Один из семидесяти

Праздник Митры начинался глубокой ночью и продолжался до восхода солнца. Тьма, как известно, есть время выбора – сознательного принятия или отречения от зла и заблуждений.

Каждый год в день праздника Митры все зардушти [28] , начиная с мобедов [29] , прилюдно клялись до самой смерти защищать Бессмертный Огонь и Чистую Веру Ахура-Мазды.

Праздник начинался неизменно в храме – святилище огня. На алтаре в медной чаше горел священный огонь. Здесь же стояла лорка [30] . В праздник Ахура-Митры она была заполнена дарами из семи составляющих: миндаля, фисташек, грецкого ореха, хурмы, инжира, винограда и граната. В вазах, расставленных по всему храму, стояли букеты душистых полевых цветов, в кувшины налита прохладная родниковая вода, а на подносах лежал горячий хлеб.

28

истинно верующие

29

главный священнослужитель храма

30

ритуальный сосуд

В храме в этот день готовили специальную для этого праздника хаому [31] . Каждый правоверный приносил с собой некоторое количество вина, в общий котел добавляли также приготовленную в храме заготовку хаомы, корицу и шафран и на треть разбавляли родниковой водой. Пропитавшись общей радостью и молитвами, хаома считалась полезной, особенно для стариков и тех, кто испытывал недомогание.

Дома в этот праздник мужчины и женщины подтверждали клятвой свое стремление быть верными друг другу в семейных узах и воспитании детей. Произнося клятву, становились на одно колено (мужчина на левое, женщина на правое), лицом на восток. Затем скрепляли договор действием: откусывали небольшой кусок от свежего хлеба и запивали глотком вина, и только тогда поднимались с колен.

31

ритуальный напиток на основе растения, содержащего эфедрин

А с восходом солнца натрудившиеся накануне правоверные, сморенные хаомой и ночным весельем, с легким сердцем возвращались в дома, прямиком на свои мягкие лежанки. Назавтра следовало продолжение праздника, а это для многих означало, что можно будет хорошенько выспаться.

В домах в честь Митры горело ровно пять светильников. В эти дни предписывалось употреблять больше сладкого, а вот мясо было под запретом. Тяжелая пища замедляет работу мысли, а дни праздника Митры – это время, когда стоило хорошенько пораскинуть мозгами.

С самого утра на открытых пространствах жгли высокие костры, но прыгать через них как в Новруз запрещалось.

Опытные сладкоголосые женщины соревновались в умении петь, молодые – петь и танцевать. Нередко к ним присоединялись мужчины. И тогда выстраивался большой праздничный веселый хор или хоровод. После домашних застолий и длительных возлияний, ограничивающихся легкой закуской, некоторые старики, как правило, чувствовали себя излишне самоуверенно и начинали всячески подтрунивать над молодежью, вызывая парней на рукопашный бой, а то и немедля сразиться в любимую игру човган [32] .

32

древняя азербайджанская конная игра, внесена в список нематериального наследия ЮНЕСКО

Човган – мерило достоинства и чести

Чтобы выигрывать, прежде всего нужно играть.

Альберт Эйнштейн

Это была командная игра, и суть ее заключалась в том, чтобы, сидя в седле, отнять у противника плотный шар – тряпичный или сваленный из шерсти, скатанный из камыша или ивовых прутьев, – а затем загнать его в большие деревянные ворота противника. Шар наездники гоняли при помощи длинной загнутой внизу палки.

Хотя поначалу човган был всего лишь упражнением для развития ловкости у военных, очень скоро игра стала захватывающим развлечением для всех без исключения мужчин, включая царских отпрысков и приближенных. Играли от мала до велика, богатые и неимущие. Безлошадные бедняки устраивали пешие турниры – с палками в руках гонялись за шаром по траве.

Говорят, човган завезли торговцы, побывавшие в Индии, но если и так, то произошло это достаточно давно. Целые поколения местных мужчин выросли на этой игре. Човган был так же неразделим с их жизнью, как конь и горы.

Для богатых родителей она была не чем иным, как мерой силы, ловкости и смекалки подросших наследников. В борьбе юнцам представлялась возможность проявить как свои достоинства, так и недостатки характера, что учитывалось при выборе кандидата на придворную или военную должность.

Особо отличившиеся игроки нередко наделялись разными прозвищами: Ловкач, Смельчак, Хитрец, а то и Лентяй, Косолапый или того хуже – Трус. Даже по прошествии лет, когда заговаривали о ком-то из своих соплеменников, в памяти прежде всплывало его прозвище.

Човган мог опозорить целый род или возвысить даже самого безвестного юношу, если тот смог проявить в игре чудеса смекалки и храбрости. В этой игре не имело значения, из какой семьи был игрок, здесь все были равны.

Однажды в игре между богатыми юнцами и их слугами хозяин, возмущенный исходом игры не в свою пользу, не удержался и огрел палкой противника, своего слугу. Да так, что тот скатился с коня.

Зрители освистали его поведение, а на следующий день впавший в ярость игрок получил предписание от правителя покинуть Газаку – его отправили служить в самый глухой угол государства, и больше никто о нем не слышал.

Чужие обычаи

Не спрашивай у того, кто много ходил, спрашивай у того, кто много видел.

Восточная пословица

Как-то за работой Давид и Ашан разговорились.

– В Атропатене много племен, и каждый народ говорит по-своему, – рассказывал хозяин о своей стране. – Но есть языки, которые объединяют людей.

Давид согласно покачал головой.

– Не знал бы ты, к примеру, арамейского, я бы тебе работу не дал. А вообще я кутий и с женой разговариваю только на языке своего племени.

– Твоя жена не говорит по-арамейски?

– А зачем? Разнородцы между собой договариваются на арамейском, мидийцы в Атропатене говорят на языке койнэ, а в домах каждый на своем. Жена редко выходит из дома, воспитывает моих сыновей, а они не должны забывать родного языка.

– Мудро.

А вот если бы ты знал и мой язык, я платил бы тебе целых два ассария вместо одного, – улыбнулся Ашан.

– У меня будет время научиться! – весело ответил Давид. – И я сделаю это с удовольствием, из уважения к твоему народу!

– Приятно слышать, – улыбнулся Ашан, продолжая работать. – Но со мной и моими сыновьями говори по-арамейски. Он им еще пригодится, когда они отправятся по торговым делам куда-нибудь на Восток. Когда у меня родится дочь, если это, конечно, угодно богам, – вознес он руки к небу, – она будет говорить только на родном языке. Чтобы затем учить своих детей, моих внуков. Сохранять язык и обычаи рода – женское дело.

Ашан был добрым человеком. Правда, не настолько богобоязненным, как того хотелось местным священнослужителям.