Одержимость

Они бы оба заснули.

Вот чего он хотел – простого отдыха, мира, времени для подзарядки. Потому что сообщение Творца было ясно как день: война продолжается, вне зависимости от понесенных потерь.

– Ад и преисподни.

Ему никогда не нравился Найджел. Его бесила маниакальная нужда парня следовать правилам, приправленная английскими замашками босса. Но он не желал архангелу смерти… и, черт, Колин? Подпишите как «Разъяренный-мать его-псих». К тому же, сложно сказать, что думают два других архангела, и если они были и вполовину так же злы, как и Колин? Джим с таким же успехом может сдаться на милость Девины, прежде чем они оторвут ему все конечности.

Он зашел в свою комнату и бросил одежду у двери. Тряпки он сожжет завтра… и да, он расскажет Эдриану, что происходит. А также узнает у парня, каковы успехи с душой.

Время двигаться вперед.

Один из давно выученных уроков – нельзя вернуть прошлое. История – единственное незыблемое для всех и каждого, смертных и бессмертных… и даже она менялась в зависимости от того, что тебе известно о происходящих событиях. Невозможно вернуться назад и изменить принятое Найджелом решение. Можно идти только вперед.

Блин, ему нужно…

– Джим?

Голос Сисси остановил его тело, но заставил сердце биться быстрее.

– Сисси…?

– Я решила дождаться тебя. И уснула.

Он мог представить ее на своих подушках, в полу сидячем положении, глаза заспанные, волосы слегка спутаны.

– Я могу присоединиться к тебе? – сказал он хрипло.

– Что такое? Что-то случилось?

Послышался шорох, и что-то свалилось на пол.

– Нет, не включай свет.

Он не хотел, чтобы она видела, в каком он был виде. Может, к утру… да, к утру, он вернется к нормальному состоянию.

И, что важнее, он обязательно вернется к норме, ведь все дороги вели к Девине. Страдания Сисси и ее семьи. Найджела. Колина. Эдриана. Те кости домино, упавшие благодаря удару наманикюренного пальца демона.

Она должна проиграть войну… без вариантов. Но этого будет мало. Она должна испытать агонию, которую приносила другим… и это возможно только в том случае, если он заберет единственное, что было важного для нее.

Ее коллекцию всякого дерьма.

Так или иначе, до окончания войны, он найдет это дерьмо и сожжет все. Тогда она узнает, каково это – испытать боль, которую она приносила другим.

Око за око. А после? Он победит ее в этой игре и напоследок пошлет нахрен, перед тем, как она превратится в прах.

– Так можно? – спросил он.

– У тебя странный голос… в смысле, да, конечно.

Будь он джентльменом, он был надел что-нибудь…

И, вот так неожиданность, даже будучи полностью вымотанным, он подошел к шкафу и натянул штаны и майку перед тем, как подойти к кровати.

Теплая и мягкая, она пахла шампунем и мылом, который Эдриан купил для нее. Божественная женщина…

– Что ты сказал? – прошептала она.

Дерьмо.

– Ничего. – Он прокашлялся. – Я рад, что ты здесь.

– Я тоже.

Когда ее рука скользнула вокруг его талии, она была очень нежна, будто Сисси знала, что ему больно. А может, в этом вся она.

И это было странно, подумал Джим, но лежа рядом с ней, он чувствовал себя дома. Он на протяжении долгого времени был бродягой, не имел своего дома, и это мощное спокойствие шокировало, казалось слабостью… но в этой тихой темноте, все было таким правильным…

Сисси придвинулась еще ближе, и когда она сменила позу и потерлась грудью о его бок, от ощущения мягкой округлости он втянул воздух ноздрями.

– Джим? – сказала она, ее голос прозвучал у его уха. – Ты в порядке?

Он еще дальше отодвинул нижнюю часть тела.

– Да?

– Судя по твоему голосу, тебе больно.

Когда он не ответил, Сисси сделала глубокий вдох, будто от раздражения… и ее грудь снова дернулась, касаясь его, его футболка не представляла собой никакого барьера.

Он знал наверняка, что на ней не было бюстгальтера.

– Джим, знаешь, что я поняла? Разговоры могут помочь.

О, Боже, она с таким же успехом могла распять его на дыбе: член ожил, несмотря на истерзанное тело, эрекция казалась мучительным предательством по отношению к девочке. К несчастью, не похоже, что он мог остановить мощную нужду забраться на нее сверху, осторожно обхватить ее красивое лицо своими жесткими руками со шрамами и…

– Мой босс умер сегодня.

Когда Сисси напряглась, он подумал, да, изображение Найджела в луже серебряной крови смело эрекцию под чистую. И ему было ненавистно, что он использовал суицид для решения своей проблемы, но это – не единственная причина, по которой он заговорил о том ужасе. Он хотел поговорить об этом. С ней.

– Я не хочу пугать тебя, – пробормотал он. – И, знаешь, однажды я принесу тебе хорошие новости. Обещаю.

Сисси села.

– Что случилось?

– Я не знаю. Я пошел туда, чтобы встретиться с ним и… все заперто, никого не было рядом, и когда я начал искать, то нашел его. Мертвого.

– Господи… Иисусе.

– Моя реакция была такой же. – Нет причин упоминать чувство вины в этом. Сисси по самые уши повязла в этом, и, видит Бог, он несет достаточно вины за них обоих. – У меня мышление стратега… но я никогда не предвидел такого.

– Что насчет Колина…?

Его мозг зацепился за что-то. Но Джим отмахнулся от предчувствия.

Он также не собирался упоминать про нападение. – Не важно. Совсем нет.

Сисси легла рядом с ним, каким-то образом оказавшись почти на его груди. И, несмотря на раны от кинжала, он не попросил ее сдвинуться.

Вместо этого, когда ее прямые волосы упали на него, щекоча предплечье, Джим украдкой погладил их… и одного раза оказалось мало. На самом деле, поигрывая с шелковыми, прямыми кончиками, он обнаружил, что готов делать это до конца своей сверхъестественной жизни.

– Я оказался прав относительно Пса, – пробормотал он.

– В каком плане?

Он покачал головой, волна истощения накрыла его, лишая остатков сил.

– Я, правда, рад, что ты была здесь, когда я вошел.

Сисси устроилась на сгибе его руки, и это было так чертовски правильно, они двое, лежавшие вместе в темноте, которая, в кои-то веки, несла не угрозу, а умиротворение.

К слову о девственности…

– Я никогда не делал этого, – услышал он себя.

– Чего?

– Лежал с женщиной, вот так.