Одинокое место Америка

Письма Марины

Когда Марина впервые пришла в наше агентство, она показалась мне ничем не примечательной женщиной, правда — из тех, кто не выспрашивает детали, не всматривается пытливо в глаза, решая, можно ли доверить мне свою судьбу, а отдается новой идее выйти замуж за иностранца и уехать из России сразу и безоговорочно.

Фотография, которую она принесла, была не их лучших, и я порекомендовала ей нашего фотографа, и через пару дней она пришла опять, уже со снимками от нашего фотографа, и всегда впредь она точно следовала всем моим рекомендациям и всегда все делала быстро, четко и без задержек. Вскоре мы поместили ее на веб-сайт, и она начала получать письма и писать сама. Начав переводить ее письма, я сразу поняла, что она женщина необычная, у нее был определенный литературный дар, ее письма были длинные, содержательные, с ярко выраженной индивидуальной манерой. Из ее писем я узнала, что она менеджер высшего уровня, что в школе и в институте она всегда была отличницей, что воспитание она получила строгое, что всего в жизни она добилась сама, и что к этому ее приучили родители. Из ее писем я узнала также, что она рано вышла замуж, родила сына и развелась, потому что муж ее мало интересовался семьей и, вообще, вел себя недостойно. Я узнала, что уже после развода она окончила институт, занялась бизнесом, сделала карьеру, и, добившись в жизни многого, поняла, что карьера — не главное в жизни женщины, а главное все же — любовь и семья.

Она во всем стремилась к совершенству: ее сын учился в лучшей школе города, дающей прекрасное гуманитарное образование, в выходные, чтобы еще выше поднимать интеллектуальный уровень сына, она обязательно водила его в театр или в музей, два раза в неделю она ходила в бассейн и в тренажерный зал, чтобы поддерживать форму. Начав переписываться с американцами, она сразу же пошла заниматься английским языком, и делала это так же ответственно и серьезно, как и все остальное: она даже просила меня в учебных целях посылать ей копии переводов ее писем, чтобы изучать их дома самой и дополнительно углублять свое знание английского. И влюбиться и выйти замуж она также хотела оптимально.

Во-первых, она в какой-то момент поняла, что Россия — не то место, где может по-настоящему счастливо и достойно жить женщина, а, во-вторых, ей грезился серьезный, вдумчивый и преуспевающий муж, какие не водятся в России, потому что серьезные и вдумчивые мужчины здесь чаще нищие, а на руку и сердце преуспевающих мужчин, если они свободны и — не бандиты, существует такая конкуренция, что и ей, с ее настойчивостью и обаянием, не удается пробиться.

Она начала переписываться с американцем Джерри, и хотя до нее он переписывался с другой девушкой, Тамарой, а Марина в качестве запасного варианта включилась в марафон уже на заключительной стадии, она быстро обошла соперницу. Девушка Тамара верила в заговоры и в судьбу, писала Джерри душевные искренние письма, но по сравнению с письмами Марины, в которых та умела передать тончайшие оттенки своих эмоций и переживаний, письма Тамары были такими же заурядными, как воробей по сравнению с яркой экзотической птицей. Тамара писала Джерри о том, как однообразно проходят ее дни, как ей не хватает мужской заботы и ласки, о том, как она надеется, что, в конце концов, ей повезет, и она встретит надежного и преданного спутника жизни. Марина писала Джерри о том, как раскаляется город в жаркие июньские дни, и серый гранит не успевает остынуть короткой белой ночью, она писала о летних проливных дождях, которые так грохочут в старых петербургских дворах-колодцах, что кажется, по нескольким квадратным метрам асфальта проносится локомотив. Марина писала о волшебных новогодних праздниках в С. Петербурге, когда Дед Мороз летит к нам из Лапландии; она писала, что жизнь — это матрац в полоску, и если вчера было плохо, то сегодня будет хорошо. Нечего и говорить, что Джерри был очарован ее письмами и мечтал о встрече с нею не меньше, чем о встрече с Тамарой, к преданности которой давно привык.

В соответствии с давней договоренностью встречать Джерри в аэропорту должна была Тамара, а в следующий после приезда вечер Марина вела Джерри в оперный театр. Но случилось так, что Джерри опоздал на самолет и прилетел днем позже, и, позвонив мне с дороги, он попросил устроить так, чтобы его встретила Марина, с которой в этот вечер у него был намечен поход в театр.

Простодушный американец Джерри, привыкший, как и большинство его соотечественников, относиться к жизни прагматично, не мог предполагать, какую бурю эмоций он вызовет этим своим решением. Марина, бывшая в курсе давней переписки Джерри с Тамарой, сразу же оценила все преимущества форы, которую посылала ей судьба. Напротив, Тамара никак не могла взять в толк, почему ей не рекомендовалось ехать в аэропорт встречать долгожданного Джерри из-за такой мелочи, как его опоздание. Она хоть и знала, что Джерри переписывается еще с другой женщиной, но не могла поверить сердцем в то, что Джерри, написавший ей столько длинных и теплых писем, подаривший ей столько великолепных букетов роз, способен на такое предательство. Она предпочла поверить, что тут скорее замешаны козни злонамеренных людей, и, подозрительно на меня глядя, сказала мне пару не очень любезных фраз, после которых я, в свою очередь, помянула про себя недобрым словом американцев, не понимающих русской души. Тамара же, решив не верить в то, во что не хотело верить ее сердце, в аэропорт все же поехала.

Американец Джерри был в затруднении, когда к нему и к Марине, которую он ожидал увидеть и, следовательно, сразу же узнал среди толпы по ее ослепительному вечернему платью, надетому для театра, подошла еще какая-то женщина, робко протягивая ему розу, и лишь через несколько секунд он понял, что перед ним Тамара. Как все произошло дальше, ни Джерри, ни Тамара толком не поняли, зато Марина, привыкшая в своем бизнесе к критическим ситуациям, полностью мобилизовалась, и после нескольких приветливых улыбок и вежливых слов, сказанных ею Тамаре, Джерри уже катил в город в марининой машине, а Тамара с тоской в груди смотрела ему вслед.

И для Джерри началась самая незабываемая неделя в его жизни — рядом с ним была самая очаровательная, привлекательная и непредсказуемая женщина из всех, кого он знал. Безуспешно пыталась Тамара пробиться к Джерри по телефону, ее одинокая роза увядала, забытая на журнальном столе, Джерри же в это время сидел в театральной ложе, вдыхая кружащий голову аромат марининых французских духов, он катался с нею на теплоходе по рекам и каналам Петербурга, и ее развевающиеся локоны касались его щеки, он стоял с нею на Поцелуевом мосту, глядя на трепещущие отражения домов в канале и слушал поверье, что следует поцеловаться на этом мосту, чтобы не расставаться никогда, которое она рассказывала ему с очаровательным акцентом. И, поцеловав Марину на этом самом мосту, он уже говорил ей, что не расставаться с ней никогда — его самое заветное желание, и, приехав домой в Америку с кружащейся от обилия событий и впечатлений головой, Джерри заявил своим взрослым детям, что женится.

Марина торжествовала победу. Она еще раз доказала всему миру и себе, что упорство, помноженное на интеллект, дает положительный результат, и, не сдавая позиций, продолжала писать Джерри длинные проникновенные письма, не желая терять ни дня в сложном процессе узнавания друг друга. Ее привычка к совершенной организации жизни не давала ей расслабиться: Джерри должен был вскоре приехать снова, и Марина писала ему, что будет оптимально, если их вторая встреча произойдет не в душном Питере, а в солнечном городе Сочи, у теплого южного моря, которое она так любила, к которому ежегодно вывозила ребенка отдыхать и набираться сил. Она писала о том, как хорошо им будет резвиться в соленых морских волнах, вечером пить вино в кафе на берегу и теплой южной ночью возвращаться в отель. В бесконечных телефонных переговорах она объясняла Джерри также и вещи практические — какие билеты надо заказать, и через какие города лететь. Джерри был несколько смущен тем, что Сочи находится на Кавказе, и ошарашен обилием мероприятий, которые в соответствии с марининой стратегией ему необходимо было провести. Но голос Марины звучал убежденно, и, с трудом укладывая в голове предстоящую встречу с Мариной в московском аэропорту, поездку за марининым сыном к бабушке в город на Волге, и график последующих переездов и перелетов по всей России, Джерри напряженно соображал, как подстроить также и график своего бизнеса к новым планам.

Джерри был прежде женат в течение более чем двадцати лет, он был привязан к детям, имел замечательную семью, главой которой была, однако, его бывшая жена, и когда дети выросли и ушли из дома, ее всеобъемлющий контроль обрушился на одного Джерри, что было уже тяжело вынести. После развода Джерри по-прежнему обожал детей, с замиранием сердца ждал скорого рождения внучки, он надеялся, что в своем следующем браке он сумеет, наконец, стать центром и опорой семейного существования, он надеялся, что очаровательная женщина, с которой он познакомился в России, впишется в его размеренную жизнь, может быть, тоже подарит ему ребенка, и тогда он снова обретет то, что, казалось, уже утратил — молодость, жизнь, любовь.

Дети Джерри, однако, реагировали на происходящее осторожнее. Джерри имел семейный бизнес, в котором дети также принимали участие, и, хоть они, конечно, не возражали против нового брака отца, но по тому, что творилось с ним в последнее время, по его готовности ехать чуть не в Чечню, где запросто отрезают головы иностранцам, дети Джерри безошибочно угадали, что отец, как малая планета, неуклонно подпадает под влияние нового мощного небесного светила, увлекающего его на свою орбиту, и что это может иметь непредсказуемые последствия. Сын и дочь Джерри не знали, что предпринять, они лишь приезжали к матери и говорили ей, что если бы она была добрее к отцу, ничего подобного бы не случилось.

Марина же, хоть и готовилась к отъезду в Америку, жила все еще в России, что включало в себя изнурительную борьбу с налоговой инспекцией в процессе налоговой проверки, летний раскаленный город, где невозможно было дышать, болезнь сына, съевшего немытые фрукты на даче у бабушки. Желая как можно полнее раскрыть перед Джерри свой внутренний мир и разъяснить детали своей сложной жизни, частью которой она считала уже и его, Марина писала о том, что налоговая проверка в этой жаре, от которой плавятся мысли, занятые к тому же больным сыном — это как ритуальный танец вокруг костра или как игра в карты, в которой побеждает тот, кто умеет лучше блефовать. Она говорила об этом и по телефону, и после таких разговоров о сложных для его понимания событиях у Джерри часто болела голова, он не мог понять, как это люди в этой стране совсем не уважают законов, он желал поскорее вырвать оттуда Марину с сыном, но пока что у нее каждый день возникали все новые проблемы, которые она терпеливо разъясняла в своих письмах Джерри, и в соответствии с которыми Джерри должен был опять корректировать деловые планы. Джерри нервничал, он беспокоился также и о невестке, которая должна была уже давно родить, и все никак не рожала, он осунулся, похудел, и однажды на важной деловой встрече у него даже всерьез прихватило сердце, и сын отвез его к врачу, куда вскоре приехали встревоженная дочь Джерри и даже его бывшая жена.

И новый поворот в жизни Джерри и Марины произошел так внезапно, что меньше всего, его, кажется, ожидал сам Джерри. Трудно сказать, как это могло случиться: то ли, когда у Джерри родилась, наконец, его долгожданная внучка, и вся семья его собралась в их бывшем семейном доме, чтобы отметить это замечательное событие, он вдруг понял, как он устал и измучился за последние месяцы, и как по-настоящему близки ему родные люди, окружающие его, то ли он увидел в глазах своей бывшей жены ту же радость, которую испытывал сам, и расчувствовался, и в благодарность за все годы, худо-плохо проведенные вместе, и за то, что, узнав о его сердечном приступе, она примчалась к нему в больницу, он обнял ее и увидел слезы в ее глазах.... Как бы там ни было, но вскоре Марина получила от Джерри письмо, полное сожалений и раскаяния, с признанием, что он фактически восстановил свой прежний брак, и что ему остается только надеяться, что Марина его когда-нибудь поймет и простит.