Одинокая звезда

После развода с Аннет Тони так и не женился. Женщин он имел много – но жениться на американке больше не желал. Нет, они были милы, энергичны, понимали толк в сексе и со вкусом одевались. Но не было в них чего-то… он и сам не мог толком объяснить, чего. Какого-то тепла, душевной доброты, что ли, так присущей русским женщинам. И потому, приезжая в Россию, Тони всякий раз с особым вниманием вглядывался в их лица.

У Тони были две страсти – красивые камни и красивые женские лица. Можно сказать, он коллекционировал их. Страсть к красивым камням Тони унаследовал с далекого детства.

Его мать происходила из старинной дворянской семьи, бывшей когда-то богатой и знатной. Вихрь революции одним махом уничтожил всех ее членов за исключением двух сестер. Старшая сестра вышла замуж за бывшего красного командира и приютила у себя младшую. Это их и спасло. Они сменили фамилии и зажили тихой жизнью, стараясь не привлекать к себе внимания. Но не получилось. Красный командир со всем семейством был вскоре репрессирован, – но маму Антона почему-то не тронули.

Она уехала в Ленинград и стала работать на заводе. Да так и доработала до старости на одном месте.

Первое время мама страшно боялась, что за ней вот-вот придут и заберут. Когда во двор заезжала черная машина, она пряталась под кровать. Завидев издали военного, сворачивала за угол и пробиралась к дому дворами, прячась по подъездам и путая следы. Но со временем, решив, что о ней забыли, перестала пугаться каждого встречного и зажила спокойней.

Мама никому не рассказывала о своей прежней жизни – только Антону под большим секретом и непременно шепотом. От старшей сестры ей остались два старинных кольца – одно с рубином, другое с сапфиром. Они были тщательно спрятаны от посторонних глаз, и лишь изредка Антону дозволялось ими любоваться.

– Это настоящие камни, – внушала ему мама, – не вареные, не то что теперешние. Им цены нет! Пусть лежат на черный день – мало ли что.

Мальчик любил рассматривать камни на просвет. Красные и синие огоньки, вспыхивавшие в них, казались ему отблеском далекой сказочной жизни, которой жили когда-то его репрессированные родственники.

Ни он, ни его мать так до конца и не поняли, за что их убили. Ведь надо быть поистине чудовищем, чтобы у тебя захотели отнять жизнь подобные тебе существа. Но, по словам матери, все их родные представляли собой цвет русской интеллигенции и были добрейшими людьми – за исключением разве что мужа сестры, у которого, действительно, руки были по локоть в крови после участия в раскулачивании. Но и его в знак благодарности родная власть не замедлила отправить на тот свет со всем семейством.

«Ведь они были такими же, как мы, – с содроганием думал мальчик. – Как им, наверно, было больно и страшно, когда их убивали! О чем они думали в тот момент? Наверно, все пытались понять – за что? А может, надеялись, что в той, другой жизни, им будет лучше, чем в этой? Вот если бы это оказалось правдой».

Став Тони Гором, он не утратил страсти к красивым камням и начал их коллекционировать. Мамины кольца после ее смерти бесследно пропали, будто их и не было вовсе. На вопросы Антона, куда подевались вещи, соседи только пожимали плечами и разводили руками. И он плюнул на поиски. Заказал по памяти похожие кольца и иногда, в минуты острой тоски, принимался рассматривать камни на просвет.

Страсть к красивым женским лицам Тони удовлетворял, незаметно любуясь ими. Иногда он подходил к привлекшей его внимание особе и, представившись фотокорреспондентом, просил разрешения ее сфотографировать. У него уже собралось несколько альбомов, которые он любил просматривать на досуге.

Лицо девушки, сидевшей в среднем ряду между дамой лет сорока и молодым человеком, сразу приковало его внимание. Почему-то на ум пришло воспоминание о цветущей яблоневой ветке на фоне синего майского неба. Он взглянул на это лицо раз, другой и почувствовал неодолимое желание смотреть на него неотрывно.

Дама, по-видимому, ее мать или очень близкая родственница – гадал Тони, – они непохожи, но что-то общее в улыбке, мимике определенно есть. Рот – да, губы схожи – наверно, все-таки мать. Молодой человек глаз с нее не сводит – тут, конечно, любовь. И не безответная, судя по ее взглядам на него.

Объявили доклад профессора Туржанской, и дама встала.

«Туржанская! – воскликнул он мысленно. – Математик Ольга Туржанская! Неужели та самая, чьи очень толковые статьи не раз попадались ему в определенных журналах? Никогда бы не подумал, что эта хрупкая женщина – обладательница такого могучего ума. Воистину, русские женщины – загадка природы».

Он вслушался в доклад и еще раз поразился ее знанию предмета и пониманию путей выхода из кризиса, в котором оказалось изучение точных наук в стране.

Взглянув на девушку, Тони утвердился в предположении, что та ее дочь. С такой любовью, с таким обожанием она смотрела на выступавшую – несомненно их связывали семейные узы.

Тони вгляделся в мать девушки. Очень мила, очень! Не так, как дочь, но по-своему красива. Правильные черты лица, мягкий славянский профиль. Какое-то уверенное спокойствие и истинная интеллигентность чувствовались в ней. Чем-то она напоминала его мать. И позабытая нежность шевельнулась в душе Тони.

Наверно, тоже из Питера, – предположил он. Да, с фотоаппаратом к ним не подойдешь – сразу получишь вежливый от ворот поворот.

Внимательно выслушав ее доклад и проводив взглядом до места, где она с дочерью сразу стали что-то оживленно обсуждать, он принял решение.

Дождавшись перерыва, Тони позвонил по сотовому давнему другу, возглавлявшему в столице одно из частных сыскных агентств. Друг часто выполнял его разные, в том числе и деликатные, поручения. Не раз он выручал Тони, разыскивая потерянные деньги Фонда и выясняя, в чей конкретно карман они уплыли.

Друга звали Вадимом, он был молчалив, наблюдателен и безупречно относился к поручениям Тони. Тем более, что тот никогда не скупился на оплату. Кроме того, их связывала стародавняя дружба еще с тех далеких времен, когда оба были молоды, честолюбивы и вкалывали за гроши, – Тони в своем вузе, а Вадим в одном из питерских НИИ.

– Здорово, Шерлок! – приветствовал Тони приятеля. – Как разыскивается? Нюх еще не потерял?

– Это ты, бродяга? – обрадовался Вадим. – Все летаешь? Все нас облагодетельствовать хочешь? Опять какую-нибудь очередную говорильню организовал? Сказывай быстро, что надо, а то у меня люди. Или позвони после семи.

– Деловой! – упрекнул его Тони. – Со старым другом ему поболтать некогда. Гони всех – у меня для тебя важное задание.

Было слышно, как Вадим попросил людей подождать в приемной. Когда голоса в кабинете стихли, он сказал:

– Ну давай, излагай свое дело. Опять бабки пошли не туда. Смотри, разоришься с нашим народом.

– Нет, совсем другое. Мне нужны сведенья об одной женщине и ее семье. Все самым подробным образом – адрес, возраст, фотографии всех членов семьи, взаимоотношения между ними. Друзья, привычки, хобби, материальное положение, жилищные условия – в общем, все-все. И побыстрее.