Один против всех

–  Светлана?
– удивился Черных.
– Ах, эта… - Он помолчал.
– Я же тебе ее вернул, чего ты от меня хочешь?

–  Пропала она, пропала, ты чего не понимаешь, что ли?

–  Ну пропала, - вяло сказал Черных.
– Ты операцию-то сделал?

–  Так, Черных, объясняю популярно, только для тебя… Почему я ввязался в эту твою байду с «Русским путем»?

–  Почему?
– вопрос показался ему странным.
– Ради спасения России, будущего нации…

–  Ради спасения Светланы и ее будущего, понял?

–  Да, действительно. И чего же ты хочешь?

–  Продолжаю популярно объяснять. Так как Светланы сейчас рядом со мной нет, то и резона сотрудничать с тобой я не вижу! Чао, как говорится, какао!

–  Что?
– закричал Черных, - что ты сказал?

«Ага, пробрало», - подумал я, а вслух произнес жестким стальным голосом, так подходящим к моему новому лицу:

–  Я сказал, что не вижу смысла в нашем дальнейшем сотрудничестве.

–  Нет, это я понял, а потом?

–  Потом?
– переспросил я.
– Потом - чао-какао.

–  Подожди, - голос Черных изменился, стал каким-то другим, человеческим, что ли, - подожди минутку, пожалуйста…

–  Пожалуйста, - ответил я и стал ждать.

Черных у себя в Германии глубоко вздохнул, шмыгнул носом и снова замолчал. Я вытащил платок и протер Наташкину фотографию, глаза у нее стали смотреть веселее.

–  Леша, ты слушаешь? У твоей Светланы вшита капсула, я тебе говорил, что ее можно активировать радиоимпульсом. Так вот, этот чип, реагирующий на радиоволны, может служить в качестве маяка, по нему можно определить, где находится субъект-носитель. Ты меня понял?

–  Понял, - сказал я.

Все-таки этот Черных - голова, хоть и сволочь.

–  Завтра… Нет, завтра не получится, послезавтра свяжись со мной, я переправлю в Питер датчик, по которому можно определить местонахождение носителя. Отсюда, из Германии, не получится - далеко, а в Питере, если она в Питере, точность локации до нескольких метров. Все понял? Послезавтра обязательно свяжись со мной, ты мне нужен, у нас впереди великие дела!

–  Понял, - сказал я, - свяжусь, - и добавил назло Черных: - Чао тебе, какао!..

Наташка на фотографии смотрела совсем весело, я поцеловал ее в холодные эмалевые губы и бодро пошел на станцию. Нужно было думать, где провести эти два дня.

Глава десятая Черный ворон на гербе

Я набрал номер и приготовился ждать. По моему разумению, трубку должны были снять не сразу.

–  Слушаю вас внимательно, - ответил дрожащий мужской голос.

–  Палыч?
– спросил я сурово.
– Господин Совков с вами говорит.

–  Да! Я слушаю вас, господин Совков!
– голос Палыча изменился, стал бодр и услужлив.

–  Мне нужно встретиться с вами! Крайне необходимо! Продиктуйте ваш адрес!

–  Но я…

–  Диктуйте, Палыч, время не ждет! Вы живете в Ульянке?

–  Да, но откуда… Ну, конечно, у партии длинные руки… Я понимаю…

–  Говорите адрес, - сказал я совсем сурово.

Палыч вздохнул и продиктовал мне адрес: улица Лени Голикова, дом… квартира…

–  Через полчаса буду, ждите!

Палыч снова вздохнул.

«А не фиг было в политику влезать», - мстительно подумал я и пошел к станции метро. От «Балтийской» до «Проспекта Ветеранов» можно доехать без пересадок.

Дверь мне открыл здоровый рыжий кот со злыми глазами, рядом стояла девушка в шортах и старой футболке с дырой на животе.

–  Вы - господин Совков?
– спросила девушка.
– Здравствуйте! Меня зовут Маша, а это - Сеня. Папа сейчас придет, он в магазин пошел.

Она посторонилась, пропуская меня в квартиру. Сеня с места не сдвинулся.

–  А я думал, это кот мне дверь открыл.

–  Нет, Сеня умный, он посторонним дверь не открывает! На кухню, на кухню, - направила она меня, - мы ремонт делать собираемся, в комнатах - бардак!

Сеня первый прошел на кухню и рухнул на пол.

–  Садитесь, - Маша поставила мне табуретку, а сама уселась на подоконник и начала меня рассматривать.

–  А вы не похожи на «путейца», - заключила она, окончив оценку моей внешности.

–  Да?
– удивился я. Ни одного «путейца», кроме Палыча, я до сих пор не видел, а на него действительно был не похож.

–  Да!
– подтвердила она - Вы больше на Джеймса Бонда похожи. Такое мужественное, волевое лицо, так и хочется в вас влюбиться.

Она спрыгнула с подоконника и, перешагнув через Сеню, пошла к дверям.

–  Или отдаться, - закончила она свою мысль, - без большой и светлой любви. Папа сейчас придет, а я пока переоденусь.

Оставшись один, я подумал о том, что, может быть, имеет смысл уехать к Годунову и провести двое суток на паруснике или, в крайнем случае, в клубе…

Входная дверь скрипнула, и на кухне возник Палыч с клеенчатой сумкой в руках.

–  Вот, - сказал он, выгружая на стол бутылку водки, пакет с морщинистыми солеными огурцами и полбуханки хлеба.
– Купил! Здравствуйте, господин Совков!

–  Что это?
– спросил я.

–  Водка, огурцы, хлеб, - удивился моему неведению Палыч, - капусты квашеной не было, извините.

–  Зачем?

Палыч хитро улыбнулся и, закрыв глаза, процитировал неведомый мне документ:

–  Член «Партии угнетенного русского народа „Русский путь“ свято блюдет и совершает национальные обычаи и обряды Великого Русского Народа и…

–  Ясно, - сказал я, - хорошо.

Палыч достал два граненых стакана и тарелку под огурцы.

–  Хлеб ломать будем, как положено?
– уточнил он.

–  Как положено, - подтвердил я.

Палыч неумело открыл бутылку, разлил по стаканам, сильно ошибившись в мою пользу, и сказал:

–  Вздрогнем?

Вздрогнули, отчего Палыч сморщился, как соленый огурец, и начал хватать ртом воздух.

–  Закусите, - подвинул я к нему огурцы.

–  После первой не закусываю, - с трудом произнес Палыч.