Одна ночь в Венеции
Шрифт:
– Ну а теперь точно едем на улицу Вожирар. Надеюсь, мы застанем Нелидова дома…
– Значит, с Марией Тумановой ничего не вышло? – проницательно спросил Михаил, заводя мотор.
Баронесса улыбнулась.
– Похоже, человек, который назвал ее крепким орешком, был совершенно прав. Надеюсь, Нелидов окажется более разговорчив.
Автомобиль, оставив позади улицу Мира с ее роскошными модными магазинами, покатил обратно к Сене.
Глава 23
Ищите деньги
Петр Нелидов жил в маленькой квартирке, расположенной под самой крышей. Словоохотливая
– Месье сказал, – добавила консьержка, – что она его родственница.
Поблагодарив женщину, баронесса отправилась на верхний этаж. Лестница оказалась типичной для Парижа – узкой и крутой. И довольно чистой.
На площадке третьего этажа Амалия остановилась. Травмированное давным-давно левое колено решило, что пора напомнить о себе, и заныло. За одной из закрытых дверей кто-то играл на пианино.
«Вот так и подкрадывается старость, – с грустью подумала баронесса. – В молодости ты бежишь вверх, не замечая ступенек, а потом даже небольшой подъем становится тебе не под силу. Скоро я стану совсем развалиной…»
Тряхнув головой, чтобы прогнать мрачные мысли, Амалия двинулась дальше и, не останавливаясь, добралась до пятого этажа, где на каждой двери висела табличка с указанием имени жильца и его профессии. А вот и надпись «Мсье Пьер Нелидов»…
Баронесса снова остановилась, чтобы перевести дух, и решительно постучала. Тотчас же внутри раздались быстрые шаги, и створка распахнулась. На пороге стоял молодой человек со свежим лицом, птичьим носом и довольно близко посаженными глазами. На губах его играла радостная улыбка – которая, впрочем, сразу же померкла, едва он разглядел гостью, стоявшую в полумраке коридора.
«Кажется, юноша ждал вовсе не меня», – с иронией помыслила моя героиня.
– Вы Петр Нелидов? Я баронесса Корф. Мне хотелось бы побеседовать с вами, если вы не против.
– Я… нет, что вы, сударыня… конечно… – забормотал Нелидов. И, вконец смешавшись, пригласил неожиданную посетительницу войти.
Комната как комната, мебель без всяких изысков. Много книг, вообще много вещей, которые громоздились и топорщились во все стороны, отвоевывая пространство у хозяина этой маленькой квартирки. Всюду бумаги, газеты, какие-то тетради. И – смотрите-ка! – карточка Марии Тумановой в дорогой изящной рамке, на самом видном месте стола.
Поймав взгляд Амалии, Нелидов покраснел, карточку отодвинул, скрыв ее за какими-то увесистыми томами. Проделывая эту манипуляцию, он задел стопку газет, лежавшую на краю столешницы, и те посыпались на пол. Молодой человек кинулся подбирать их и едва не опрокинул стул. Наконец юноша распрямился, держа газеты в руках, и, спохватившись, предложил гостье сесть. Однако мебель в комнате не внушала ей особого доверия, и она осталась стоять на ногах.
– Так о чем вы хотели бы поговорить со мной? – проговорил Петр, изо всех сил пытаясь принять независимый вид.
– Об убийстве графа Ковалевского.
– О! – вырвалось у Нелидова. – Но я не знаю… право, не знаю, чем могу вам помочь… Я слишком плохо знал графа… можно сказать, не знал его вообще.
Я собираюсь поступить в университет… в прошлом году у меня ничего не вышло, но в нынешнем очень надеюсь… и мои занятия… Граф и я принадлежали к разным кругам, – добавил хозяин квартиры, ободренный молчанием Амалии, – поэтому мне трудно…– Но вы ведь обсуждали его с мадам Тумановой, верно? И не раз?
Нелидов положил газеты обратно на стол и с явным смущением уставился на баронессу.
– Ну, если вам так угодно… Да, Мария Антоновна иногда говорила о нем. Не то чтобы часто… поскольку он мало что для нее значил…
– Это правда, что граф однажды пытался вас избить? – спросила Амалия, которой успели наскучить увертки собеседника. И напомнила: – В примерочной у Дусе.
Молодой человек побагровел.
– Что ж, если вам угодно говорить об этом… Господин граф повел себя тогда просто низко, да, низко! Накричал на меня, поднял руку на женщину, которая… которая ради него пожертвовала всем… семьей, добрым именем, своими детьми…
«Интересно, это все Мария Антоновна ему внушила? – с усмешкой подумала баронесса. – Но о каких жертвах может идти речь, когда всем отлично известно, что граф был далеко не первым ее любовником?»
– Вы рады, что он умер?
– Я… А почему вы спрашиваете? – с подозрением осведомился Нелидов.
– Правда, что мадам Туманова собирается замуж за Урусова? – наугад пустила стрелу Амалия.
– За Георгия Ивановича? – ужаснулся молодой человек. – Но… но адвокат женат!
– Так кто был причиной выходки графа – вы или Урусов? Павел Сергеевич ревновал? К кому?
– Ко всем! – выпалил Нелидов, выведенный из себя. – Он ни минуты не желал оставить ее в покое!
Баронесса Корф подошла к нему вплотную и остановилась, глядя прямо в глаза.
– Граф Ковалевский застраховал свою жизнь. Вам известно, в чью пользу?
– Застраховал? – искренне изумился молодой человек. – Простите, сударыня, но мне об этом ничего не известно!
– А Марии Антоновне?
– Она никогда не говорила мне ни о чем подобном.
Юноша явно не лгал, почувствовала Амалия. О страховке, если таковая существовала в действительности, а не являлась выдумкой Елизаветы Корнелли, Нелидов не имел ни малейшего понятия.
Тогда кто, кто может знать о ней? Конечно, можно навести справки в страховых компаниях, но это потребует массу усилий, ведь в отличие от Папийона баронесса не являлась официальным лицом.
– Благодарю вас, сударь, – сказала Амалия. – Вы…
И тут ее взгляд, блуждая по комнате, наткнулся на стоявшую на шкафу статуэтку, полускрытую стопками книг. Снизу была видна часть фарфоровой арфы и голова одной из фигур в парике по моде XVIII века. Что статуэтка делает на шкафу? Ведь такие вещицы обычно ставят на самое видное место…
Нелидов, проследив за направлением взора гостьи, покосился на шкаф – и увидел, на что та смотрит. На лице его отразился ужас.
– Мне, пожалуй, пора идти, – сказала баронесса, быстро отступая к двери.
– Куда же вы? – хрипло спросил Нелидов.
Не отвечая, Амалия кинулась к выходу, но Петр Нелидов вдруг бросился на нее – и стал душить.
– На помощь! – закричала баронесса, отчаянно отбиваясь. «Это он… он убил графа… А фигурку забыл… забыл выбросить…» – мелькали в ее мозгу отрывочные мысли.