Одинокий рейд

Ночная посадка «Ка-27» управляется навигационным комплексом «Привод-В». Для чужака на корме приглашающее включили подсветку.

— У нас накладка! «Камов» просится на посадку! Дозаправка.

— У них есть резерв?

Переговорив с пилотом, оператор подтвердил:

— Полчаса.

— Достаточно! Пусть кружит в ожидании.

И едва не случилось….

Как только наметились огни крейсера, пилот «Пумы» получил отличный ориентир, в том числе и по высоте. Теперь поверхность океана не давила неизвестностью из темноты. Аргентинца предупредили, что он выходит на траверз крейсера и четырёхтонная машина с лёгким креном заложила крюк, чтобы вывести свою вертолётную глиссаду со стороны кормы. Огни корабля удалились, размазываясь на мокром остеклении вертолёта кривыми штрихами вибрации. Боясь упустить цель из виду, пилот уцепился в них глазами и лишь боковым зрением успел заметить мелькнувшего слева серого раскоряченного жука — вертолёт русских. Аргентинец не шарахнулся в сторону только потому, что разминулись очень быстро.

Дальше с «Пумой» всё прошло успешно: касание, фиксация, погрузка, отмашка на взлёт. «Камов» только! Буквально навис неподалёку, и то ли парни не рассчитали с горючкой, то ли аварийные лампы так раздражали, но как только «аргентинец» отвалил в сторону, Ка-27 коршуном спикировал на площадку, побив все флотские рекорды на быстроту и точность посадки.

Теперь крейсеру — лево руля, ложась на юго-западные румбы, по линии штурмановского карандаша на карте, черканувшего кратчайший курс, мимо островов южной оконечности архипелага Огненная Земля и легендарного мыса Горн, нагло вторгаясь за не видимую на воде черту территориальных миль Чили.

* * *

Именно этот срезанный угол и обозначит следующие шаги русских. Для тех — заинтересованных. И выяснилось — чтобы подловить крейсер «красных» ударной атомной «Бремертон» (тип «Лос-Анджелес»), мало полагаться на техническое совершенство и вышколенные экипажи. В не меньшей степени что-то зависело и от просто удачи. А ситуация с эвакуацией аргентинцев вообще показалась хитрым финтом.

И не так уж всё было отшлифовано в возможностях локационной разведки и коммуникаций связи союзников. Где-то «Нимрод» не доглядел, где-то запоздала дешифровка и передача данных.

То что «Вattlecruiser» снова поднялся к северу, оперативный штаб на «Тараве» узнал только когда аргентинцы их информировали о снятых с крейсера раненых американцах.

Одного взгляда на карту командиру «Таравы» хватило чтобы понять: плевать русским на абордаж, и нет у них особого пиетета и тем более страха перед US NAVY! Пройдут под носом у «Таравы» с эсминцами, не взглянув в сторону чилийцев, прекрасно понимая, что никто не решится открыть огонь. А напоследок…, эдакое проявление снисходительного благородства — пожурили аргентинцев: «ай-я-яй», отпустили их офицеров — словно недорослей одарив конфеткой, тем самым выставив Гальтиери подлецом перед своими же флотскими.

И даже в передачу раненых американцев на материк (по широте своей хвалённой русской души) сумели вложить какой-то эмоциональный смысл и кое у кого из присутствующих здесь — на мостике промелькнула в глазах симпатия к северным варварам. Да и сам оценил.

Крейсер.

Привычные звуки командного пункта тихим шелестом аппаратуры, систем вентиляции, каркающими обрывками команд и репетования проникали в него какими-то фрагментами, цепляясь за выступы и углы вбитого почти в инстинкт самоконтроля, оставляли след «всё нормально, всё штатно» и исчезали. То же самое и с приглушённым светом сквозь припущенные веки.

«Я как алюминиевый конструктор из советского детства: гайки, болтики, дырчатые сегменты. Мальчиковая фантазия накрутила цельную конструкцию, а глянешь — просвечивается, дунешь — сквозняк. В голове».

Терентьев слегка пошевелился в кресле, словно проверяя себя — где он находится.

«Задремал, что ли»?

Усталость подкралась незаметно, не наваливаясь, а примостилась рядом, подло клоня в полудрёму. Бодрящие пономарёвские таблетки всегда на него действовали слабо, просил две, но педант-доктор отказал, впрочем — был в своём медицинском праве.

«Догадывался, что сразу две и проглочу».

Зная, что штурман колдует с картой, поинтересовался даже не глянув в его сторону:

— Сколько нам ещё до территориальных Чили?

— При малых углах, десять минут.

— Чилийцы скоро вопить начнут.

— Уже, — тут же подал голос дежурный офицер, — два на средних высотах — их разведчики.

— Что говорят?

— «Ваш курс ведёт к нарушению территориальности».

— Попроси их маневрировать, чтобы избегать имитаций атаки.

И снова нахохлился в своём кресле.

«Ни фига не будет нам хорошо в старом Союзе. Все наши радужные воспоминания — это память прыткой юности и наивного детства. Быт окажется настолько серым, что выветрит всё ностальгическое у зрелых. А молодёжь-матросики уже вовсю воспитаны на чипсах, и это, чёрт побери, не аллегорический диагноз».

Вспомнил однажды привлёкшую рекламу в магазине: колбаса по ГОСТУ Союза Советских….

Вот дума-а-ал: «сейчас, вкусы «докторской» из детства! Ага! Ни цвета без красителей, ни вкуса без усилителей. Вот и будет — не аллегорический, а аллергический»!

И матом захотелось! И ещё раз позабористей!

«Да пёс с ней, с той колбасой! Интересно, а простые люди восьмидесятых: отзывчивые прохожие и душевные мужики в очереди к жёлтой пивной бочке — это случайно не миф, навеянный розовыми гормонами юности? В таком случае, если уж нас отфутболило на четверть века назад, почему бы и годков на молодость не отыграть? С сохранением знаний и опыта естественно. Сколько навскидку сейчас мне было бы?! Неплохо! Хотя, если подобное омоложение в той же пропорции случилось бы, вон, например, с Забиркиным (матрос «сидел на радио» и как раз что-то «словил», привлекая внимание офицера), сейчас бы он беззубо пускал пузыри едва ли справляясь с собственным энурезом».

— Что там?

— Мы его уже давно видим, — доложил вахтенный офицер, — судя по ЭПР [97] — корвет или фрегат. Передают: «Вы нарушили государственную границу Республики Чили».

— Извинитесь.

— Что?

— Передайте им: «извините»! Хотя — нет. Стоп! Слишком издевательски будет звучать. Что они ещё там…?

— Требуют немедленно покинуть их воды.

— Штурман, что у нас с курсом?

— По правому траверзу мыс Горн, на румбе — 270. По-прямой ещё миль 40 будем в чилийских водах.

97

Эффективная площадь рассеивания.

— Вот и передайте: «наш курс ведёт к выходу из территориальных вод Чили».

* * *

Контроль за крейсером постепенно слабел. Липкое внимание недоброжелателей отступало, словно грязная вода в соляровой бочке, маслянисто стекая вниз, цепляясь за стенки тягучими полосами-щупальцами.

Совершенно не утруждали себя чилийские патрульные самолёты, по-тихому слиняв, доверив слежку за «русскими» корвету ближней береговой зоны. Корвет добросовестно болтался на волнах, сопровождая нарушителя, но только до нейтральных вод.