Одинокая звезда

Будет теперь с ними сюсюкать целыми днями, с неприязнью думал он, то все в куклы играла, а теперь дорвалась. Что значит девчонки – они без кукол жить не могут.

В дверь опять позвонили.

– Гена, открой! – крикнула из ванной бабушка. – У меня руки в мыле.

Гена пошел открывать. На пороге стоял незнакомый дядька в кепке.

– Здорово! – сказал дядька. – Я Алексей. А ты, наверно, Гена?

– Ну Гена, – ответил Гена, не двигаясь с места.

– А я Алексей.

– И что?

– Что – что? Я Алексей, непонятно, что ли?

– Какой Алексей? Не знаю я никакого Алексея.

Гена твердо помнил, что незнакомых в квартиру впускать нельзя.

– Да ты что! Я же отец Миши и Гриши – братьев твоих. Тебе разве не говорили?

– Ничего мне не говорили. Бабушка, тут какой-то тип ломится. Говорит, что он отец близнецов. – Гена аж затрясся от негодования. Так вот кто причина всех их несчастий – и маминой болезни, и появления в доме этих противных младенцев. Такой же противный, как и они.

Гена отвернулся и ушел в бабушкину комнату. Теперь ему предстояло жить там – в их с мамой комнате поселились близнецы.

– Чего это он? – спросил гость Людмилу Ивановну. – Недоволен, что я пришел?

– Не обращайте внимания, – успокоила его та, – привыкнет. Он недавно с дороги, устал, наверно.

Гена лег на тахту и уставился в потолок. Внутри у него все кипело. Так он скучал по дому, по маме! Наконец приехал, и что же? Полон дом чужих людей, а мама на него – ноль внимания. Вся поглощена своими близнецами. А теперь еще и этот явился – их папаша. Хоть из дому беги!

В комнату вошла Светлана.

– Ты чего лежишь один? Иди познакомься с Алексеем. Он отец малышей и теперь часто будет к нам приходить.

– Уже познакомился, – буркнул Гена, – вот радость-то!

– Гена, ну что ты как еж? Нельзя же так! Он хороший человек и тебе ничего плохого не сделал.

– Мамочка! – Гена бросился к ней, встал на колени и обхватил ее ноги руками. – Ну зачем они нам все? Как мы хорошо жили втроем – бабушка, ты и я, помнишь? Отдай ему этих близнецов, и пусть уходит. Я все буду для тебя делать! Буду слушаться, буду хорошим, вот увидишь!

– Гена, да ты с ума сошел! – всплеснула руками Светлана. – Как я их отдам? Это же мои дети! Такие же, как и ты. И люблю я их так же, как тебя. И потом, они же без меня умрут – им мое молочко нужно.

– Да, а этот тоже… будет сюда ходить, ходить, а потом насовсем поселится? Зачем он нужен?

– Не поселится, не бойся. У него есть своя квартира и жена.

– Как жена? – обомлел Гена. – Там жена, а здесь дети? Как это может быть? А ты ему кто?

– Никто. Только мать его детей.

– Ничего не понимаю. – Гена замотал головой. – Я всегда думал, что жена и мать детей – одно и то же. Разве бывает, чтобы женой была одна женщина, а мать детей – другая?

– Ты же видишь, бывает. Вырастешь – поймешь.

– А его жена знает, что у него есть дети в другом месте?

– Уже знает, – вздохнула Светлана.

– И что?

– А ничего хорошего. Что же теперь делать, если так получилось? Но тебя это совершенно не касается. Просто веди себя с ним поприветливее.

– Знаешь, что я тебе скажу? – Гена сел и свирепо посмотрел на мать. – Вы, взрослые, еще хуже нас. В сто раз! Зачем вы все запутали? Почему эти близнецы родились здесь, а не там? Тебе что, меня мало было? Нас, как чуть что, наказываете, а сами что вытворяете?

Тут он с ужасом увидел, что мама горько заплакала.

– Прости меня, сынок! – сквозь слезы сказала она. – Знаю, я не должна была этого делать. Но как же теперь быть? Они ведь маленькие – их так жалко!

– Мамочка, не плачь! – Видеть материнские слезы Гена не мог. – Не плачь, ну прошу тебя! Пусть они остаются. И этот… пусть приходит. Я потерплю, только ты не плачь!

– Пойди, посмотри, что он делает, – попросила она, вытирая глаза и сморкаясь.

Гена пошел в мамину комнату. На кровати, прямо на покрывале, лежал Алексей, а на его груди покоились два свертка. Они лежали на боку носом к носу, и, вылупив глаза, глядели друг на друга. А он, тихонько баюкая их, с довольным видом что-то мурлыкал себе под нос.

От этой идиллии Гене захотелось бежать, куда глаза глядят. И он пошел к Лене. А куда же еще ему было идти?

Но лучше бы он туда не приходил. Лена с Маринкой играли в Гришку и Мишку. Они обмотали кукол полотенцами и баюкали их, приговаривая: «Не плачь, не плачь, мой маленький, сейчас мама тебя покормит».

И прикладывали кукол к груди. Воображали, что кормят их молоком.

При виде этой картины Гена чуть не взвыл. И тут Лена заметила его.

– Гена, привет! Ты чего такой?

– Какой? – проворчал Гена, глядя с ненавистью на кукол.

– Такой… перекошенный. Зуб болит?

– Из дому сбежал. Там этот пришел… Алексей. Видеть его не могу!

– Какой Алексей?

– Ну этот… папаша Гришки и Мишки. Нянчится с ними.

– Ой, правда? Маринка, это папа малышей. Бежим, посмотрим, какой он. Похож на них или нет.

И, побросав кукол, они унеслись. А Гена взял книжку и сел на лоджии. Идти домой ему совсем не хотелось.

Вернулись девочки нескоро. И Лена сразу напустилась на него:

– Ты почему себя так ведешь? Почему даже не стал разговаривать с дядей Лешей? Он имеет право к своим детям приходить. Они же его дети! Он их папа, понимаешь ты это?

– Но у него своя жена есть! Пусть с ней и заводит детей. Зачем моя мама с ним связалась?

– Ты, Гена, дурак, вот что я тебе скажу, – вмешалась Маринка. – Может, его жена больная и у нее нет детей. Не твоего ума это дело. И не лезь, куда тебя не просят. Ты свою маму не имеешь права осуждать, а обязан помогать ей и жалеть. Иначе тебя Бог накажет – вот посмотришь!

– Слушайте, как вы все мне надоели! – не выдержал Гена. – С вашими поучениями и нотациями. Просто не знаю куда деваться! Думал, здесь будет спокойней, а здесь то же самое.

И хлопнув дверью, он пошел домой. Но совесть потихоньку начала его мучить. Действительно, что на него нашло? Алексей этот – да пусть ходит! Меньше ему, Гене, придется с малышами сидеть. Может, он маме помогать будет – деньгами или еще чем.

И маму он довел до слез. Гене стало стыдно за свое поведение, и он решил исправиться. Зашел в комнату, где лежал Алексей с малышами, и сделав над собой усилие, подошел к кровати. Алексей молча смотрел на него – он боялся разбудить уснувших близнецов.