Одиссей. Человек в истории. Святой и общество: конструирование святости в агиографии и культурной памяти
Шрифт:
Отдельную трудность представляет практика обозначения общин канонисс по-русски. В немецкой историографии используется термин Kanonissenstift (реже Frauen- или Damenstift). Его как terminus technicus ввел автор первого узкоспециального исследования о женских общежитиях, отличных от монашеских, К.Г. Шефер 232 . Stift, Stiftung – это основанное для определённой (общественной) цели учреждение, снабжённое учредителем средствами для существования и имеющее специфическую правовую форму, в Средние века относящуюся к сфере частного права. Kanonissenstift – это не самоназвание таких общин (хотя употребление слова Stift применительно к религиозным учреждениям документировано текстами c XVI в). Их самоназвание – monasterium, abbatia. Поэтому сложившаяся мировая практика употреблять в этом контексте термины «аббатство» и «монастырь» требует обязательной оговорки: хотя мы и следуем здесь т.н. языку источников, смешивать слово (самоназвание) и понятие «монастырь» (сегодня наделяемое вполне определённым смыслом) в данном случае не следует. Так же и, казалось бы, более нейтральные термины «община канонисс», «женский каноникат» тоже нуждаются в оговорках. Строго говоря, аналогия с мужским каноника-том является иллюзорной. Мужские каноникаты – это объединения рукоположенных в сан клириков, женские – религиозные объединения мирянок. Основная задача первых – литургическая и пастырская деятельность, вторых – сословное воспитание и образование, так что общность их задач как религиозных корпораций исчерпывается, если можно так выразиться, максимально выраженным «общественным характером» их функций. Изначальной идеей института монашества (по крайней мере как «идеального типа») было, напротив, индивидуальное духовное совершенствование – perfectio; лишь по мере его активной «клерикализации» в IX в. и позднее, в контексте клюнийского движения, монашество обретает общественные задачи «сословия молящихся» (ordo oratores). Кроме того, термин «община канонисс» (Kanonissenstift) вовсе уже не подходит к тем протестантским и католическим общинам раннего Нового времени, в которые трансформировался средневековый
232
Sch"afer H. K. Die Kanonissenstifter im deutschen Mittelalter.
Regula ad virgines: рождение «нормы»
Женские монашеские общины и каноникаты как формы проявления vita religiosa в латинской Европе выросли из одного корня – из позднеантичных объединений аскетствующих женщин. Уже с середины IV в. под влиянием восточной аскезы аскетический идеал становится привлекательным для привилегированных социальных слоёв во всей Римской империи 233 . Однако vita religiosa в ранней Церкви не всегда означала жизнь в общине. Женщины, дававшие обет целомудрия, жили в уединении под защитой родительского дома или собственного и строили свой быт в соответствии с различными по степени строгости аскетическими правилами в отношении питания и платья, в ежедневной молитве и в том, что называется религиозным созерцанием – contemplatio. Некоторые обнаруживали интерес к чтению Св. Писания и занимались благотворительностью. Иногда такие благочестивые женщины объединялись под одной крышей в небольшие группы, приводя с собою прислугу и рабов. Самый известный пример – община вокруг вдовы Марцеллы в Риме, о которой писал Иероним в конце IV в. 234 . Впрочем, жизнь таких общин была недолговечной и группа, как правило, распадалась, когда (по разным причинам) иссякали источники её жизнеобеспечения. Подобная практика имела место в Риме, на островах Южной Италии и в городах Южной Галлии на протяжении V и в начале VI столетий 235 . Но по мере упадка античной городской культуры и создания более строгой структуры Церкви число женщин, практикующих аскетическую жизнь дома, сокращается; с середины VI в. растёт число монастырей и желающие углубиться в vita religiosa перемещаются туда.
233
Brown P. Aspects of Christianization of the Roman Aristocracy // The Journal of Roman Studies. 1961. Vol. 51. P. 1–11.
234
Consolino F.E. Ascetismo e monachesimo femminile in Italia dalle origini all’et`a longobarda (IV-VIII secolo) // Donne e fede. Santit`a e vita religiosa in Italia / L.Scaraffia, G.Zarri. Bari, 1994. S. 4–41; Jenal G. Weibliche Askese im sp"atantik-fr"uhmittelalterlichen Italien // Frauen und Kirche / Hg. von S.Schmitt (=Mainzer Vortr"age 6). Mainz, 2002. S. 35–54 (о Марцелле с. 37–43). Замечательный источник, где упоминаются едва ли не все существовавшие в Античности формы женской аскезы: Vita Melaniae junioris // Annalecta Bollandiana. Vol. 8. P. 19–63.
235
Многочисленные примеры и анализ мотивов обращения к аскетической жизни см.: K"onig D. Bekehrungsmotive. Untersuchungen zum Christianisierungsprozess im r"omischen Westreich und seinen romanisch-germanischen Nachfolgern (4.-8 Jh.). Husum, 2008.
С конца IV в. имеют место и первые попытки контролировать этот процесс спонтанного обращения к аскезе со стороны епископов и Папы. Прежде всего их внимание было обращено к той категории женщин, которую источники обозначают virgines sacrae – святые девы, причём в глазах церковных иерархов они были предпочтительнее, чем другая, на практике не менее значимая и многочисленная группа аскетствующих женщин – святые вдовы (viduae sacrae) 236 . Обратившиеся к vita religiosa девицы давали обет целомудрия. Эта процедура, сначала имевшая место в рамках частной жизни, очень быстро оформляется в публичную – в церковный обряд посвящения (consecratio), который осуществлял епископ. Подобной «инициации» для вдов (viduae), тоже приносивших обет целомудрия, в Церкви не существовало. Более того, с конца IV в. провинциальные синоды и сами Папы издают первые нормативные акты для virgines sacrae, где регламентируются различные детали обряда consecratio и, что важно, наказания за нарушение обета 237 . Данное обстоятельство свидетельствует о том, что Церковь очень рано стала стремиться к тому, чтобы превратить эту социальную группу, virgines sacrae, в институт. Целью создания такого института «сверху» было установление дисциплинарного контроля, а также социальная защита, в которой женщины по сравнению с мужчинами нуждались гораздо больше. Таким образом, насколько я могу судить, в формировании средневекового института женского монашества на самом раннем этапе поучаствовали две равновеликие составляющие: с одной стороны, спонтанное аскетическое движение, захватившее прежде всего патрициат, и, с другой стороны, целенаправленная деятельность Церкви, стремившейся это движение канализировать и поставить под свой контроль. В этом пункте, я думаю, женское монашество существенно отличается от мужского как гораздо менее «самостоятельное».
236
Состояние девственности с IV в. все чаще становится предметом теологической и моральной рефлексии (ср., напр., трактаты еп. Амвросия Медиоланского De virginitate; De institutione virginis; De viduis). Целомудрие возводится в идеал, краеугольный камень женской аскезы, обосновывается его преимущество перед браком, в котором женщину оправдывает только рождение потомства, попутно формулируется ряд групповых (социальных и нравственных) норм. См. подробнее: Muschiol G. Famula Dei. Zur Liturgie in merowingischen Frauenkl"ostern. M"unster, 1994. S. 41–80.
237
См.: Metz R. La cons'ecration des vierges dans l’'Eglise Romaine. 'Etude d’histoire de la Liturgie. Paris, 1954.
В том, что касается формы организации и нормы жизни ранних общин, следует признать их зависимость от, условно говоря, «мужской модели» vita religiosa. Женские обители того времени – создаваемые по образцу мужских монастырей (и обычно при них) параллельные структуры, населенные «монахами женского пола» 238 . Неудивительно поэтому, что вплоть до начала VI в. среди почти полудюжины различных уставов, регулирующих повседневное общежитие в удалении от мира, на которые могли ориентироваться новообразованные общины, не было правила, написанного специального для женщин. Восходящие к Кассиану, Роману Юрскому, Августину, Бенедикту Нурсийскому нормативные предписания для монахинь являли собой не более чем адаптированный вариант правил для мужских общин и писались специально для обителей, куда отцы-основатели монашества помещали своих сестер или племянниц 239 .
238
Diem A. Das monastische Experiment. Die Rolle der Keuschheit bei der Entstehung des westlichen Klosters. M"unster, 2005. S. 164.
239
Ibid. S. 82–83.
Правило Цезария Арльского Regula sanctarum virginum 240 , или просто Regula ad virgines, составленное в 512 г. (затем расширенное в 524 и дополненное «Кратким повторением» (Recapitulatio) в 534 гг.), стало первым, где открыто признается, что жизнь в мужских и женских монастырях «имеет много различий» 241 . Арльский епископ адресовал его женской общине св. Иоанна, которую он основал в городе для своей сестры Цезарии, ставшей ее первой аббатисой. Именно это правило на многие столетия задало тон представлению о норме дисциплины в женских общинах и обозначило основные сферы жизни, которые подвергаются нормированию, – как внутри обители, так и в ее взаимоотношениях с внешним миром.
240
Русский перевод правила Цезария, осуществленный М.Р.Ненароковой, см.: Правило святого Цезария [Арльского] // Одиссей: человек в истории (2013). Женщина в религиозной общине: Запад/Восток. М., 2014. С. 133 – 156. Из множества работ, обращающихся (в разном объеме) к этому правилу, укажу лишь на важнейшие для нашей темы: Diem A. Das monastische Experiment. S. 154–202; Nolte C. Klosterleben von Frauen in der fr"uhen Merowingerzeit. "Uberlegungen zur Regula ad virgines des Caesarius von Arles // Frauen in der Geschichte VII. Interdisziplin"are Studien zur Geschichte der Frauen im Fr"uhmittelalter. Methoden – Probleme – Ergebnisse / Hg. von W. Affeldt, A. Kuhn. D"usseldorf 1986. S. 257–271.
241
Regula ad virgines здесь и далее цитируется в моем переводе по изданию: S. Caesarii ad virgines // Patrologiae cursus completes. Seria latina / Ed. Migne. T. 67. Col. 1105C–1121C. Эта и сл. цитата содержатся в предшествующем главам (capitula) кратком введении. Далее при цитировании в тексте указывается в скобках номер главы арабскими
цифрами. Главы последней переработанной версии (т.н. Краткое повторение, или Recapitulatio) цитируются с пометкой Rec.Правило Цезария отнюдь не было направлено на то, чтобы регламентировать жизнь монахинь до мелочей, его принципом было, скорее, указать важнейшие (pauca de pluribus) духовные ориентиры для христианского воспитания в процессе общения поколений, когда старые монахини живут вместе с молодыми и наставляют их в том, что считают «особенно подходящим для их пола».
Центральным моментом Regula ad virgines стала тема полной изоляции женщин от внешнего мира. Обычно со средневековым монашеством ассоциируется восходящий к опыту бенедиктинских общин пункт о stabilitas loci, или stabilitas congregatione, т.е. запрет оставлять, менять монастырь, общий для мужчин и женщин. Но у Цезария монахини должны были в прямом смысле (до самой смерти – ad mortem suam) ни на миг не покидать обители и даже «не входить в базилику, в которой находится дверь [во внешний мир]» (1; Rec.1). Никто посторонний, тем более мужчина, не должен вступать на закрытую часть территории монастыря и в помещения для моления (in secreta parte in monasterio et in oratoriis) (33) 242 . Этот запрет распространялся даже на «женщин и девиц мирского сословия» (34). Свидания с родственниками осуществлялись под надзором, в присутствии монахини-наставницы (formaria) (37), а любой несанкционированный контакт с внешним миром был наказуем: если монахиня «впадет в столь великий грех, что тайно примет от кого-либо письма, какие-нибудь указания или подарки (litteras aut <…> mandata aut munusсula)», то, если «сама покается, к ней нужно отнестись со снисхождением (indulgentiam mereatur) и молиться за неё», а если утаит, но будет уличена, её надо наказать «более строго, следуя предписаниям монастыря (secundum statuta monasterii grauius emendetur)». Точно также подвергнется наказанию и тот, кто по собственной инициативе и «нечестивому замыслу (sacrilego ausu)» осмелится отправлять кому-либо письма или подарки (23) 243 . Обязанность строгого затворничества распространялась даже на аббатису. Для неё контакт с клириками, окормляющими общину, был возможен только в рамках литургической и душеспасительной практики: «епископы, аббаты или иные рукоположенные лица (religiosi) с особенно хорошей репутацией» допускались в молельню. Необходимость «блюсти честь» требовала от аббатисы, чтобы она беседовала с посетителями в помещении для приемов только в сопровождении двух или трех сестер (35).
242
Исключения делались для «епископов, провизора (человек, ведущий монастырское хозяйство, посредник между монастырем и внешним миром – Ю.А.), священника, дьякона, субдьякона и одного или двух лекторов», необходимых для служения мессы, а также для ремесленников, осуществляющих какие-нибудь ремонтные работы, но в сопровождении провизора и с разрешения аббатисы (33).
243
В этом пункте Цезарий все же делает одно исключение: из любви к родителям или по случаю какого-то особого знакомства (pro affectu tamen parentum aut cuiuscumque notitia) можно через привратницу отослать в дар хлебы, испросив предварительно разрешения аббатисы. Таким же образом – через привратницу и с ведома аббатисы – принимались и посылки от родственников, главным образом провизия и вино, которые передавались в общее пользование (et canauariae tradant) (30). Позже, в «Кратком повторении», он еще раз настаивает на контроле аббатисы за всей перепиской монахинь: «Пусть монахини не получают тайно письма ни от каких людей, даже от родителей, и сами никому не посылают писем без разрешения аббатисы» (Rec. 6).
Цезарий предостерегает монахинь не только от любого контакта с мужчиной, но даже от желания взглянуть на него (т.н. concupiscentia oculorum), когда, например, провизор или ремесленники появляются в обители, и рекомендует им присматривать друг за другом. При малейших подозрениях, что поведение какой-либо монахини начинает отступать от предписанного, следует по-сестрински предупредить ее, а если та не захочет прислушаться – сообщить аббатисе (21; 22). Недоносительство равнозначно соучастию в грехе. Недопустим не только разговор с мужчиной наедине, но вообще любые тайные доверительные и дружеские отношения (familiaritas aut societas) монахинь между собой или с кем-либо посторонним, будь то духовные лица или миряне, мужчины или женщины (Rec. 2). Побег и замужество – самое страшное преступление – карается отлучением, а супруг монахини, нарушившей обет, приравнивается к соблазнителю, т.е. брак не признается 244 .
244
См. об этом в сл. разделе.
Правило Цезария настаивает на необходимости принятия монашеских обетов добровольно и сознательно (3), не сразу при переселении в обитель, а после года послушания под руководством определенной для наставления старицы. Другим условием вступления в общину был отказ от владения имуществом. Для женщин юридически самостоятельных – вдов или тех, кто покинул мужа ради служения Богу в удалении от мира, – рекомендовалось употребить его на благочестивые цели (caritas aut donationes aut uenditiones faciant), подарив или продав в соответствии с евангельским пойди, продай имение твое, и раздай нищим (Мф. 19:21), ибо «монахини (sanctimoniales), которые владеют имуществом, не могут быть совершенными». Это же правило распространялось и на девиц, которые формально еще находились под родительской опекой, но формулировалось оно иначе: им не разрешалось приносить обеты, покуда они не освободятся «от всех препятствий мира сего» – donec se ab omnibus inpedimentis mundi istius liberas fecerint (4). Ниже арльский епископ поясняет: имущество, которым они владели в миру, рекомендуется передать монастырю (аббатисе) как вклад в обеспечение общины (communibus usibus profuturum) (19). Понятие собственности, будь то платье или иная вещь, просто отменялось: nemo sibi aliquid iudicet proprium, siue in uestimento, siue in quacumque alia re (15). Но если данное предписание касается внутреннего устройства жизни общины, то позднее, в Recapitulatio, в этот пункт было внесено принципиально важное уточнение: «пусть никто не имеет ничего в личной собственности – ни внутри монастыря, ни вне его (выделено мною – Ю.А.)» (Rec. 4). Аббатисе тоже «не позволено владеть ничем» (Rec. 10).
Жить полагалось в общем помещении (una scholla); выбрать себе отдельную келью не мог никто (Vt nulla cellam peculiarum habeat); даже старые и больные должны находиться в общей спальне, где за ними будут ухаживать молодые сестры. Более того, запрещались собственные шкафы или сундуки и вообще все, что могло запираться (7).
В ряде пунктов отражено требование ручного труда – необходимый «сословный» признак монашества как одной из составных частей христианской социальной модели tria genera hominum 245 . Основным занятием было прядение шерсти, причем норма была, вероятно, немалая: Цезарий специально оговаривает, что при прядении надлежит «смиренно принимать ежедневный урок и с большим усердием стараться его выполнить» (14). Платье также шили себе сами, «чтобы аббатисе не было нужды приобретать его вне [монастыря]» (25; 26; 40). Рукоделие сопровождалось душеспасительным чтением (13; 18). Особо оговаривается, что «никому, даже аббатисе, не позволено иметь служанку», в случае нужды молодые монахини помогают старым: Ancillam propriam nulli, nec etiam abbatissae, liceat in servitio suo habere; sed si opus habuerit, de junioribus in solatium suum accipiat. (4). Поэтому все работы по хозяйству (in omni ministerio corporali) исполняли по очереди; от физического труда освобождалась только аббатиса (12). Выбирать себе работу по желанию не разрешалось: «никто не выбирает себе работу по прихоти (pro suo libitu), а следует тому, что назначено старшими» (6). И нельзя было показывать свое недовольство и роптать: nemo cum murmuratione aliquid faciat (16). Работа на кухне была особенно тяжелой, поэтому поварихам (quae conquent) за нее полагалось немного вина (12).
245
Арнаутова Ю. Представления об общественном устройстве ок. 1000 г. //Cogito.Альманахисторииидей.Вып.5.Ростов-на-Дону,2011.С.317–327.(С. 320–323).
Однако занятиям ручным трудом посвящалась лишь часть дня, который начинался с обязательного чтения, труждения духовного, поэтому Цезарий настаивает на обучении грамоте: omnes litteras discant (17). Кроме того, из его жития известно, что монахини занимались и копированием рукописей.
Особая тема Regula ad virgines – внутренняя дисциплина, основанная на обете послушания (oboedientia). После Господа главная над всеми – аббатиса, а за нею – старшая монахиня (priora, praeposita): Matri post Deum omnes oboediant; praepositae deferant (16). Опоздавшие к молитве или к началу работ получали выговор (10); сносить порицания нужно было безропотно, а неисправившихся могли не допустить до причастия, общей молитвы и трапезы (10; 11). И в целом подчинение аббатисе и старшим должно быть безоговорочным – sine murmuratione (32; 16).
Смирение необходимо не только по отношению к старшим, но и в общении друг с другом: монахиням надлежит избегать осуждения или злословия, «будто яда дьявольского» (2), и воздерживаться от ссор (31). «Невозможно помыслить и это абсолютно невероятно, чтобы святые девы оскорбляли друг друга грубыми речами или бранью», делает оговорку Цезарий, однако если все же случится, наставляет он, что какая-нибудь из сестер «по наущению дьвола» «случайно» и «по человеческой слабости» впадет в столь великий грех как воровство или потасовка, то будет справедливым, если те, кто нарушают правила, подвергнутся законному наказанию в присутствии общины (24).