Один против всех
Шрифт:
Девчата-матроски били себя кулачками в тяжелые груди и клялись, что не будут беспокоить меня ночью, дадут отдохнуть и выспаться, и, вообще, они устали и у них болит голова. То есть - две головы, одна у Люды, другая у Марины.
Однако ночью кто-то проник в мою каюту, нагло залез под одеяло и начал трогать меня за разные места. Я в долгу не остался и тоже принялся хватать взломщика, да так, что ему - взломщику - мало не показалось.
Таинственный незнакомец оказался существом женского пола, чему я, признаться, не удивился, но ближе идентифицировать женское существо не удалось. Вскоре оно начало издавать стоны и крики, потом уснуло, а утром исчезло до того, как я открыл глаза.
Завтрак мне принесла Люда,
План Годунова был прост. Каждый день, с чиновничьей регулярностью, с 12.00 до 14.00, полковник Кишкин допрашивает Светлану. Утром у Кишкина планерка и пятиминутка, с 14.00 до 15.00 обед, а после 15.00 полковник занимается своими непосредственными канцелярскими обязанностями. Но с 12.00 до 14.00 он запирается со Светланой в комнате для допросов и пытается у нее вызнать, где я скрываюсь от правосудия и, скорей всего, где запрятаны похищенные мною миллионы.
– Не будем считать полковника Кишкина бессребреником, - сказал Годунов, - миллион, он и в ФСБ миллион!
Следовательно, я должен был позвонить Кишкину в это время, с 12.00 до 14.00, предложить отдать себя в его лапы в обмен на освобождение Светланы и намекнуть на несметные сокровища, которые достанутся полковнику вместе с орденами, медалями и почетным повышением по службе.
Глава одиннадцатая
Свободу женщинам!
Счет времени Светлана уже потеряла.
В камере постоянно горела слабая лампочка в проволочном колпаке-сетке, комната, где ее изо дня в день допрашивал один и тот же пожилой мужчина с лицом бухгалтера или бюрократа, тоже была без окон, часов и календаря. Привинченный к полу стул и письменный стол пятидесятых годов с черным телефонным аппаратом - вот и все, что было в комнате допросов. Причем телефон, дань бюрократским привычкам полковника Кишкина, тоже намертво привернули к столу и оторвать его, чтобы дать по голове следователю, было совершенно невозможно.
Светлану приводила женщина-конвоир, сажала ее на стул, снимала с рук металлические браслеты-наручники и до прихода пожилого «бухгалтера» оставалась стоять в дверях. Почему-то казалось, что мужчина приходит всегда в одно и то же время, хотя точно знать этого Светлана, конечно же, не могла.
Мужчина входил, кивком отпускал охранницу и усаживался за стол. Делал он это долго и обстоятельно, как человек, большую часть жизни проведший за письменным столом и уже считающий его своей составной частью, продолжением самого себя. Он раскладывал на столе бумаги, которые так и оставались чистыми, справа от бумаг помещались две авторучки, слева два карандаша, один из которых, красный, был всегда остро заточен.
Второй карандаш Светлана так толком и не смогла рассмотреть, потому что мужчина во время допроса постоянно крутил его в руках или с треском катал по столу. Потом мужчина снимал наручные часы и устраивал их рядом с красным карандашом.
И только после этого начинался допрос. Мужчину интересовали только два вопроса - где сейчас находится гражданин Костюков Алексей Михайлович, известный в преступных кругах под именем Кастет, и где деньги, похищенные у трудового народа вышеупомянутым Кастетом. Похоже, второй вопрос, вопрос денег, интересовал мужчину больше, потому что задавал он его чаще и сильно при этом волновался.
Светлана ответить на эти вопросы не могла, потому что не знала, но если бы и знала, то постаралась бы это скрыть.
Но ей скрывать было нечего, и она честно отвечала на все вопросы - нет, не знаю, чем приводила охочего до чужих денег мужчину в состояние крайнего волнения. Иногда он вскакивал со своего скрипучего стула и принимался бегать по комнате, крича всякие гадости в адрес Светланы, Алексея и всего преступного сообщества в целом.Однажды мужчина пришел и с торжествующим видом заявил, что все подельники Кастета пойманы и уже дают показания, поэтому ее, Светлану, может спасти от тюрьмы только чистосердечное признание в том, что ей известно, где прячется ее хахаль, а также, самое главное, где таятся похищенные им сокровища, которые срочно нужно вернуть трудовому народу.
Иначе, объяснил мужчина, старики не получат пенсий, а многодетные матери - пособий, и бедные крохи будут тянуть исхудалые руки с немой просьбой - мама, дай хлеба! А многодетные матери проклянут имя Кастета в веках…
Но ответом ему, как всегда, было честное «не знаю».
И в этот раз все проходило по привычному сценарию. Светлана, сгорбившись, сидела на жестком неудобном стуле и наблюдала за размещением на столе канцелярских принадлежностей. Мужчина без энтузиазма напомнил о схваченных подельниках Кастета и уже перешел к истории с многодетными матерями, но в этот момент зазвонил телефон.
Светлана вздрогнула и удивилась - телефон до этого ни разу не звонил, только в конце допроса мужчина снимал трубку, чтобы вызвать женщину-конвоира.
Мужчина тоже вздрогнул, выронил карандаш и резко схватил трубку.
– Полковник Кишкин, - ответил он и испуганно посмотрел на Светлану. До этого он ни разу не говорил, кто он такой и как его зовут.
Услышав что-то, полковник заулыбался и после этого только говорил «да, да, да», а повесив трубку, громко рассмеялся.
– Твой хахаль звонил, - сказал он, указав на телефон.
– Приссал твой герой-любовник. Простите, говорит, извините, не знал, что вы, господин полковник, меня ищете, а то бы давно пришел и сдался. Я, говорит, с телками на Багамах кувыркался, только вчера приехал и сразу к вам, сдаваться. Я ему говорю, у нас твоя девушка сидит, а он - какая-такая девушка, нет у меня никого, я - честный вор в законе, у меня ни семьи, ни зазнобы постоянной быть не должно. Я ему и объяснил: Светлана, говорю, Михайловна, помните такую? Долго он думал, потом говорит - помню такую сучку, оставьте, говорит, ее себе, у меня, говорит, таких сучек, как кур нерезаных… Так и сказал - оставьте себе и пользуйте ее во все отверстия…
Полковник вылез из-за стола, вкусно потянулся, отчего одна пуговица с рубашки отлетела и закатилась под стол.
– Так что, девушка, открывайте рот, сейчас сосать у меня будете, твой хахаль разрешил!
– Не подходи, - тихо сказала Светлана.
– Хорошо, - сказал довольный полковник, - давай на коленочки и ползи сюда, тебе так привычнее, правда?
– Сволочь!
– прошептала Светлана.
– Убью!
– Ха-ха-ха! Три раза - ха-ха-ха! Ты выйди сначала отсюда, сейчас я караульную роту позову и они все тебя отымеют, по очереди. Все, ты поняла? Все!..
Светлана вскочила со стула и бросилась на полковника, он метнулся к столу и нажал тревожную кнопку. А она, тем времнем, настигла «полкана» и вцепилась ему в горло.
– Охрана!
– простонал полковник Кишкин, пытаясь вырваться из ее рук.
Дверь распахнулась, три мужеподобных дамы-конвоирши повисли на руках Светланы, еще одна отрывала от нее полковника.
– В камеру, - прохрипел Кишкин и рухнул на стул.
Сколько времени он так просидел, полковник не помнил и в себя пришел как-то не сразу, а частями. Сначала начала болеть шея, потом он увидел стул, на котором сидела Светлана, потом - лежащие на столе часы. Стрелки показывали 13.30. До встречи с бандитом Кастетом оставался всего час.