Одинокая волчица

— Если не найдем свидетелей — почти наверняка «висяк», — заметил Андрей.

По взгляду оперативника я догадалась, что особо рассчитывать на удачу не приходится. Если только найдутся свидетели. Впрочем, свидетелей даже мы с Галкой нашли: вроде бы видели в поселке постороннюю подозрительную личность. Ну и что дальше?

Не рассчитывая больше услышать что-то интересное, я стала смотреть по сторонам. В двух шагах от куста, на котором висел шарф, мне померещилось что-то белое. Я наклонилась: на земле лежало нечто, завернутое в целлофан. Подняла, повернула другой стороной — и на меня глянуло лицо… Масика! Мне показалось, что я сплю и вижу сон.

— Галка, — сдавленным голосом позвала я, — пойди сюда, пожалуйста. Хотя подожди, я сама подойду.

Галка непонимающими глазами уставилась на мою находку. Ах, да, она моего замечательного кавалера «живьем» никогда не видела, только слышала предостаточно.

— Я сошла с ума, — констатировала я буднично. — У меня глюки.

— С чего ты так решила? — остро заинтересовалась Галка.

Вопрос о том, сошла ли я с ума, ещё не войдя в него, или мне ещё предстоит и то, и другое, всегда занимал её до чрезвычайности.

— Да вот… Это Масик…

Галка покрутила пальцем у виска:

— Судя по твоим рассказам, Масики на дороге не валяются. Может, просто похож?

— Может быть! — ухватилась я за спасительную соломинку. — А может быть, и не похож вовсе, а мне просто мерещится. Придется предъявлять фото Андрею, пусть разбирается. У него-то память на лица отменная, не чета моей.

— Ах да, он же его один раз имел честь лицезреть, — вспомнила Галка дела не так уж давно минувших дней.

— Узнаешь? — протянула я находку Андрею, который подошел узнать, что я такое демонстрирую Галке.

Тот глянул и изумленно поднял брови:

— Ты что, носишь с собой портрет любимого поклонника? Ах, да, ты же у нас теперь невеста…

— Так это, по-твоему, Масик?

— По-моему, ты делаешь из меня дурачка, а это место в твоем окружении давно занято.

— Хамство — признак бессилия, — огрызнулась я, потому что мне уже изрядно надоели разговоры о «женихах-невестах». — Если будешь издеваться, ничего больше не скажу.

— Хорошо, не буду. Это, безусловно и безоговорочно, Масик. И что дальше?

— А то, что я только что нашла эту фотографию здесь.

Кажется, я достигла своей цели. Андрей перестал ухмыляться и посмотрел на мою находку вполне серьезными глазами. Я же, убедившись, что у меня не начались галлюцинации, стала раздумывать, как это изображение попало сюда вообще. Не мир тесен — прослойка тонкая, это понятно. Но ведь не до такой же степени… Что Масик мог здесь делать? Приезжал сюда к кому-то в гости? Возможно… Но почему тогда он так дернулся, когда я упомянула Белые Столбы? А потом начал лепетать что-то насчет Черноголовки, хотя ничего криминального в его поездке за город я, хоть убей, не усматривала. Даже если он приезжал с какой-то дамой, это опять же его сугубо личное дело. Не считает же он, что я буду устраивать ему сцены ревности? Впрочем… Нет, тут без поллитры просто не разобраться. Может, у Андрея получится?

— Что за фотографию ты нашла? — вдруг спросила меня Елена, очнувшись от своего ступора.

Я молча протянула ей свой трофей.

— Черт, кого-то он мне напоминает… Кого? Знакомый? Нет, вряд ли… Тогда… А, вспомнила!

Мы все одновременно глянули на Елену с неподдельным интересом, хотя корни интереса у каждого были, естественно, свои.

— Я видела этого типа по телевизору, — объявила Елена. — В рекламном ролике газировки для взрослых. Ну, в том, где говорится, что эта газировка не помогает от прыщей. Один к одному, ей-богу!

— Надо бы показать фотографию Масика той женщине, которая видела незнакомого мужчину возле магазина, — точно прочитала мои мысли Галка. — А вдруг это он?

— Масик, конечно, способен на многое, — возразила я, — но не на убийство же! А главное, зачем ему было убивать тетю Таню? Искать надо среди тех, кому это выгодно. А таких я пока не вижу. Врагов у неё не было, денег больших в доме не водилось…

— Пойдемте в дом, — внес здравое предложение сыщик, о котором мы на несколько минут забыли. — За телом могут и туда приехать, а нам нужно осмотреть место происшествия. Если, конечно, там ещё осталось, что осматривать… Фотографию эту придется тоже приобщить к делу.

— Какой нормальный человек будет оставлять на месте преступления свой портрет? — запротестовала я.

— Иной раз и паспорта оставляют, представьте себе, — невозмутимо ответил оперативник. — Все равно нужно будет проверять все версии.

Тело тети Тани положили в сарайчик, где она обычно хранила инструменты, а мы прошли в дом. Как и предполагал оперативник, осмотр помещения мало что дал для разъяснения произошедшего. Удалось только более или менее четко представить себе картину преступления. Кто-то вошел в дом, когда тетя Таня сидела в кресле спиной к двери и смотрела телевизор, снял с вешалки у входа шарф, накинул его на шею пожилой женщине и стянул так, что сломал шейные позвонки. Смерть наступила практически мгновенно. После этого преступник забрал тело и ушел, а дверь запер на ключ. Что было совсем уж непонятно или предполагало действия расчетливого и хладнокровного профессионала. Если бы я кого-то прикончила, то двери запирать уж точно бы не стала: я и уходя из собственного дома, частенько забываю это делать, а потом возвращаюсь с полдороги.

— Более точную дату смерти установит эксперт, — заключил сыщик, а мы можем только предполагать. По косвенным признакам.

— Мама никогда не пила чай на ночь, — заметила Елена, выдержка которой меня просто потрясала. — Она после этого не могла уснуть. Значит, это было между четырьмя и пятью часами вечера — её обычный полдник.

— А если чашка осталась с предыдущего раза? — предположил Павел. — С завтрака, например?

— Исключено, — покачала головой Елена. — Мама не терпела грязной посуды и сразу же все мыла. Даже на десять минут не оставляла. И потом нет никаких следов завтрака: ни хлеба, ни сыра, ничего такого. Вазочка с печеньем и чашка. Нет, это был полдник.

— И ничего из дома не пропало? — уточнил оперативник. — Кроме бутылки водки?

— Бутылка хранилась в тумбочке, это неприкосновенный запас на всякий случай. О том, что она там хранится, знали только свои… Хотя, наверное, знали и соседки: они же все мамины подруги и приятельницы.

— И все алкоголички, что ли? — не удержалась я. — Получается, что тетю Таню убили из-за бутылки водки. На такое способен только сильно пьющий человек: почитайте любую криминальную хронику.

— Сейчас за телом приедут из местного морга, — проигнорировал мою реплику оперативник, — забирать будете оттуда после того, как мы выполним все формальности. Значит, послезавтра, а ещё лучше — через два дня, эксперты у нас нарасхват, район огромный, а специалистов всего ничего. Ну и… будем искать. Наверняка следователь будет вызывать вас всех для допроса, так что имейте это в виду. Сочувствую.

Это было единственное человеческое слово, которое он произнес за все время общения с нами. Ну что ж, их служба действительно опасна и трудна, эмоции при этом — непозволительная роскошь. Все как если бы хирург стонал и кривился от боли, сопереживая оперируемому. Так и зарезать недолго, дрожащими-то ручонками.

Я вышла на крыльцо покурить. Там отдыхал, любуясь предзакатным небом проводник служебной собаки, а Матильда сидела возле него. Когда я затянулась и выдохнула дым, в устремленных на меня глазах животного я прочла такое откровенное неодобрение, что буквально поперхнулась.