Одиссея Тонино
Шрифт:
Жить — это значит чувствовать скрытое дыхание и одного листка.
Уличное освещение должно давать свет деревьям, аллеям или домам вдоль дороги. Однако часто претендует на главную роль.
Богатство никогда не сможет утешить меня, поскольку я не обладал им в детстве.
Мы собираем оброненные нами и забытые в лесу слова.
Оптимизм — аромат жизни.
Горизонты — иногда за нашей спиной.
Неожиданные встречи — самое приятное.
Двигаясь вперед, иногда необходимо обернуться.
Маленькую ошибку исправляют большой.
Болезнь не любит равнодушия.
Думаю, что жизнь необходимо собирать, как фрукты с деревьев.
Красотою должно дышать.
Думаю, что производимые нами звуки, достаются в наследство, как и болезни.
Москва — город, в котором около двухсот театров и где в Большом на меня падал золотой дождь его лож. В то время как балеты и концерты наполняли меня волшебством. Если бы возможным было укротить пробки и цены в гостиницах и ресторанах Москвы, она могла бы стать одним из самых больших портов туризма. Эта столица, которая дарит тебе духовность и воздух чуть-чуть с Востока, чтобы ты почувствовал, что находишься здесь и где-то еще.
Мы должны прокричать Большие Слова, которые дойдут до сердца каждого человека. Слова, полные живой воды для народов, животных и растений, страдающих от жажды, которые возродят жесты застывших без работы рук; жесты ремесла, слова, полные внимания к отчаявшемуся детству. Это Сюда Человеку, с тем, чтобы создать единую мечту.
Послесловие
Юрий Рост. Амаркорд. Тонино Гуэрра
Необходимо создавать места, где можно остановить время и там ждать отставшую душу.
Тонино Гуэрра — поэт, писатель, художник, скульптор, архитектор, философ, мудрец, самопровозглашенный президент реки Мареккья. Фигура масштаба итальянского Возрождения. Да плюс кино, которого тогда не было.
Он написал сценарии фильмов: «Амаркорд», «Blowup», «Казанова-70», «Брак по-итальянски», «Красная пустыня», «И корабль плывет», «Ностальгия», «Христос остановился в Эболи», «Джинджер и Фред», «Забриски пойнт»… (Всего их сто).
С ним работали Федерико Феллини, Микеланджело Антониони, Лукино Висконти, Тео Ангелопулос, Андрей Тарковский…
Тонино — автор фонтанов, каминов, интерьеров, солнечных часов, мебели, остроумных памятных досок во многих городах Романьи; поэм, сборников стихотворений, книг прозы, керамики
сказок, устных рассказов, литературных мистификаций. («Лора!..» — это мне показалось или кто-то крикнул?)Основатель придуманных им садов и музеев. Изобретатель певчих птиц; туманов, с прорастающими сквозь них деревьями и полупрозрачными лошадьми; долин, покрытых листьями травы Мадонны и белым лебединым пухом; железа и цветных стекол для собственного изготовления огромных, насквозь кривых и ржавых Latern (фонарей по-нашему), излучающих для одиноких путников теплый свет в ночи, которую тоже придумал Тонино, чтобы полней ощутить надежду на обязательный восход солнца.
Солнце придумал не он, врать не буду.
И слова — не он! Слова были до него. Не все.
Но руины слов придумал Гуэрра. Выглядят они так: зеленые, слоистые, округлые глыбы из листового стекла на поле невысоких, в рост травы, белых струй. («Лора! Скажи ему, чтоб он описал мой любимый фонтан в Сантарканджело, где я родился шестнадцатого марта тысяча девятьсот двадцатого года!» Вы тоже слышали или опять почудилось?)
Еще Тонино создает дружбу — то есть он не экономит на общении. И обязателен в любви.
Немотивированные ничем, кроме внутренней потребности, звонки из Италии выглядят так:
— Юра! Это Тонино. Как ты? Как Гия? Как Саша? Как Сережа? Как Андрей?
Ему кажется, что в его отсутствие мы общаемся так же счастливо, как во время его приездов в Москву или наших набегов в Пинабили.
— Все живы. А как ты, Тонино?
— Феноменально! — И пока он вешает трубку, я слышу требовательное:
— Лора!
Лора Гуэрра (когда-то Яблочкина), жена Тонино. Его друг, его хранитель, его переводчик и проводник в райских кущах российской культуры. Прекрасная и неугомонная, она помогла ему преодолеть звуковой (язык ведь из звуков) барьер и даже научила немного говорить по-русски.
Немного, но «феноменально».
Круг их московских друзей широк. И собрать их, таких разных, под силу лишь Тонино и Лоре.
Георгий Данелия, Александр Коновалов, Юрий Любимов, Борис Мессерер, Рустам Хамдамов, Сергей Бархин, Андрей Хржановский… А были еще Андрей Тарковский, Сергей Параджанов, Белла Ахмадулина…
Это только те, о ком я знаю.
Тонино одет, что на праздник, что дома, одинаково всегда пиджак, жилет, рубаха без галстука, вельветовые брюки и коричневые спортивного вида ботинки с белыми шнурками.
В крохотном кабинетике-студии, под крышей небольшого двухуровневого сельского дома в Пинабили, примостившегося так, что с одной стороны он открыт к долине, а с другой подпирает гору с террасным садом, Тонино пытается найти проект нового фонтана.
Комнатка заставлена, завешана, завалена музейными, на мой взгляд, экспонатами — работами хозяина и подарками гостей.
Каждое утро он при параде спускается из нее к завтраку и не любит, когда кто-нибудь опаздывает, потому что ему надо после завтрака — работать.
— Попробуй это вино! Феноменально.
И обязательно надо попробовать.
Но сейчас он ищет эскиз. Это важно. В это время приходит его друг Джанни Джанини, высоченный горбоносый человек с крупным лысым черепом и некоторыми железными зубами. У него нежная улыбка и растерянный взгляд. Когда-то он был цирюльником, потом Гуэрра помог ему купить магазин, где Джанни торгует сувенирами по его эскизам.
Кроме того, он антиквар и даже проводит ежегодную выставку, для рекламы которой в одиночку затаскивает огромные щиты на высоченную гору над монастырем, где живут три пожилые монахини и две молодые — очаровательные и с-ангельскими голосами. Лора дружит со всеми и поддерживает их.