Одинокий. Злой. Мой

— Меня не особо волнуют подробности, если честно.

Он не врал, потому что уже знал правду — но Виктору не рассказывал. Наверное, потому что это напрямую касалось его брата. Видимо, их отношения с бесом не подразумевали обоюдной честности.

— А что тебя волнует? — Виктор приблизился к нам, глянул на Платона с весельем.

— У меня были еще две просьбы. Давай начнем с простого. Я оставлял тебе список имен.

— А при твоей спутнице вообще можно делиться такими тайнами?

Я опустила взгляд в стол, пытаясь никак не выдать своего волнения. Это же мои родственники! Боги, сердце оглушительно билось меж ребер. Даже дышалось через раз.

— Даже нужно.

— Хорошо. Особо интересного там нет. Кто-то умер, кто-то жив-здоров. Я пробил их всех, абсолютно непримечательная нечисть, ни в каких темных делишках не задействована. Аж скучно. Вот, держи.

Виктор протянул свернутый лист, и Платон, не глядя, сразу же передал его мне.

— Разберешься, что к чему? — спросил таким тоном, будто я была его подчиненной.

Но я приняла правила игры. При бесе опасно даже показать возмущение, и уж тем более нельзя проболтаться, что это мои близкие. Поэтому я отстраненно кивнула.

— Конечно.

Судя по тому, каким взглядом нас окинул Виктор, он был очень даже заинтересован выведать, что за отношения нас связывают. Понимал: Платон не привел бы абы кого, но не мог (или не хотел) спрашивать напрямую.

Я развернула бумагу, пробежалась взглядом по ней. Виктор тыкал то в одно имя, то во второе, давая краткие пояснения. Многие не пережили последние годы: кто-то скончался от старости, кто-то «при загадочных обстоятельствах», некоторые — от банальных болезней. Кто-то оказался пропавшим без вести. Другие мои близкие разъехались кто куда, видимо, услышав о том, что за мной охотится Нику. А может, просто так совпало.

Я понимала мозгом, что даже если заявлюсь к ним в гости — вряд ли они меня пустят. У них собственные семьи, дети, внуки. Да и наслать на них такую опасность…

Даже не знаю, стоит ли к ним соваться. Всё же перед моими глазами до сих пор стояла сцена того, как кровь мамы заливает песок. Неужели я хочу повторения этого кошмара? Неужели мне мало одной трагической гибели из-за собственной неосторожности?

Не знаю. Не понимаю пока, как поступить.

Надо всё обдумать.

Материнского имени в этом списке, конечно же, не было. Я даже не включала её туда — потому что о ее смерти знала наверняка.

Но обнаружилось кое-что интересное.

Мой отец жил в этом городе вместе с семьей. У самого залива, в коттеджном поселке. Не может быть. Так близко?..

Конечно, я не собиралась приходить к нему и молить о помощи (он точно откажет, ведь однажды уже бросил нас с мамой), но увидеться, хотя бы посмотреть на него…

Щемящее чувство в груди всё нарастало.

— Маш, оставишь нас с Виктором наедине? — внезапно спросил Платон, хотя ничто не предвещало; наверное, он заметил, как меняется моё настроение. — Ненадолго. Покопайся пока в тех сведениях, которые у нас есть.

— Хорошо.

Я покорно отсела в другой конец зала, даже не подумав спорить. Лист бумаги, который сейчас был зажат в моих пальцах, слишком бесценный. Платон уже сделал для меня больше, чем многие другие — и за это я готова была простить ему многое.

Почти всё.

***

Платон задумчиво посмотрел, как Марьяна занимает самый отдаленный столик, и сонно зевнул.

— Сделаешь кофе? Маше — тоже, если можно. Прости, что я так нагло. Но в сон дико клонит.

Всё же удерживать магический купол в открытом состоянии — занятие энергозатратное. И хоть сегодня Платон чувствовал себя гораздо бодрее, чем обычно, но поздний час и магическая нагрузка на организм давали о себе знать. Не хочется заклевать носом посреди диалога, тем более — с Ковтуном, с которым всегда лучше держать ухо востро.

— Да без проблем, — Виктор отмахнулся и, встав, добрался до кофеварки, стоящей за барной стойкой.

Некоторое время они молчали, чтобы не перекрикиваться. Затем Виктор взгромоздил две чашечки на поднос и элегантно донес сначала до Марьяны, а затем — Платону. Выглядел он при этом так буднично, будто в свободное время подрабатывал официантом. Непринужденно.

Всё же любопытный он, необычный. Не гнушается и сам кофе сварить, хотя другой бы на его месте отказался. Всё же статус обязывает.

Может, Виктор не врал, когда просил о дружбе? Поэтому и относится к Платону если не как к другу, то точно не как к обычному просителю, коих у Ковтуна — сотни.

Платон благодарно кивнул и сделал глоток. Потом перевел взгляд в сторону Марьяны. Может быть, попросить ее подождать в холле? Бес, уловив ход его мысли, усмехнулся:

— Под этим столом артефакт от прослушивания. Сегодня как раз установили. Твоя помощница не услышит.

— Как предусмотрительно.

— Ну, клуб планируется использовать не только как увеселительное заведение. Тут будет много интересного, — расплылся в улыбке Виктор. Свое детище ему явно нравилось.

— В таком случае продолжим?

— Разумеется. Ты еще спрашивал про некую Марьяну Сциллову. Ничего особо интересного не расскажу. Если очень коротко, то жила довольно закрыто, с матерью. Особыми видами магии не обладает, знает бытовое колдовство. В двадцать лет добровольно присоединилась к подручным Альбеску, потом сбежала. Причем умудрилась сделать это дважды. Теперь тот ее ищет, предложил солидное вознаграждение. Цифры интересуют? — Платон отрицательно мотнул головой, и Виктор продолжил: — В последний раз её видели в этом городе, но след обрывается. В твоем списке её родственники, но, думаю, ты и сам в курсе. Думаю, кто-то из-за неё и помер — кто был ближе к ней и её матери. Но наверняка не скажу, как видишь, прямых убийств тут нет. Короче говоря, девица где-то прячется. Нику её ищет, но не особо активно. Ориентировка нужна? Как выглядит, отличительные черты?

Виктор говорил всё то, что Платон и сам уже знал от Мари. Возможно, чуть раньше от этих сведений было бы куда больше пользы — но сейчас он скорее убеждался, что она не лгала. Все ужасы, о которых она вспоминала, — правда.

Ему вновь захотелось найти Альбеску и собственноручно его уничтожить. Конечно, Платон понимал, что это маловероятно (даже, скорее — нереально), но болезненное желание защитить Мари кипятило кровь.

Эта хрупкая девушка не заслуживала того, что выпало на её долю. За её пролитые слезы хотелось убивать.

Платон раньше не испытывал подобного по отношению к другим женщинам — но сейчас даже не пытался анализировать свои эмоции. Они просто были.

— Нет, не особо.

— Ладно, я всё равно подготовил. Вот, тут про неё написано подробнее, — Виктор передал новый сложенный вчетверо лист. — Тебя со Сцилловой что-то связывает? Лучше пересмотри свои интересы — пока Альбеску не присмотрелся к тебе самому. Если ты, конечно, не намерен получить вознаграждение. Тогда другое дело.

— Спасибо за предупреждение, — сказал Платон. — Я услышал.