым в голубых сумерках, контрастируя с бледным лицом и темными волосами Габриэля.

«Солнце и черная дыра, — подумала Кейт. — Вечные противоположности. Только в этот раз они боролись друг за друга».

— Нет, должны, — настаивал Габриэль. — Зайдите и узнайте, что происходит. Я подожду. Мне плевать.

Ложь. Кейт могла отчетливо почувствовать ее в сети. Но никто не упомянул об этом. Мерениан все еще ждала, у нее было выражение лица человека, для которого минуты были ничем.

Роб медленно выдохнул.

— Хорошо, — сказал он наконец. Его голос был мрачным, а взгляд, которым он окинул Мерениан, не был дружелюбным.

— Жди здесь, — сказала Мерениан Габриэлю. — Кто-нибудь придет за тобой. — Она направилась к дому.

Кейтлин пошла следом, но ее ноги были тяжелыми, и она дважды оглянулась. Габриэль выглядел фактически маленьким, стоя в одиночестве в сгущающейся темноте.

Белый дом был сделан из камня и внутри был просторным, в нем было тихо, как в соборе. Пол тоже был каменным. Возможно, раньше это и был храм.

Но мебель, та, которую Кейтлин смогла увидеть, была простой. Там были резные деревянные скамейки и стулья, которые походили на колониальные. Она мельком увидела станок в одной из многих уединенных комнат.