Одинокая звезда

Ольга попыталась представить, как бы она отреагировала, если бы кто-то вмешался в ее отношения с Серго тогда – в самом начале их любви. О, она возненавидела бы всякого, кто осмелился бы это сделать! А ведь преграды перед ними стояли куда серьезнее, чем у этих детей. Его родители, ее отец, диссертация, которую еще предстояло завершить и защитить. И на этом фоне – беременность, уход из дому, безденежье, рождение Леночки. И ничего, выстояла.

«Нет, не буду вмешиваться, – решила она. – Лена разумная девочка – она все знает и понимает. Она будет осмотрительной, я верю. Но если она на что-то решится – значит, так тому и быть. Это ее право. Другое дело, если она сама обратится за советом, тогда можно будет поговорить обо всем серьезно».

Ольга полагала, что дочка спит – так тихо та лежала на своей полке. Но она ошибалась – Лена не спала. Более того, она чувствовала беспокойство матери и прекрасно понимала, о чем та думает, вздыхая и ворочаясь на твердом матрасе. Настолько близки были их души, что часто только взгляда было достаточно, только вздоха, чтобы одна поняла, что тревожит другую.

«Не волнуйся, мамочка, – мысленно успокаивала ее Лена. – Все у нас будет хорошо. Мы с Димой очень любим друг друга – значит, нам по плечу любые трудности. Ты да Дима – мои самые любимые люди на свете! Мы всегда будем вместе. А вместе нам ничего не страшно».

Утром народ долго любовался Диминой шишкой и не скупился на комментарии.

– И стало светло, как днем! – восклицал один.

– Везет же некоторым! – комментировал другой. – И на батарейки тратиться не надо.

– А я заснуть не мог! – возмущался третий. – Светит и светит с верхней полки прямо в глаза.

– Что случилось, Дима? – спросил руководитель. – С полки свалился?

– В дверь не вписался, – признался Дима. – Такие узкие двери в вагоне – просто не протиснешься с первого раза.

Умывшись и захватив остатки еды, он снова понесся к Лене. Они тоже встали и давно поджидали его к завтраку. Им же не надо было выстаивать эту ужасную очередь в туалет.

Увидев Димин фонарь, Лена испугалась:

– Кто это тебя?

– Дверь вашего вагона. Наверно, проводница ее на меня натравила. Бросилась навстречу да как даст в лоб!

– Ты еще чего придумай! – возмутилась все слышавшая проводница, занося чай в купе. – Нечего по вагонам шастать, когда нормальные люди спят.

Все засмеялись.

– Мама, может, ему холодную примочку сделать? – Лена, осторожно потрогала шишку. – Больно?

– Теперь поздно прикладывать холод, – ответила Ольга, – это надо было делать сразу.

– Когда ты трогаешь, не больно. – Дима вытянул губы, изображая поцелуй. – Потрогай еще.

Лена положила ему на лоб ладошку, и он блаженно замер.

– Пойду, схожу в ресторан, – встала Ольга, – посмотрю, что там продают. Надо будет перекусить перед Москвой, а у нас все закончилось.

Она, конечно, могла никуда не ходить, ведь по вагонам возили тележки с едой. Но ей не хотелось им мешать.

Едва она закрыла за собой дверь, как Дима рванулся к Лене и схватил ее в охапку.

– Наконец-то! – воскликнул он. – Ну, теперь все! Берегись! Сейчас я отведу душу.

– Больной, вы шальной! – засмеялась Лена. – Осторожней, ты меня задушишь!

Но, когда он, жадно целуя, прижал ее голову к подушке, взгляд Лены стал серьезен и даже тревожен.

– Димочка, не надо, – тихо попросила она. – Возьми себя в руки. Во-первых, мама может вернуться в любую минуту или кто-нибудь заглянет.

– А во-вторых? – Он продолжал целовать ее в нос, в лоб, в подбородок – куда попало.

– А во-вторых… ну не надо, перестань!

– Я не могу оторваться, – признался Дима. – Слишком долго терпел. Когда устану – перестану.

В дверь постучали.

– Ну вот, дождался, – сердито прошептала Лена, поправляя прическу. – Наверно, проводница сдачу принесла. Вот она тебе сейчас выдаст.

– Войдите! – крикнул Дима. – Мы уже встали.

В купе заглянул какой-то мужчина и, извинившись, скрылся.

– Ты с ума сошел! – возмутилась Лена. – Что люди про нас подумают?

– Вот пусть об этом самом и думают, – наставительно сказал Дима. – Может, им завидно станет и самим захочется. Тогда они закроются в своих купе и перестанут заглядывать в чужие.

В дверь снова постучали.

– Открыто! – крикнула Лена, погрозив Диме пальцем.

Вошла Ольга. Ребята сидели с благопристойными выражениями на приличном расстоянии друг от друга.

«Хитрецы! – мысленно усмехнулась Ольга. – Но хорошенького понемножку».

– Там вас зовут, – сказала она, – ваш руководитель будет давать дальнейшие инструкции. Завтра в Кремль на бал пойдете, счастливчики. В наше время о таком не приходилось и мечтать.

– Ура-а! – заорал Дима и потащил Лену в свой вагон. Там их встретили аплодисментами и криками «горько!» Какой-то умник пустил слух, что у них тайное свадебное путешествие. Дима пообещал найти умника и устроить ему тайные похороны. Призвав всех к порядку, руководитель предупредил, чтобы по прибытии в Москву никто никуда не отлучался. Все вместе едут в Измайлово, оформляются в гостинице, а потом могут идти по своим делам, предупредив его, куда держат путь и когда вернутся.

Каждый вечер будет перекличка, и не явившихся ночевать без предупреждения ждут крупные неприятности по возвращении домой. В остальном – полная демократия. Хочешь – иди со всеми в музей, не хочешь – дрыхни хоть до вечера, дело хозяйское.

Казанский вокзал встретил южан толпами народа и лютым холодом – около минус тридцати. У Лены сразу закоченел кончик носа. Прикрыв его рукавичкой, она наскоро попрощалась с Димой и остальными ребятами – и они с мамой побежали на площадь, где их ждала машина. А Дима побрел с группой в метро, проклиная Ольгин симпозиум, из-за которого Лена будет жить так далеко.

Как только их оформили в гостинице, Дима позвонил ей и стал умолять о встрече. Втайне он надеялся, что ему будет позволено приходить к ней в гости. Но этого не случилось.

Лена с мамой остановились у Ольгиных друзей по аспирантуре. В пору их молодости друзья именовались Василем и Ниночкой Петренко и очень дружили с Ольгой, окончившей аспирантуру на год раньше. Она много помогала им в работе над диссертациями – и они остались ей за это признательны.

Теперь Василий Андреевич стал маститым доктором наук, профессором одной из кафедр МГУ, а его жена Нина Петровна, будучи доцентом, преподавала высшую математику в автодорожном институте.