Одинокий. Злой. Мой

— Да не за что. Слушай, всё на помощницу твою налюбоваться не могу. — Виктор глянул с неприкрытой улыбкой. — Откуда она взялась?

Идентифицировать Марьяну в том существе, которым она обратилась, Ковтун, конечно, не мог. Хорошо, что она сварила гениальное по составу зелье и «преобразила» внешность. Теперь её и Марьяну Сциллову ничто не связывает. Даже цвет кожи другой, не типичный для человека.

— Ну, как-то же надо выживать, пришлось воспользоваться её услугами, — был честен в характеристике орк, а потому Виктор не уловил вранья; совсем необязательно выдавать всю правду, но и это не ложь, Мари действительно нужна ему.

— Любопытный выбор. Что за раса хоть? Полукровка? Скажи мне, что она перевертыш и это — не ее настоящий облик. А то ведь я спать не смогу.

— Виктор, давай не будем обсуждать моих помощников, — в голосе Платона зазвучала угроза. — Ты раздобыл то, о чем я тебя просил?

Всё же Марьяна — не основная его цель. Ингредиенты для ритуала — вот что по-настоящему важно.

— Раздобыл, вот только насчет платы…

Виктор замолчал.

— Я помню, с меня секрет.

— Два, — бес подозрительно прищурился, будто только что уличил Платона в попытке надурить.

— Два, — усмехнулся орк.

— Давай рассказывай один, а второй заменим на ответную просьбу.

— Что за просьба?

— Все потом. Я уже настроился слушать. — Виктор сложил руки на столе и положил на них голову. — Все эти дни сидел на голодном пайке, только чтобы не портить послевкусие от твоих тайных страданий.

— Даже не знаю, что тебе рассказать в этот раз. Я не готовился.

Он собрал пальцы в щепоть и поцеловал их:

— Давай что-нибудь такое, чтоб пальчики оближешь.

— Могу снова что-нибудь из детства. Из опытов отца, на которых я присутствовал, — Платон задумался. Опыт с Марком был не единственным. — Выбери сам. Были тройняшки-оборотни, которых отец притащил к нам в дом, беременная женщина, которая хотела избавиться от ребенка-морлока, кикимора, несколько детей-троллей, перевертыш, кельпи…

Платон неспешно перечислял все опыты, которые приходили на ум. Темной магией он пропитался с самого детства.

Хотя собственные эксперименты начал лет в двенадцать. Правда, первый же крупный опыт был неудачный. Ну как не удачный… Он со Златоном пытался воскресить голубя, скрестив его тело с крысиным, и в результате все получилось. Но сам Платон надолго оказался в больнице с магическим истощением.

Тогда он лишился своей сущности в первый раз. Тогда впервые ощутил себя неполноценным, калекой. Пожалуй, тогда он вспомнил об опыте с Марком впервые.

И понял мысль, которая с мрачной решимостью засела в голове.

Лучше быть безумцем, чем слабаком, на которого отец смотрит холодно и разочарованно.

— Стоп. Как ты сказал... кельпи? — Глаза Виктора заинтересованно блеснули. — Давай про кельпи. Судя по запаху, это что-то очень больное.

— На самом деле нет. — Платон удивился выбору беса, но какое ему дело? — Но если хочешь, то пожалуйста.

— Хочу-хочу. — Виктор облизнулся, оглянулся в сторону бара. Видимо, хотел себе какой-нибудь напиток на закуску, но приказать принести было некому.

«Сапожник без сапог», — усмехнулся Платон про себя.

— Ладно. Мне было лет десять. Мама со Златом и Дитом тогда на лето за границу уехали на море. А я отказался, сказал, хочу в лабораторию к отцу вместо отдыха. И мы с ним остались вдвоем в поместье…

Серп притащил девушку и запер в подвале. Та оказалась кельпи. Они высшие. Но у нее был какой-то врожденный дефект ауры, и в итоге та была тяжелая, как и у низшей нечисти, на которую реагировали люди.

Отец, как я понял, хотел изучить ее дефект, потом стереть память и выкинуть. А она вдруг сама начала просить, чтобы провели над ней ритуал.

Платон прикрыл глаза, вспоминая подробности. Высокая беловолосая девушка, брови и ресницы тоже белые, так что их почти не было видно, худая, даже скорее тощая, тонкие черты лица.

— Тебе она понравилась?

— Да. Было в ней что-то волшебное. Помимо ее природной магии. Не знаю, как объяснить, — Платон запнулся. В горле против воли встал ком.

Да что же такое! Вот уж в чем-в чем, а в том, что случилось с глупой девицей, он точно не виноват. Почему же сейчас так холодеет все внутри?

— Тебе больно ее вспоминать? Почему?

Платон постараться собрался. Взять себя в руки. Нужно просто дорассказать эту дурацкую историю.

— Она влюбилась в человека, — повторил он уже сказанное. — Но тот даже близко с ней находиться не мог из-за ее тяжелой ауры. Вообще, как она могла в него влюбиться? Они же даже не разговаривали толком, получается? Что за бред вообще!

Волна гнева поднялась внезапно, налетела словно летняя гроза. Столько лет прошло, а он вспыхнул как спичка.

Виктор довольно облизывался, закатывал глаза от удовольствия.

— Что она хотела от твоего отца?

— Избавиться от второго облика. Она хотела стать человеком.

— И тебя это злит?

— Она добровольно хотела стать неполноценной калекой, совсем как…

— …Ты сейчас, — договорил за него бес.

Зал ненадолго погрузился в тишину. Было слышно только, как Виктор с шумом втягивает ртом воздух, наполненный всем тем, что чувствовал Платон.

Он вспомнил девушку в ритуальном кругу, одетой в простую робу. Отец чертит руны вокруг нее, наполняет их магией. Даже ингредиентов никаких не понадобилось.

Отец пустил его посмотреть на то, как все проходит, с тем условием, что он будет молчать. Но он не выдержал, и спросил. Одно-единственное слово. Один-единственный вопрос: «Зачем?».

«Поймешь, когда полюбишь кого-нибудь».

А потом были ее крики, довольный смех отца, ведь всю ее магию — тот забрал себе. Увеличил резерв, стал сильнее, принеся в жертву второй облик дурочки.

— Тебя что-то гложет?

— Я потом нашел ее. В соцсетях в интернете. Какое-то время следил.

— Милое маленькое «guilty pleasure», — Виктор провел по губам кончиком пальцев, словно бы вытирал после трапезы. — Вкусно.

— Ничего такого. Мне просто было не понятно, — пожал плечами мужчина. Глубокий вдох. Выдох. — Она притворяется счастливой. Что ей еще остается? Только выкладывать довольные фото своей новой никчемной жизни.

Он откашлялся, показывая, что на этом история точно закончена.