Один поцелуй до другого мира

Ксандор вынул кинжал, но повелитель, увидев творящееся беззаконие, издал гневный возглас и щелкнул пальцами — оковы сползли с рук Ивы. Она села, растирая покрасневшую кожу. На Ксандора старалась не смотреть. Ей казалось, она до сих пор видит его удивленно изломанные брови, до сих пор чувствует горячую липкую кровь на своих пальцах.

— Я поверил тебе, — сказал Ксандор словно в ответ на ее мысли. — Ненависть в твоих глазах невозможно было подделать.

— Я должна была ненавидеть, — тихо ответила Ива. — Иначе не смогла бы ударить…

Что он думает о ней теперь? Презирает? Затаил зло? Отомстит, когда представится возможность?

Ива исподтишка взглянула на Ксандора, надеясь прочитать ответ на его лице. А этот негодяй, вдохновившись примером повелителя, грыз травинку и разглядывал облака, плывущие по безмятежному небу. Издевается?

— Ты все сделала правильно, — сказал он вдруг, так и не повернув головы в сторону Ивы.

Что это? Похвала? Не нуждается она в его похвале!

— Ты все равно мой враг! — прошипела она. — Враг, с которым я временно заключила договор!

— Все верно, — кивнул Ксандор. — И не забывай об этом, когда мы вернемся в наш мир! Не жди привилегий и снисхождения. Если алых жриц признают виновными — пощады не будет!

Ива набрала в грудь побольше воздуха, собираясь высказать Ксандору все, что думает о нем! И… медленно выдохнула: упертого префекта не переубедить.

— Не знаю, кто тебе внушил то, что мы зло, — только и сказала она. — Вот эльфы и орки тоже враждовали столько лет… Мог ли кто-то подумать, что они заключат союз? Против теневиков… Ох, Ксандор. Мне кажется, мы не выполнили миссии. Война — она и есть война. Просто стороны поменялись.

— Теневики — не живые существа. Это порождения тьмы. Они давно мертвы и делают мертвым все, до чего доберутся, — спокойно, даже буднично объяснил Ксандор и, в ответ на изумленный взгляд Ивы, добавил: — Дорога в Кеймариэль была долгой. Мы о многом успели поговорить с Тильнором.

Он помолчал и закончил:

— Война, что ожидает их, идеальна.

Ива нахмурилась, не понимая.

— Идеальна?

— Война между добром и злом.

Два врага сидели на земле, соприкоснувшись плечами. Рана тянула Ксандора вправо, вывихнутая нога Ивы, на которую больно было упираться, косила ее влево. Ива подумала было, что надо отодвинуться: не дело вот так запросто опираться на ненавистного префекта. Но солнышко ласково пригревало, ветер приносил запахи цветов, какая-то неугомонная пичуга тренькала в листве старого ясеня — Ива вздохнула и осталась сидеть как сидела.

— Пора уходить? — спросила она.

Ксандор хмыкнул. Ива уже научилась различать в этих сдержанных хмыканьях скрытый смех.

— Что?! — вспыхнула алая жрица.

— Ты себя слышала? Эти умоляющие нотки в твоем голосе! «Еще минуточку, еще чуть-чуть!» Неужели так сильно не хочется меня целовать?

Вместо ответа Ива толкнула его локтем в бок, попала по ране. Ксандор побелел, покрылся испариной и посмотрел зверем. Но, к его чести, даже не выругался.

— Прости… Проклятие! Ксандор! Я не должна просить у тебя прощения!

— Не должна. И незачем так орать.

— Хорошо! Целуй! Только быстро!

— Я не могу тебя целовать, когда ты кричишь мне в ухо! Хотелось бы сосредоточиться и на этот раз оказаться там, где планируется! Тебе бы тоже не мешало собраться и…

— Весьма трудно, знаешь ли, сконцентрироваться, когда ты ощупываешь языком мои гланды!

Ива и Ксандор впервые за это время посмотрели в глаза друг другу, замерли, тяжело дыша. Неизвестно, чем бы закончился этот поединок взглядов, но повелитель, про которого они благополучно забыли, решил о себе напомнить.

— Я ждал достаточно! — раздался тихий, вкрадчивый голос, который, однако, заставил Иву и Ксандора отшатнуться друг от друга.

Тиомар плавно опустился на землю, перетек, точно ртуть.

— Я долго ждал. Я хочу услышать объяснения. Поцелуй придется отложить… лет на десять. Когда кана Анадор выйдет из темницы за недопустимые отношения с лучницей своего отряда.

Голос повелителя шелестел, как трава, но Ива заметила, что на дне его холодных, прозрачных глаз плещется яркая синева. Что-то изменилось в Тиомаре за этот день, что-то всколыхнуло его душу, возвращая краски окружающего мира. Даже дворец, Ива заметила это только сейчас, покрылся молодыми, зелеными побегами.

— Он не кана Анадор, — призналась Ива. — А я не Эя. Я говорила правду…

Повелитель Тиомар слушал, не перебивая. Ива затрепетала под его немигающим взглядом.

— Мы из другого мира, — подхватил Ксандор. — У вас есть легенды, в которых рассказывается о таких, как мы. О странниках.

История не заняла слишком много времени. Тиомар застыл, словно изваяние, и непонятно было, верит ли он в услышанное или оторопел от наглого вранья. Но вот Ксандор замолчал, а повелитель кивнул.

— Я верю. Не так давно я говорил с одним из странников. С того момента луна умирала и рождалась заново двенадцать раз.

Ива и Ксандор переглянулись. Ксандор был мертвенно бледен. Видно, рана снова беспокоила его.

— Вы ошибаетесь, повелитель! — горячо воскликнула Ива. — Этот способ не использовали десятки… Нет, сотни лет!

— Я не могу ошибаться! — глаза Тиомара вспыхнули бледным пламенем, заставляя Иву опустить взгляд. — Я разговаривал со странником!

— Вы знаете, как его звали? — чужим голосом, будто что-то мешало ему в горле, вытолкнул Ксандор. — Его настоящее имя.

— Да, — уязвленный повелитель сделал длинную паузу, за время которой Ива успела взглянуть на Ксандора, снова поразиться его бледности, и вновь потупиться. — Его звали Роб.

*** 23 ***

Роб. Ива уже слышала это имя: Ксандор произнес его в забытьи, когда Ива ранила его. Кто же этот Роб?

— Он жив? — резко спросил Ксандор.

Странно, но повелитель никак не отреагировал на дерзость. Поглядел снисходительно, как взрослый и мудрый смотрит на бестолкового юнца.

— Он дорог тебе, — Тиомар не спрашивал, он утверждал. — Он жив. Был жив, когда я видел его в последний раз. Хотя едва не погиб от моей руки.

Ива поежилась, ей захотелось почесать спину: показалось, что острые верхушки ростков снова щекочут кожу.

— Смотрю, у вас не принято церемониться со своими.

— Он не был одним из нас, — повелитель ронял слова размеренно, точно каждое было золотой монетой и Тиомар решал, достойны ли странники этого знания.

Сказал и снова замолчал.

— А кем же?..— не выдержала Ива, но Ксандор накрыл ее руку ладонью.

Его ладонь была горячей. По виску скатилась капля пота. Бледные губы сжаты. «Молчи, молчи…» — просил Ксандор этим прикосновением. Ива вдруг поняла, как он боится — впервые за все то время, что она знала его — боится, что повелитель замолчит и ничего больше не скажет про Роба.