Одинокая волчица

Ольга привычным движением сунула руку за стоявшую в коридоре вешалку и извлекла на свет божий огромный — подстать замку! — ключ. Мысль, конечно, интересная: о существовании этого тайника, в принципе, можно было бы легко догадаться. Подобный ключ вряд ли кто-нибудь будет таскать с собой. Действительно ведь все запоры делаются от честных людей.

— А не рискованно хранить ключ вот так? — поинтересовалась я больше для порядка, чем из любопытства.

— Тетя считает, что нет. Я предлагала ей врезать в дверь нормальный замок, но она боится, что дверь захлопнется, и она в комнату уже не попадет.

Железная аргументация, что и говорить. О том, что существуют замки разных типов, в том числе, и те, которые не захлопываются автоматически, тетка с племянницей, судя по всему, даже и не догадывались. Равно как и о том, что обнаружить такой «тайник» можно за двадцать секунд.

При первом взгляде на комнату меня поразили две вещи. Во-первых, абсолютная безликость помещения, точнее, удивительно сохранившаяся атмосфера незабвенных шестидесятых годов. Круглый обеденный стол, вокруг которого симметрично стояли четыре стула, а ещё два помещались с обеих сторон от двери — в гарнитур входило шесть стульев, значит, столько их в комнате и было. Полированный сервант с выставкой чешского хрусталя, полированный же зеркальный шкаф и деревянная кровать с подушечками в кружевных наволочках. В дальнем углу урчал холодильник «ЗИЛ», а венчала все это великолепие трехрожковая немецкая люстра — несомненный признак зажиточности хозяйки и символ стремления идти в ногу с прогрессом.

Во-вторых, комната выглядела очень чистой и одновременно — заброшенной. Полировка — коварная вещь, слой пыли на ней образуется в течение считанных часов, так что уборку нужно проводить чуть ли не ежедневно. Здесь же никого не было, как минимум, две недели.

— Видите, ничего не тронуто, — прервала мои размышления Ольга. — Даже полы тетя, похоже, вымыла перед отъездом. Уж эта её чистоплотность…

— И часто она мыла паркетный пол? — поинтересовалась я.

Встречались в моей жизни и такие оригиналы, хотя паркет все-таки нужно натирать, а не драить. И не такие оригиналы встречались! Один не слишком близкий знакомый, например, был свято уверен в том, что палас нужно мыть. Но поскольку теорией владел лучше, чем практикой, то заставлял заниматься уборкой жену. Все доводы относительно того, что для подобных целей существует пылесос, отметались с порога. Пока пылесос достанешь из коробки с антресолей, пока соберешь, пока включишь…Опять же электроэнергия расходуется. А так получалось мило, недорого, элегантно. Жена, правда, не выдержала — ушла, но возможно, по какой-то ещё причине.

— Она не мыла, — покачала головой Ольга. — Она его время от времени протирала чуть влажной тряпкой.

С моей точки зрения, пол был основательно вымыт, возможно, даже с каким-то порошком, о чем недвусмысленно свидетельствовали белесые разводы. Если уж у человека такая тяга к гигиене, настелила бы линолеум. Впрочем, в каждой избушке — свои игрушки. Теперь же пол явно требовал починки: дощечки подрагивали, когда на них наступали, скрипели и вообще, кажется, жили собственной жизнью.

— Видите, все в полном порядке, — заявила Ольга и полезла в сервант.

— Нет ключа от платяного шкафа, — обескуражено заметила она несколько секунд спустя. — Странно, тетя всегда его прячет вот в эту вазочку. Куда он мог деться?

Ничего странного, с моей точки зрения, не происходило, поскольку ключ торчал из самого шкафа. Удивительная мания запирать и прятать ключи! В моей квартире, например, вообще ничего не запирается — даже вместо дверей стоят новомодные «гармошки», про шкафы вообще молчу.

— Вон ключ, — кивнула я в сторону шифоньера. — Никто его и не прятал.

Ольга быстро подошла и попыталась открыть дверцу. Это ей удалось мгновенно, поскольку ключ был в данном случае деталью чисто декоративной: его даже не удосужились повернуть в замочной скважине. И немудрено: за дверцей в отделении для платьев было совершенно пусто.

— Боже мой! — ахнула Ольга. — Ограбили!

— Вы же сказали, что ничего не пропало… — начала было я.

— Так в первый раз я только вошла в комнату, увидела, что все чисто, на своих местах… Я записку какую-нибудь искала… А про шкаф даже и не подумала…

С моей точки зрения, все это выглядело по меньшей мере странно. Если содержимое гардероба соответствовало обстановке в комнате, то красть это мог только человек, одержимый ностальгией. Если же там было что-то, заслуживающее внимания, то любящая племянница должна была в первую очередь поинтересоваться именно сохранностью вещей в шкафу.

— Больше ничего не пропало? — спросила я.

Ольга открыла соседнюю дверцу, явив моему взору аккуратные стопки постельного белья и не менее аккуратные стопки того, что деликатно именуют «женской конфекцией». Похоже, в это отделение никто даже и не заглядывал. Странные жулики пошли… если это, конечно, жулики.

Внезапно Ольга метнулась к холодильнику, рывком распахнула его и полезла в морозильную камеру. В следующую секунду она завопила буквально истошным голосом:

— Ну, так я и знала! Так я и знала!

— Что случилось? — чуть не подпрыгнула я от испуга.

— Украли… Все деньги украли!

— Ваша тетка хранит деньги в холодильнике? — совершенно обалдела я. — Точнее, в морозилке?

Сколько живу, такого не помню. Приходилось читать и про золото в банках с сахарным песком, и про драгоценные камни в мебельных подушках, даже про деньги, спрятанные в погребе, в бочке с квашеной капустой. Но — в морозилке?!! Интересно, в каком виде?

— Она хранила здесь все свои сбережения, — словно прочитала мои мысли Ольга. — Упаковала их в пачку из-под пельменей. Об этом только мы с ней и знали. А теперь эта пачка исчезла… Все пять тысяч долларов…

Крутые старушки пошли, однако. Лично у меня таких сбережений нет, не было и не предвидится. Обеспокоенная же исчезновением тетки племянница вызывала все больше и больше подозрений, причем всю информацию для размышления относительно этих подозрений она выдавала самостоятельно, никто её за язык не тянул. О деньгах знали только они двое, деньги пропадают, причем из такого места, куда ни одному жулику, даже сверхпрофессиональному, просто в голову не придет заглянуть. А до этого — случай с «уникальным платьем», которое обнаружилось на какой-то бомжихе. Интересное кино получается.

— Кстати, Ольга, как вы опознали платье-то? На женщине возле метро?

— Очень просто. Тетя всегда все себе сама шила, причем по одному и тому же фасону: приталенное, с пояском, спереди застежка на пяти пуговицах и сменный белый воротничок. Это платье она сшила себе недавно, хотя отрез у неё лежал с незапамятных времен: кто-то из бывших учеников привез ей из-за границы отрез кримплена…

— Чего-чего?

Мои познания относительно материала заключаются в трех основных словах: шерсть, шелк и полотно. Все остальное находится уже вне пределов моей компетенции, причем, похоже, навсегда. Галка неоднократно пыталась провести среди меня культурно-просветительскую работу, но со временем поняла, что ей легче обучить всем этим премудростям кота Марса, чем меня. Плюнула и отстала. А вот теперь я пожинаю плоды собственного невежества.

— Ну, был такой материал модный лет тридцать тому назад, — нетерпеливо пояснила Ольга. — Не мнется, не садится. Так вот, сшить-то она сшила, а пуговицы подходящие никак подобрать не могла, хотя у неё их, по-моему, миллион. Пришлось мне специально покупать. Второго такого платья ни у кого нет, это уж точно… Да что платье, деньги все пропали! Кто-то догадался…

В этот момент в коридоре щелкнул замок входной двери.

— Сосед явился, не запылился, — сверкнула глазами Ольга. — Ну, сейчас я ему устрою допрос с пристрастием!