Одиссея авианосца «Энтерпрайз» (Война в океанах)

11 часов 25 минут. Раздается глухой удар, как будто по кораблю шарахнули огромным тараном, — «Энтерпрайз» содрогается всем корпусом, от носа до кормы. Из палубы, сразу же за носовым самолето-подъемником, вырываются клубы серого дыма вперемешку с ослепительными искрами. Но корабль продолжает двигаться вперед полным ходом. Ветер гонит дым по палубе. Второй толчок. Слева по борту поднимается гигантский фонтан и тут же накрывает штурманский мостик. Один из самолетов, стоящих в кормовой части, срывается с крепления и, кружась волчком по полетной палубе, валится за борт. Грохот зенитных орудий и вой пикирующих бомбардировщиков сливаются в один ужасающий, нескончаемый рев. Еще один толчок, а может, сразу два. Корабль вздрагивает от взрывов бомб, падающих в море совсем рядом, и от ударов, приходящихся прямо в него. Но «Энтерпрайз» не сбавляет хода. Как ни странно, на верхней палубе авианосца не видно ни одного убитого.

11 часов 27 минут. Налет заканчивается. Зенитные орудия умолкают.

(После осмотра выясняется, что «Энтерпрайз» поразили три бомбы. Одна из них пробила полетную палубу и разорвалась где-то в межпалубном пространстве, в результате чего погибло несколько человек и вспыхнул пожар; другая тоже ударила в полетную палубу — ближе к носу и под углом, и, отскочив от нее рикошетом, взорвалась в море; третья бомба пробила насквозь поясную броню правого борта. Лишь три процента членов экипажа «Энтерпрайза» были непосредственными свидетелями этого налета, во время которого было сбито немало японских самолетов, упавших прямо в море. Остальные же моряки, находившиеся во внутренних отсеках авианосца, только слышали, как громкоговорители передавали по всему кораблю предупредительные сигналы и команды: «Атака пикирующих бомбардировщиков. К бою товсь!» И чувствовали, как от ужасных толчков стонут прочные металлические переборки и содрогается мощный корпус корабля. От страшных сотрясений даже лопались трубопроводы, заливая водой внутренние отсеки. Свет погас. Первая бомба, как потом оказалось, взорвалась прямо над зарядным погребом, и этот отсек загорелся сразу в нескольких местах. В соседнем отсеке, на своем боевом посту находился вестовой старшина, молодой щупленький паренек-микронезиец родом с острова Гуам; он дежурил у телефона, связанного с центральным постом, и должен был докладывать туда о любой аварии в его отсеке. Вот как ему виделся бой изнутри корабля: «Я рении, что палуба того и гляди обрушится мне на голову. Даже после взрыва в отсеке буквально все еще долго ходило ходуном. Вода била внутрь фонтаном, а вместе с нею врывался дым. И я уж подумал, а не применили ли японцы удушающий газ. Я буквально оборвал телефон. Все лампочки разом погасли, стало темно как в аду, а вода все прибывала и прибывала. Сперва она была мне по пояс, а после — уже по самые плечи. Я стоял на цыпочках, и мне было очень страшно». Молодого старшину-микронезийца, которого звали Висенте Саблан, извлекли из полузатопленного отсека только в 17 часов 50 минут.)

11 часов 28 минут. Полетная палуба. Из громкоговорителей доносится голос: «Справа по курсу — перископ». Но пока ничего не происходит. Впрочем, нет, с кормы заходит американский самолет. Офицер, руководящий посадкой, начинает делать ему отмашки сигнальными ракетками.

(Летчики американской военно-морской авиации надолго запомнили имя этого офицера. Звали его Робин Линдсей. Прежде Линдсей уже не раз демонстрировал свои незаурядные способности во время аварийной посадки самолетов, но в бою под Санта-Крус он даже превзошел самого себя. Впереди у нас еще будет время вспомнить этого человека, а пока давайте вернемся к тому, что происходило на море и в воздухе вблизи островов Санта-Крус. В то время как японские бомбардировщики атаковали «Энтерпрайз», в небе над авианосцем и вокруг него разыгрывалась другая трагедия. Американские самолеты, у которых горючее уже было на исходе, описывали над «Энтерпрайзом» круги, ожидая любой возможности сесть на авианосец. Это были те самые летчики, что взлетели с «Энтерпрайза» чуть позже 9 часов утра. А вместе с ними теперь кружили и летчики с «Хорнета», который был подбит восемью бомбами и по меньшей мере двумя торпедами. Трагедия американских летчиков усугублялась еще и тем, что они не могли ни защищаться (у них вышли все боеприпасы), ни отлететь подальше от места боя (горючее было на исходе), так что им оставалось только одно — падать в море, тем более что некоторые из них были ранены, а многие машины получили повреждения. И все же большинству самолетов (десяти) удалось-таки сесть на «Энтерпрайз» — но лишь после того, как закончился первый налет японцев. Робин Линдсей посадил их мастерски и быстро.)

11 часов 33 минуты. Громкоговорители: «С северо-запада приближаются неприятельские самолеты, дистанция — 35 миль. Всем к бою товсь!» Линдсей, стоя на взлетно-посадочной полосе, продолжает руководить посадкой «своих» самолетов.

11 часов 38 минут. На полетную палубу авианосца садится последний, десятый самолет.

11 часов 48 минут. Японцы тут как тут! Зенитные орудия кораблей прикрытия встречают их шквальным огнем. Японские самолеты, идущие на бреюшем полете, все ближе и ближе; это — торпедоносцы. Один из них взрывается в каких-нибудь пятидесяти метрах над поверхностью моря и, превратившись в огромный кувыркающийся огненный шар, летит по инерции дальше. Остальные самолеты продолжают приближаться, хотя многие из них падают в море. Следом за тем уцелевшие торпедоносцы делятся на две группы и начинают атаковать «Энтерпрайз» с левого и правого бортов. Вот уже пушены торпеды! Поверхность моря рассекают длинные пенные борозды. Авианосец сильно накреняется на один борт. Люди на верхней палубе падают ничком — все, за исключением Линдсея и еще одного офицера-летчика; они на пару, где ползком, где короткими перебежками, подбираются к стоящим на приколе самолетам, мгновенно запрыгивают в кабины двух ближайших машин и открывают пулеметный огонь по большому японскому торпедоносцу, который, подлетев с кормы, резко уходит вверх, подставляя брюхо под град пуль. По нему стреляют и другие пулеметы — и вот под ошеломляющим натиском трассирующих очередей брюхо торпедоносца в прямом смысле разрывается на части. Японец, тщетно пытавшийся набрать высоту, на мгновение-другое зависает чуть ли не над самой палубой авианосца и потом камнем падает в море. Следом за ним та же участь постигает и три других неприятельских торпедоносца. Кажется, ни одна из выпущенных ими торпед не задела «Энтерпрайз». Через некоторое время слева от авианосца, в какой-нибудь сотне метров, падает еще один горящий японский самолет, похожий на огненный болид, но он валится не в море, а на носовую палубу эсминца «Смит». Из носовой части эсминца вырывается огромный столб пламени, за которым вскоре исчезает весь нос корабля. Но кормовые орудия «Смита» продолжают стрелять. А еще через мгновение пламя пожара охватывает и «Южную Дакоту». И тут громкоговорители «Энтерпрайза» буквально взрываются от крика: «Прекратить огонь! В воздухе — свой!» Орудия «Энтерпрайза» разом умолкают, а вслед за ними — и пушки остальных кораблей. Наступает невероятная тишина — японцев вдруг след простыл, — которую внезапно нарушает рев моторов американского истребителя, открывающего пулеметный огонь по поверхности моря. Истребитель летит, чуть ли не касаясь крыльями воды, потом взмывает ввысь и снова устремляется вниз, не прекращая палить из всех пулеметов. В двухстах метрах от «Энтерпрайза» стоит эсминец «Портер» — кажется, с ним что-то стряслось. Но что именно — никто понять не может. И вдруг из-под борта «Портера» — точно по середине вырывается шипящий пенящийся гейзер, а затем — огромное облако дыма, которое целиком скрывает эсминец.

(Летчика, пилотировавшего этот истребитель, звали Дэвид Пол-лак. Пролетая на тысячеметровой высоте над «Энтерпрайзом», он заметил на поверхности моря след от неуправляемой торпеды, описывавшей круги между «Энтерпрайзом» и «Портером». Эсминец остановился, чтобы подобрать с воды экипаж сбитого американского самолета. Поллак решил рискнуть и расстрелять торпеду из пулеметов с воздуха. Даже если бы он не попал в нее, все равно моряки на «Портере», услыхав стрельбу, в конце концов заметили бы, что в море творится что-то неладное. Но было слишком поздно: когда на «Портере» наконец сообразили, в чем дело, и кинулись запускать машину, торпеда поразила эсминец.)

11 часов 58 минут. Голос из громкоговорителей: «Справа по борту неопознанные подводные лодки».

Через тридцать секунд. Голос из громкоговорителей: «Ложная тревога. Это обыкновенные морские свиньи, а не лодки». Общий взрыв смеха. Нервозность немного разряжается.

11 часов 59 минут. Эсминец «Смит», оставшийся в боевом строю, невзирая на то что его носовая часть была по-прежнему охвачена пламенем, резко разворачивается и заходит в корму «Южной Дакоте». Линкор (к тому времени пожар на его борту уже ликвидировали), дав самый полный вперед, вспенивает за собой огромный кильватер. И этим валом целиком накрывает нос «Смита». Пламя тут же сбивается, а вскоре и вовсе исчезает. Ловкий, хотя и довольно рискованный маневр на других кораблях встречается бурными радостными возгласами и свистом. Затем к «Портеру», оказавшемуся теперь в конце колонны и все еще дымящемуся, подходит другой эсминец. (Ему предстоит принять на борт экипаж «Портера»: эсминец обречен и того и гляди затонет.)

12 часов 5 минут. Голос из громкоговорителя: «Все очаги пожара ликвидированы».

(Сообщение оказалось несколько преждевременным: очаги пожара находились всего лишь под «контролем». Как мы помним, первая бомба взорвалась в межпалубном пространстве прямо над зарядным погребом. В это время в погребе как раз находился чернокожий старшина Уильям Пинкни. Вот как он описывает пожар: «Похоже, это была «пятидюймовка». Она рванула слева по борту, и меня оглушило взрывом. Очнулся я минут через пять. Вокруг все полыхало и дымилось, а жар стоял такой, что никакого спасу. Рядом со мной лежал какой-то малый. Он вскочил на ноги и как заорет: «Где же она, эта чертова дверь?!» А я ему в ответ: «Вот уж чего не знаю, так не знаю.» Я тоже поднялся и стал пробираться на ощупь сквозь густую дымовую завесу в ту сторону, где, по-моему, должна была находиться эта самая дверь.

И вдруг увидел, как у меня над головой что-то светится. Тут я нащупал руками лестницу и полез было вверх. Немного поднявшись, я понял, что наверху пожар. Там и впрямь полыхало вовсю, так что пришлось спускаться. И тут я наступил ногой в кипяшую воду, она лилась потоком. Я снова наверх. Потом подбежал тот, второй, и тоже полез было за мной следом, но сорвался и упал. И говорит мне: «Так ты подсобишь мне, или как?» Я принялся шарить рукой по переборке, за что бы ухватиться, как вдруг меня шибануло током и я со всего маху рухнул вниз. Но быстро вскочил и сказал себе: «Нет, черт возьми, надо скорее уносить отсюда ноги. Вот только как...» Малого, который окликнул Пинкни, звали Бэгуэлл. Он в свою очередь потом рассказывал следующее: «Как я только ни пробовал выбраться из этого черто-вого погреба. Там все было в огне и дыму. Думал — выберусь по лестнице. Но куда там! Она настолько раскалилась, что не прикоснуться. Я сорвался и потерял сознание, а когда пришел в себя, то увидел рядом Пинкни — он стоял на лестнице и, согнувшись, протягивал мне руку. Но тут его ударило током, и он тоже упал. У меня в голове снова помутилось. Когда же я очнулся, то увидел, что этот чернокожий парень тащит меня к ангарам — там вроде не было ни огня, ни дыма. Помню, он здорово поджарился. У него обгорели руки, правая нога и вся спина».)

12 часов 15 минут. Голос из громкоговорителей: «С северо-запада приближаются самолеты противника, дистанция — 12 миль. Всем к бою товсь!» Но небо на северо-западе, к сожалению, затянуто облачностью — японцам-то только на руку.

12 часов 20 минут. Наконец из-за облаков показываются японские самолеты. Американцы открывают огонь. Похоже, самолетов всего штук двадцать, большинство — торпедоносцы. Они резко идут на снижение. И вот один из них падает в море, а за ним — другой. «Энтерпрайз» начинает маневрировать. Один из японских бомбардировщиков заходит в пикирование и сбрасывает бомбу — она падает в море рядом с правым бортом авианосца, и корабль содрогается. Почти все торпедоносцы сбиты — ни одному из них так и не удается приблизиться к американским кораблям на расстояние пуска торпед. А уцелевшие самолеты противника разворачиваются и улетают прочь. Атака длилась не больше двух минут.

(Капитан-лейтенант Дуайт Уильямс, наблюдавший эту атаку с высоты марсовой площадки, куда он забрался, чтобы привести в порядок порванную радиоантенну, потом вспоминал: «Бомбардировщик начал было заходить в пике, потом резко выпрямился, а после взорвался прямо у меня на глазах. Но сбросить бомбу он все же успел. Любой, кому случалось переживать бомбовый удар, знает: если бомба, которая летит на вас, имеет форму шара — то есть если вы видите ее не сбоку, — значит, она падает прямо вам на голову». Уильямсу показалось, что бомба, сброшенная на «Энтерпрайз», как раз имеет форму шара, и он уже совсем было распрощался с жизнью. Но в последнюю секунду авианосец, совершив крутой маневр, уклонился чуть в сторону, и Уильямс увидел, как летящий на него шар, тут же превратившись в эллипс, рухнул в море. Однако все это, разумеется, произошло в читанные мгновения.)

12 часов 30 минут. Внезапный налет на «Южную Дакоту». Из-за облака выныривают несколько японских бомбардировщиков и с километровой высоты заходят в пикирование. Одна из бомб попадает прямо в носовую башню линкора. Объятая пламенем «Южная Дакота» отчаянно маневрирует, пытаясь прикрыть своим корпусом «Энтерпрайз». Остальные бомбы падают мимо цели.

12 часов 32 минуты. Налет заканчивается. И вдруг громкоговорители взрываются снова: «С северо-запада приближаются самолеты противника, дистанция — 10 миль. Всем к бою товсь!»