Одиссея креативной королевы
Шрифт:
– Почему нахальную? – спросила Боудис.
– Ясно, что нахальную, - ответил он, - мало кто так выпендривается. Это ж надо такое придумать для клипа: под видом баронессы, понарошку… Э… Любить ламантина.
Королева медленно покачала головой.
– Нет, парни, тут все сложнее. Придумала не Хрю Малколм, а Скйоф Исландец, весьма влиятельный человек в Океании. Он зять генерала Тимбера, диктатора Фиджи-Тонга, и советник короля Улукаи, правителя острова Футуна – автономии в составе Меганезии. Кроме того, Скйоф - друг семьи Малколм, тоже влиятельной. Глип Малколм, отец этой школьницы,
– А что такое гексакратия? – спросил Кедан Гэлтах.
– Это верховный суд Меганезии, - пояснила Боудис, - там шесть судей. Трое случайных граждан по жребию, а трое - по рейтингу популярности своей позиции. Глип Малколм получил судейский молоточек по рейтингу, и применил его так, что вошел в историю.
– Миледи, - удивился Гэлтах, - а разве власть в Меганезии не у Накамуры?
– Нет. Накамура - управдом, отрабатывающий трехлетнюю программу, принятую путем национальных выборов. Политическая власть - причем прямая, и ограниченная только Хартией принадлежит Верховному суду. Но власть лишь на год. Следующие 10 лет эти судьи не вправе занимать никакие публичные должности. Такова здешняя схема, но мы сейчас говорим не о публичной политике, а частной группе влияния с ее интересами.
Брем Стюарт почесал в затылке и брякнул?
– Миледи, было бы здорово, если бы вы сказали прямо: эта группа за нас, или против?
– Эта группа за себя, как любая группа такого плана. Но, в сложившейся ситуации, мне кажется разумным принять их совет, и назначить следующим пунктом круиза один из Соломоновых островов, достаточно интересный. Тем более, что так я смогу выполнить просьбу одной всемирной правозащитной организации, а это полезно для имиджа.
– Вы простите, миледи… - тут Стюарт покачал головой, - …Но правозащитники такие долбанные скоты, что слов нет. Мы с Шоном и Кеданом из-за них попали в тюрьму.
– Точно!
– подтвердил Шон Антрим, - если бы не вы, миледи, то сидеть бы нам…
– Парни, - строго сказала Боудис, - прекратите поливать грязью всех правозащитников. Многие из них погибли за то, чтобы на планете стало меньше насилия и произвола.
– Ох!
– Стюарт принял покаянный вид, - простите, миледи, я больше не буду, если так.
– Миледи, а что хорошего на этом Соломоновом острове? – спросил Кедан Гэлтах.
– Там базируется своеобразное, и достаточно богатое британское землячество.
– О, как!
– обрадовался Гэлтах. – А ирландцы в этом землячестве есть?
– Не знаю, - сказала королева, - но, там есть очень популярный английский паб...
…Сообщение о пабе взывало бурную восторженную реакцию у всех трех королевских лейтенантов. Так что звонок в дверь апартаментов королевы оказался услышан только (наверное) со второго раза или (может быть даже) с третьего.
– Можете войти, дверь не заперта, - громким голосом разрешила Боудис.
– Добрый вечер, Ваше величество, - тихо произнес человек, вошедший общую комнату апартаментов. Это был пожилой высокий мужчина североевропейской внешности, с некоторой склонностью к полноте, но с чрезвычайно прямой осанкой, и узким лицом.
– Мистер Ланборн? – удивилась она, -
Вы специально приехали сюда?– Да, Ваше величество. Нам необходимо поговорить конфиденциально, я прошу вас.
– Ладно, - сказала она, встала, повернулась к своим офицерам, и пояснила, - это мистер Брендан Ланборн из нашего Адмиралтейства. И где вы предлагаете поговорить, мистер Ланборн?
– Ваше величество, тут есть дневной суши-бар на крыше. Обычно он закрывается после заката, но я попросил администрацию отеля открыть его, и мне пошли навстречу.
– Ладно, - повторила королева, - офицеры, отдыхайте пока. Я скоро вернусь.
…
Суши-бар был расположен на квадратном плоском участке крыши, огороженном очень изящной подделкой под живую изгородь. Сюда вели две лестницы: служебная, которая выходила из маленькой башенки за стойкой бара, и гостевая, выходившая из такой же башенки в углу зала (хотя, не совсем правильно называть залом площадку без стен и с ансамблем зонтиков вместо крыши). Отсюда на все четыре стороны открывались чудесные виды: и на коралловые заливы, и на мангровые кустарники, и на островные джунгли, и на Паликир-таун - игрушечную столицу Понпеи. Но сейчас из этих красот наблюдался лишь Паликир-таун - россыпь огоньков на северном склоне центрального холма. Они хорошо смотрелись благодаря слабому освещению в суши-баре (ведь это заведение обычно не использовалось в темное время суток).
Брендан Ланборн отодвинул плетеное кресло от одного из десяти столиков, приглашая королеву присесть, а затем приказным тоном обратился к бармену за стойкой:
– Дханг, включи тут какую-нибудь негромкую музыку, и сделай нам английский чай с соответствующей сервировкой.
– Слушаюсь, сэр, - как-то очень по-военному отозвался бармен, и начал что-то делать за стойкой (что именно – непонятно, поскольку там горели всего две лампочки). Минутой позже из колонок-динамиков послышалось что-то тихое и мелодичное из репертуара цивилизованной японской эстрады. Тем временем, королева, все же (несмотря на явный дефицит освещения), сумела приглядеться и к бармену и четверым официантам. Сделав некоторые выводы, она озадаченно спросила:
– Что за шутки? Если меня не обманывает зрение, то персонал в этом зале - не японцы, а гуркхи. Объяснитесь, адмирал Ланборн.
– Не надо беспокоиться, Ваше величество, эти люди здесь для вашей безопасности.
– С каких это пор вы занимаетесь моей безопасностью?
– Таково поручение Совета Мастеров Ложи, - негромко ответил он.
– Под «Ложей» вы понимаете «Гиперборейский клуб»?
– спросила она.
– Да, Ваше величество. Вы же понимаете, это остров, затерянный в океане. На 500 миль вокруг ни следа цивилизации. Лишь крошечные островки с колонистами-нелегалами и нищими туземцами. А с севера отсюда пустой океан до самой Японии. Это риск.
– Я не понимаю, - сказала она, - о каком риске вы ведете речь?
– Ваше величество, я хорошо знаю этот регион. Зимой я командовал британской частью маневров «Sabre Diamond» и, разумеется, изучил здешнюю обстановку и обычаи.
– Я слышала, - съязвила Боудис, - вы изучали обстановку, не покидая своего кабинета на Трафальгар-сквер. А когда 1 января этого года корабли нашей флотилии подорвались на атомных минах в Беринговом проливе, вы заявили: «Абсурд! Этого не может быть!».