Одинокая волчица

— Звали, Ирина Феликсовна?

— Звала, Николай Дмитриевич. Хочу вас представить ближайшему другу моего мужа… покойного. Лев Валерианович, вот, знакомьтесь. Задавайте любые вопросы. Давайте любые поручения. А я, как вы мне и советовали, постараюсь отдохнуть. Хотя бы несколько часов.

— Задержитесь ещё на несколько секунд, Иринушка. Я хоть и друг Геннадия, царствие ему небесное, даже — душеприказчик, но ваше-то слово все равно — решающее.

Лев Валерианович заметил, как при слове «душеприказчик» по лицу начальника охраны прошла какая-то неуловимая тень. Было похоже, что это для него — новость не слишком приятная. Или просто неожиданная.

— А что я могу решить? — пожала плечами Ирина. — Даже не знаю… Похороны нужно организовать.

— Вы только скажите — как? С отпеванием? Только с гражданской панихидой?

— Решайте сами, как лучше. Мне все равно.

— Значит, так, Николай Дмитриевич, — решительно взял инициативу в свои руки Лев. — Договоритесь, голубчик, с ритуальным агентством, чтобы все по классу люкс. Отпевание обязательно, теперь без него даже бомжей не хоронят. Речи, кто хочет, скажет на кладбище, только проследите, чтобы никакой прессы близко не было. Поминки организуем в офисе, сюда лишних людей звать ни к чему, нам Ирину Феликсовну теперь пуще глаза беречь нужно. Ну, что я вас учу, сами, небось, все знаете.

— Я пойду к себе, — поднялась из кресла Ирина. — Голова раскалывается, сил нет. Спасибо вам, Лев Валерианович. Я не прощаюсь, не в последний раз видимся.

Она чуть заметно кивнула начальнику охраны и выскользнула из гостиной. Лев, заложив руки за спину, принялся мерить комнату шагами из угла в угол, словно забыв о присутствии Николая Дмитриевича, но тот по-прежнему стоял, не шелохнувшись. Вдруг Лев круто повернулся на каблуках и вперил пронизывающий взгляд в начальника охраны:

— А теперь я хотел бы знать, что произошло на самом деле, — отрывисто сказал он. — Знаю, что информация конфиденциальная, следовательно, дорогая. Думаю, договоримся. Причем так, что никому больше вы эти сведения перепродавать не будете. Это понятно?

Николай Дмитриевич только молча наклонил голову. Лев достал из внутреннего кармана пиджака пачку банкнот и, не считая, протянул ему:

— Задаток, — коротко сказал он. — После похорон получите реквизиты своего счета в банке. Итак?

Час спустя Лев Валерианович возвращался к себе, осмысливая полученную, точнее, купленную информацию. О «пикантных» моментах в кончине Попугая знает всего несколько человек, проболтаться теоретически может только горничная. Глупо тратить лишние деньги на подкуп — Николай Дмитриевич позаботится о том, чтобы эта женщина просто-напросто исчезла. Искать не будут, а будут — не найдут.

Финансовые дела покойника, похоже, в идеальном порядке: готовился, небось, бедолага, не хотел, чтобы после него остались какие-то неясности. Дело поставлено широко, движется без сучка, без задоринки, Ирина надежно обеспечена. Но сама она, конечно, с такой махиной не справится, да и не нужно ей заниматься всеми этими глупостями. Самое правильное — жениться на ней, причем как можно быстрее. Но как она сама отнесется к подобному проекту — вопрос. Деньгами её соблазнить уже невозможно. Можно только напугать, причем так, чтобы она сама попросилась под защиту.

Чем напугать? Инсценировать похищение, подержать пару дней в каком-нибудь подвале, потом торжественно освободить и пригласить под венец? Хлопотно, дорого и, наконец, глупо: нужно задействовать с десяток людей, а чем больше участников, тем больше вероятность утечки информации. Не дай бог кто-нибудь догадается об инсценировке — всю оставшуюся жизнь откупаться придется. Довольно и того, что придется щедро платить этому самому начальнику охраны: уж слишком много он знает, причем рассказывает далеко не все. Умен, бестия, сведения выдает небольшими порциями. Убрать бы его — да ведь он профессионал, голыми руками не возьмешь…

Уже у себя, занимаясь повседневными неотложными делами, Лев Валерианович продолжал обдумывать сложившуюся ситуацию. И выстраивать логическую цепочку, которая была необходима для дальнейших действий. Осенило его уже совсем поздно вечером, причем решение оказалось настолько простым и элегантным, что Лев даже причмокнул от удовольствия. Одним ходом он мог решить сразу две проблемы, а заодно расчистить себе поле деятельности.

«Сколько сейчас времени? Одиннадцать? Ничего, для деловых людей не поздно, а для такого разговора, который сейчас будет — в самый раз. Главное — не пережать, не спугнуть раньше времени. А потом все пойдет, как по маслу, без сучка, без задоринки».

— Николай Дмитриевич, — начал он без предисловий, когда на другом конце провода взяли трубку, — что-то мне тревожно. Предчувствия какие-то… Не смейтесь над стариком, лучше уж перебдеть… Об Ирине Феликсовне все думаю, об её безопасности. Пока она дома, под вашим попечением, говорить не о чем. А послезавтра, на похоронах? Сами знаете, в нашей сумасшедшей стране…

— Вы предлагаете усилить охрану? — бесстрастно спросил Николай Дмитриевич. — Можно, только не вижу повода…

— А вы подумайте, голубчик, крепко подумайте. Ирина Феликсовна стала хозяйкой такого дела… За меньшие деньги убивали, не задумываясь. Возможно, я паникер, но что-то мне тревожно.

— Давайте так, Лев Валерианович: я во время похорон от Ирины Феликсовны ни на шаг не отойду, буду её личным телохранителем. У меня муха незамеченной не пролетит. Я один лучше целого ОМОНа справлюсь.

— Вот и славно, голубчик, я же знал, что вы решение найдете. Не сердитесь на меня, старого, ладно? Похороны пройдут, мы с вами посидим, потолкуем о будущем. Договорились?

— Так точно! — по-военному ответил Николай Дмитриевич.

Когда за дело берутся профессионалы, не бывает ни осечек, ни накладок. Теплым майским утром москвичи имели возможность полюбоваться огромным траурным кортежем, растянувшимся на несколько кварталов. По странному совпадению, в нем не было ни одной отечественной машины — только темные иномарки с тонированными стеклами. Милиция занималась двумя привычными уже делами: отгоняла людей с видеокамерами и терпеливо отвечала на вопросы зевак, причем ответ был лаконичен и емок:

— Кого надо, того и хоронят.

Глубинный смысл и прелесть этой фразы по достоинству могла бы оценить, пожалуй, только Ирина, но она её, во-первых, не слышала, а во-вторых, мысли её были очень далеко от печальной церемонии. Удобно откинувшись на мягкие подушки лимузина, Ирина думала о том, какой приятный вечер её нынче ожидает: к полуночи приедет Музыкант с очередной порцией «тонизирующих веществ», бар в её личных апартаментах заполнен красивыми бутылками до отказа, а безумно раздражавшую её горничную накануне уволили. Вместо неё появилось существо среднего рода и среднего возраста, судя по поведению — немая. Умеет Николай Дмитриевич подбирать персонал, ничего не скажешь. Надо будет его поблагодарить как-нибудь потеплее.

При мысли о форме благодарности лицо Ирины слегка омрачилось. Наличных денег фактически не было, где их взять, она понятия не имела, а обаятельнейший Лев Валерианович в ответ на довольно прозрачный намек просто вынул из кармана пачку банкнот и сказал:

— Потом сочтемся, голубушка.

Интересное кино получается! Он — душеприказчик или опекун? Если ей теперь до скончания века придется клянчить у него каждую копейку, так уж лучше бы Попугаю и не умирать. Тем более, что друг его закадычный, кажется, метит на ещё теплое место. Поменять одного старика на другого — только этого и не хватало для полного счастья! А послать его открытым текстом далеко и надолго нельзя. Пока — нельзя. Он в отместку может так все финансовые дела запутать, что она голой по миру пойдет, да ещё будет радоваться, что жива осталась. Нравы в этой среде простые, церемониться не будут.