Одна из многих
Шрифт:
— Но он же молодой, — воскликнула Анжела. Она видела на обложке его фотографию.
— Ну и что? Молодые тоже умирают, — бесстрастно отозвалась Диана.
Диану не интересовало то, что происходит за границами ее жизни. Ей было интересно только то, что касается ее впрямую: еда, деньги, здоровье, секс. А то, что у других — это у других.
Анжелу не кормили. Ей платили зарплату за месяц плюс деньги на еду. Она должна была сама о себе беспокоиться.
Анжела бы побеспокоилась, но рядом не было магазинов. Ближайшая торговая палатка —
Хозяйка с мужем приезжали на громадной машине «лексус». Анжела не понимала: почему бы им не привезти мешок картошки на ее долю и канистру подсолнечного масла? Попросить хозяев Анжела не решалась, а сама Диана не догадывалась. А может, просто «не брала в голову», как говорили в Мартыновке.
Муж Дианы — бизнесмен с голой головой, явно моложе, приезжал для того, чтобы сходить в баню и поиграть в бильярд. Они на пару с Дианой играли в бильярд, двигаясь молча, со слюдяными глазами. Вот где скучища, никаких денег не захочешь.
Анжела предполагала, что где-то за стенами дома, отдельно друг от друга, у них шла основная, яркая жизнь. А здесь они отключались и отдыхали. Может быть, и так…
Работы у Анжелы было немного. Обслуживать хозяев два дня, а потом, когда уезжали, — убрать дом. Помещение было новое, не захламленное, мебели мало. Оставалась куча времени на чтение, на телевизор.
В середине дня гуляла по единственной улице деревни Мамыри.
Дома — развалюхи, некоторые крыши прогнулись внутрь, должно быть, сгнили балки. Старухи в байковых халатах сидели на лавочках. Собаки — на цепи.
Грубая бедность, граничащая с нищетой. Но старухи смотрели ясно и спокойно. Им хватало на жизнь.
Старухи жили с огорода. У них были экологически чистые овощи. У них были свои куры и яйца. Одежда — байковый халат. Лечение — лопухи на больные суставы.
Анжела потихоньку привыкала к своей жизни. Единственное, к чему не могла привыкнуть — к чувству голода. Постоянно хотелось есть.
Анжела похудела за месяц на четыре килограмма.
Раз в неделю полагался выходной.
Анжела ездила к Кире Сергеевне — отъедалась и отходила душой.
— Ты что, голодаешь? — заподозрила Кира Сергеевна. — Ты не просто бледная. Ты зеленая, как водоросль.
— Я сама питаюсь, — объяснила Анжела.
— Незаметно, чтобы ты питалась. Ты экономишь на еде?
— Магазины далеко…
— А они что, без машины? — спросила Кира Сергеевна.
— На машине. У них «лексус».
— Так они что, не могут подвезти тебе за твои деньги продукты?
Анжела пожала плечами.
— Они об этом не думают, — размышляла Кира Сергеевна. — Для них люди — мусор. Все. Больше ты к ним не вернешься.
Анжела позвонила Диане и сказала, что она не будет у нее работать.
— Почему? — удивилась Диана.
— Не хочу, — ответила Анжела.
— Странно…
Диане было странно: как это девчонка из Мартыновки, человеческий мусор, может что-то хотеть или не хотеть.
— Извините… — проговорила Анжела.
— Что ты извиняешься? — крикнула из кухни Кира Сергеевна. — Ты ей в рожу плюнь…
Но
Анжела испытывала неловкость. Все-таки она нарушила договоренность. Соскочила раньше времени.— Не проблема, — спокойно ответила Диана. — Нас меньше, чем вас.
Анжела не поняла: нас… вас… А потом догадалась. «Нас» — это про держателей денег. Про тех, что в коттеджах. А «вас» — это про тех, кто в лачугах и в Мартыновке. Бедных. Бедные устремляются к держателям с протянутой рукой. А держатели могут выбрать и отбраковать.
Анжела положила трубку. Передала разговор Кире Сергеевне.
— Чтоб она сгорела! — отреагировала Кира Сергеевна.
Через три дня позвонил знакомый милиционер из Мамырей и сообщил, что дом Дианы сгорел, идет расследование. Есть подозрение, что подожгли рабочие, которым Диана недоплатила. Узбеки. Гастарбайтеры. Бесправные рабы.
— И что теперь? — спросила Анжела.
— А ничего, — весело сказал милиционер. — Они ночью подожгли, никто не видел. Ане пойман — не вор.
Анжела решила не терять времени даром. Идти к поставленной цели, как ракетоноситель к Луне.
Цель — слова и музыка.
На слова она уже заработала у Розалии и Дианы. Значит, пора искать поэта-песенника.
— А давайте сами сочиним, — предложил Иннокентий. — И платить не надо.
— А что? Не боги горшки обсирают, — заметила Кира Сергеевна.
— Обжигают… — поправила Анжела.
Иннокентий взял листок бумаги, шариковую ручку, глубоко уселся в кресло и замер.
Через двадцать минут он предложил первый вариант:
А мы пойдем по улочке, в кафешку забежим, Закажем кофе с булочкой и что-нибудь решим. Что будет, как получится, проговорим насквозь, Как лучше: вместе мучиться или страдать поврозь…— Гениально… — выдохнула Анжела.
Иннокентий воспрял. Его так давно никто не хвалил.
— А припев? — спросила Кира Сергеевна.
Ей всегда было мало. И вот так всю жизнь.
Кира Сергеевна позвонила знакомому композитору. Его звали Игорь.
— Нужна песня, — сказала Кира Сергеевна.
— Ни ноты без банкноты, — отозвался Игорь.
— Денег нет, — отрезала Кира Сергеевна. — Отдай что-нибудь из сундука.
— Из какого сундука? — не понял Игорь.
— То, что не пошло…
Игорь задумался.
— Это надо лично вам?
— Нет. Моей племяннице. А она тебе квартиру уберет. Золотые руки.
— Одну минуточку… — извинился Игорь.
Трубку взяла его жена Карина:
— Убрать квартиру — пятьдесят долларов. А песня стоит пять тысяч — вы че? — спросила Карина басом.
— Откуда у девочки из провинции пять тысяч?
— Пусть заработает. Не такие уж большие деньги.
— Для вас небольшие, — уточнила Кира Сергеевна. — Игорь эту песню за полчаса напишет.