Одиссея Тонино

— Возьми чертеж. Я тебе расскажу сон.

Сон Тонино Гуэрры

«Я проснулся от своей улыбки.

Я ходил по Москве, городу, который стал моей столицей.

Я видел на улицах и площадях знакомые предметы („Можно так сказать? — спрашивает Лора. — Может быть, предметы искусства?“), которые окружают меня здесь.

Я видел там фонтаны, которые сделал в Романьи.

И мне показалось, что Москва от этого стала еще ближе и прекраснее.

Но, наверное, я не должен об этом говорить.

Я должен надеяться, что кому-то, живущему в Москве, приснится тот же сон».

Родом из Сантарканджело

В восемьдесят четвертом году Тонино и Лора переехали сюда из Рима. Ему захотелось вернуться к своим началам.

— Представляешь, отец и мама Тонино возили фрукты на повозке отсюда в Пинабили, а оттуда — лес и уголь. Тонино, маленький, шагал с ними пешком.

Он был младшим в семье. Мама Пенелина носила его одиннадцать месяцев. Ей было сорок семь лет, и она родила его с волосами и отросшими ногтями. Доктор Малагутт сказал: «Дайте ему немедленно печеное яблоко».

Лора повествовала о старой истории, словно она произошла вчера. Мы сидели в кафе, которое некогда принадлежало сестре Тонино. Сестра любила сладкое, но страдала диабетом и ослепла, после лечила людей прикосновением. Так ей казалось. Она продолжала есть торты и умерла.

Другая сестра — математик, первая в Италии села на мотоцикл. Лора посмотрела, произвело ли это на меня впечатление, и добавила: и на машину.

Брат владел птицефермой, и дом, у которого мы сидим, был его, но потом он обанкротился и Тонино купил два верхних этажа. А кафе продали.

Лора оставила меня осмысливать историю семьи Гуэрра, а сама пошла на цветочный базар, покупать Тониночке какой-то куст в подарок. Вернулась она вовсе не с кустом (который обещали доставить в Пинобили), а с официантом Пьетро, принесшим огромный арбуз с очень красивым орнаментом, вырезанным на зеленой кожуре.

— Он хотел тебе показать. Скажи ему «bene»!

— Феноменально! — сказал я, и Лора радостно засмеялась.

— Здесь много связано с Тониночкой. Вот арка…

— Там написано, что она все-таки поставлена в честь Папы Гогонези, который родился здесь.

— Ну да. Жителям предлагали выбор: канал до моря или арка. Они выбрали арку, чтобы было красиво, хотя канал был бы практичней. Тонино перекрыл движение на площади. По его просьбе вечнозеленые деревья заменили липами, чтобы были видны четыре времени года. А потом сделали фонтан.

Круглый фонтан должен был выглядеть, по мнению Тонино, как луна, упавшая на площадь. Высокая одинокая струя — необходимая вертикаль.

У Гуэрры был друг Орландо Санчини, красавец и богатый человек, его вдова позвонила Тонино и спросила: что мог бы сделать Орландо для города?

— Фонтан на площади.

— Я готова.

Когда фонтан был построен, Гуэрра попросил выбить надпись: «Этот праздник воды создан благодаря Орландо Санчини». И подписал: «Жена».

Тонино с друзьями образовал группу GAS (группа друзей Сантарканджело). Они устраивали выставки и поэтические турниры, украшали город памятными досками и картинами на домах.

На стене фрагмент полотна Каньяччи и надпись: «Великий художник Джордж Каньяччи родился в одном из домов в Контраде Сантарканджело. В каком, не знаю».

— Смотри! — Лора показывает мне надпись на углу.

«Дорогая, ты говоришь, что любишь цветы, и срываешь их в поле.

Дорогая, ты говоришь, что любишь рыб, и ты их ешь.

Дорогая, когда ты говоришь, что любишь меня, я боюсь».

Мы поднимаемся на верхушку холма к башне с часами. На улице Верди маленький белый домик, здесь родился Тонино. Рядом, на соседнем доме, плакатик:

«Музей пуговиц — 8500 шт.».

Градиска жила здесь

«Рай мы уже прожили. Это было детство».

На самом деле ту, что была прообразом героини «Амаркорда», звали синьорина Ирма. Она была такая же прелестная, как Градиска в фильме. И все мальчишки знали, что она без трусиков ходит в кино, когда на экране Кэри Грант.

Дух Федерико Феллини Тонино поселил в Сантарканджело.

Когда-то Гуэрра написал поэму «Мед». (Он считает, лучшую.) Феллини, который замечательно рисовал, сделал иллюстрацию к книге. Это была… ну, роскошно крупная женщина, которую Тонино превратил в богиню вина Санджовезу. По аналогии с названием местного напитка.

На табличке: «Санджовезе (вино) родилось здесь?». Горожане немедленно отбили вопросительный знак. Кто бы сомневался.

Рядом ресторан — тоже «Санджовезе».

Сан Джови — это Юпитер — так называется холм над городом, он пробуравлен этрусскими пещерами. Там мы не были, но зато под рестораном, который Гуэрра превратил в живой выставочный зал, в пещеру я забрел. Длинный кирпичный сводчатый спуск он превратил в музей голубятен мира.

Семь каминов, украшенных мозаикой и расписанных Гуэррой, — главная достопримечательность заведения, хочется сказать, культуры. Мебель Гуэрры похожа на огромные листья, но функциональна вполне, а вот керамические сундуки, короба и прочие предметы сельского быта не функциональны вовсе, поскольку в натуральную величину вылеплены из керамики.

На стенах тринадцать предупреждений Тонино. «Дети, скажите соснам и елям, чтобы шли в горы. Мы в долинах привыкли жить в тени каштанов и лип», огород поэтов на потолке, печка школы Борночино, с рисунками детей, которые Тонино перевел в керамику.

Камины имеют названия: «Старая осень», «Потерянные воспоминания», «Летающие планеты», «Солнечное покрывало», «Слушающие предметы», «Признание в любви одинокому кладбищу». Все, что он делает, доставляет ему удовольствие.

Вот придуманный им сапожник Пиддио: он был мрачным, нелюбезным, как свидетельствует мистификация Тонино на стене дома, где он якобы жил. Но потом заперся на три дня и стал говорить поговорками: «Цыпленка лучше есть вдвоем — он и я».

— Удовольствие — это преодоление трудностей и отказ от них? — Кто это спросил? Наверное, Джанни.

А Градиска — какое там преодоление? Или все-таки есть?

Феллини и Гуэрра подарили людям детство. Тем, кто его имел.

Президент реки Мареккья

Он избран единогласно. То есть своим одним голосом. Президент реки — кажется, это единственная подобная должность. Есть и Конституция из одного пункта:

«Губернатор в конце срока должен выпить стакан нолы из реки».