Одиннадцатая могила в лунном свете

— Видимо, подсказало то, что ты раз семь прокричала мое имя.

Я резко выпрямилась и с отвисшей челюстью уставилась на Рейеса.

Он выдал самую лукавую на всем белом свете улыбку:

— Это всего лишь предположение.

Глава 11

Я никогда не говорила, что без кофе умру.

Я говорила, что если у меня забрать кофе, то умрут другие.

Мем

Куки забрала Эмбер из школы, и, перед тем как идти домой, мы прошлись по всему, что моей помощнице удалось найти на Фостеров. В какой-то момент поисков Куки зашла в тупик, но, видимо, ей помогал какой-то друг. Понятия не имела, что у нее есть друзья.

И все же ей удалось узнать кое-что о двух усыновлениях, которые оформило подозрительное агентство под названием «Божественное вмешательство».

— Итак, — проговорила подруга, вручив мне лист бумаги, — обоих детей усыновили в Альбукерке. Мальчика и девочку. Мальчик несколько лет назад погиб при пожаре. Пожарный инспектор установил факт поджога, но виновного так и не нашли. — Куки указала на второе имя: — А девочка сейчас твоего возраста и до сих пор живет здесь. Ах да! Еще я узнала, кто арендовал здание, где работало агентство.

Всю найденную информацию она передала мне.

— Спасибо, Кук.

Подруга выглядела усталой, и я не на шутку встревожилась. Куки никогда не устает.

— Как там дядя Боб?

Она пожала плечами:

— Мы больше не живем вместе.

— Он переехал? — обалдела я.

— Нет. Я имею в виду, что мы не живем вместе в эмоциональном смысле. Его как будто несколько дней не было дома.

Я коснулась ее руки.

— Все из-за работы, Кук. Классические симптомы. Вот увидишь.

Она кивнула и ушла домой пораньше, а я поехала знакомиться с барышней, которая арендовала здание.

***

Женщина, чье имя было указано в документах агентства по усыновлению, жила в Тейлор-Ранч, поэтому путь предстоял неблизкий. Нет ничего хуже, чем оказаться на дорогах в час пик. К счастью, все было не так уж плохо. Отштукатуренный дом Карен Клэффи, той самой женщины, стоял недалеко от железной дороги и мог похвастать лепниной и выцветшими искусственными цветами вдоль подъездной дорожки.

Постучав в дверь, я услышала лай какой-то маленькой собаки, а через пару секунд увидела, как к дому подъезжает машина. Из салона вышла женщина лет пятидесяти с хвостиком и направилась к багажнику за пакетами с едой.

Когда она пошла от машины к дому, я улыбнулась и помахала:

— Здравствуйте. Вы Карен Клэффи?

Она кивнула и переложила пакеты в одну руку, чтобы открыть дверь.

— Меня зовут Чарли Дэвидсон. Я частный детектив. Расследую дело, в котором фигурирует агентство по усыновлению «Божественное вмешательство», и…

— Я ничего об этом не знаю.

Подобная резкость меня ошарашила, но лишь на мгновение.

— Да неужели? — Я достала папку. — Согласно архивным записям, вы арендовали здание, в котором работало упомянутое агентство.

— Нет, не я. Я ничего об этом не знаю.

Будь у нее на шее табличка, на ней было бы написано «ВРЕТ КАК ДЫШИТ».

— Как скажете. Но, наверное, вам стоит знать, что я работаю с полицией Альбукерке. Мне придется отчитаться перед копами, и через пару-тройку дней они сюда нагрянут. Ну, знаете, обычный рабочий процесс. Волноваться не о чем. — Я двинулась к Развалюхе. — Всего доброго.

— Никакого отношения к агентству я не имею.

— Прошу прощения?

В женщине бурлило раздражение с хорошей примесью страха.

— Я тут ни при чем. Мое имя указали в документах только потому, что я ходила в их церковь, и мы с ними подружились.

— О ком речь, миссис Клэффи?

— О Еве и Аврааме. Фостеры. Им было нужно помещение, но они не хотели оформлять аренду на свои имена.

Я шагнула обратно к дому.

— Они не говорили почему?

Карен открыла дверь и остановилась на пороге, намекая, что у нее есть дела поинтереснее.

— Говорили только, что хотят усыновить нескольких детей и открыть собственное агентство. Насколько мне известно, никакого агентства они не открывали. Здание пустовало. Я лишь забирала адресованную им почту и отвозила к ним домой. Вот и все. Ко всему остальному я никакого отношения не имею.

— Миссис Клэффи, я просто обязана спросить: что значит «все остальное»?

Она задумчиво опустила голову. А может, молилась.

Короче говоря, она так долго молчала, что у меня дважды успела наступить овуляция, а потом Карен все-таки предложила мне войти.

В доме оказалась такса по кличке Марли. Кличку я узнала только потому, что хозяйка семнадцать раз проорала ей заткнуться. Но Марли и не думала сворачивать свой террор и лаяла на меня добрых три минуты, пока не решила, что я не представляю угрозы. После этого начались сплошные чесания живота и настоящий водопад игрушек. Марли сочла своим долгом показать мне все свои игрушки, причем за каждую мы боролись не на жизнь, а на смерть, пока очередная игрушка не надоедала таксе настолько, чтобы притащить новую.

Свалив пакеты на стойку в кухне, Карен запустила кофеварку, и от аромата я оказалась прямиком в самом счастливом своем месте под названием Кофеленд.

— Не так давно, — заговорила Карен достаточно громко, чтобы ее было слышно сквозь рычание Марли, с которой мы сражались за розовую одноухую мышь, — была небольшая шумиха. Заезжал один следователь. По его словам, он работал на адвоката, госзащитника. Ему требовалось все, что мне известно об агентстве. Я пыталась его убедить, что ничего не знаю. Аренда оформлена на мое имя, да, но с самим агентством я никак не связана.

Едва не потеряв руку, я уточнила:

— Он не объяснял, что за расследование велось?

Карен принялась разбирать пакеты.

— Арестовали какую-то женщину за похищение и убийство ее же ребенка. Но она божилась, что не убивала свою дочь. Сказала, что с ней связалась пара из агентства по усыновлению. А двадцать пять лет спустя останки ребенка нашли меньше чем в пятидесяти метрах от дома, где она тогда жила.

Я встала и пошла к Карен. Точнее поковыляла, потому что Марли резко воспылала симпатией к моим ботинкам. Неужели Фостеры удочерили девочку только для того, чтобы в итоге убить? Зачем им вообще такие хлопоты?