Одна откровенная ночь

— Аааааааа! — ревет он и ударяет с такой силой, которую можно понять, если только сама получаешь удар. Как я. Резкая вспышка боли пронзает насквозь, смешивается с всплесками удовольствия, бурлящими глубоко у меня в паху, и забирает все мои силы.

— Черт побери, — выдыхает он, не отпуская меня и удерживая нас вместе. Я едва не теряю сознание. Только Миллер удерживает меня от этого, и когда он разжимает пальцы на моих бедрах, я теряю опору и падаю на пол, тяжело дыша.

Наслаждаюсь прохладой ковра под своей щекой, наблюдая за тем, как Миллер плюхается на спину рядом со мной, безвольно раскинув руки над головой, его грудь яростно вздымается. Он насквозь промок, упругая кожа блестит от пота. Если бы у меня осталась энергия, я бы протянула руку и погладила бы его, но я бесполезна. Полностью выведена из строя. Но не настолько, чтобы закрыть глаза и лишить их потрясающего зрелища мужчины после оргазма.

Мы целую вечность лежим, растянувшись на ковре. Мои уши атакуют размеренные и протяжные вздохи. Наконец откуда-то набравшись сил, я провожу рукой по ковру, а затем кончиками пальцев касаюсь его бока. Они легко скользят, чему способствует его влажная горячая кожа. Его голова склоняется на бок, пока глаза не находят мои, и усталость исчезает, оставляя после себя немного простора для разговора. Но он опережает меня.

— Я люблю тебя, Оливия Тейлор.

Улыбаюсь и прикладываю все усилия, чтобы заползти на него сверху, прижаться к нему всем телом и уткнуться лицом в шею.

— А я весьма очарована тобой, Миллер Харт.

Глава 14

— Посмотрим.

Миллер ждет на тротуаре возле салона, и я могу сказать, что он чем-то обеспокоен. Выглядит напряженным из-за моей будущей прически. В салон меня доставили с четкой инструкцией отрезать как можно меньше. И Миллер взял на себя ответственность донести информацию до парикмахера. Он не хотел уходить, пока я не заставила, увидев, как занервничала женщина от строгих указов. Миллер, следящий за работой, мог привести к неблагоприятному исходу. Мои когда-то длинные и дико волнистые волосы, теперь гладкие и едва достают до плеч. Черт побери, даже я нервничаю. Провожу по прядям руками, про себя думая, какие же они шелковистые. Миллер в это время осторожно рассматривает меня. Я жду. И жду. Наконец, нетерпеливо и раздраженно вздыхаю.

— Скажи что-нибудь! — приказываю, потому что ненавижу такое пристальное внимание. Да, он часто наблюдает за мной так близко, но к чему эта напряженность сейчас? — Тебе не нравится?

Он задумчиво убирает руки в карманы брюк. А затем сокращает расстояние между нами и прижимается лицом к моей шее. Напрягаюсь. Не могу ничего поделать с этим. Дело не в близости. А в молчании. После тяжелого вздоха, он произносит:

— Мне не надо рассказывать тебе, что я немного боялся потерять еще больше.

Недовольно и цинично смеюсь от его недосказанности.

— Немного?

Он отступает назад и задумчиво хмыкает.

— Я чувствую сарказм.

— Твои органы чувств хорошо функционируют.

Он лукаво улыбается и приближается, обхватывая мою шею и притягивая к себе.

— Мне нравится.

— Правда? — Я ошеломлена. Он врет?

— Правда. — Миллер целует меня в затылок и еще раз вздыхает. — Будут выглядеть еще лучше растрепанными и влажными. — Он проводит пальцами по волосам и сжимает их на коже головы. — Идеально.

Даже глупо, что я испытываю облегчение. Правда.

— Рада, что тебе нравится. Хотя в противном случае мне было бы, что тебе сказать. Парикмахерша неукоснительно следовала твоим инструкциям.

— Очень на это надеюсь.

— Ты заставил ее нервничать.

— Я доверил ей свою самую большую ценность. Она должна была нервничать.

— Мои волосы только мои.

— Нет, — возражает он быстро и уверенно.

Закатываю глаза на такую наглость, но останавливаю себя от дальнейшего спора.

— Куда теперь? — спрашиваю, беря его запястье, чтобы посмотреть время. — Слишком рано для Нан.

— Мы навестим кое-кого. — Миллер сжимает мою шею и ведет к «Мерседесу». Меня охватывает беспокойство. Не нравится мне, как он это сказал.

— Кого?

Миллер бросает на меня извиняющийся взгляд.

— Дам тебе три подсказки. — Все вокруг плывет. Мне не нужны подсказки.

— Уильям, — выдыхаю.

— Правильно. — Он не дает возможности возразить. Я сажусь в машину, и дверь плотно закрывается прежде, чем Миллер обходит ее и забирается сам. — Мне действительно нравится твоя прическа, — произносит он мягко и удобнее устраивается на своем месте. Он пытается успокоить меня… ослабить напряжение.

Я сосредоточенно смотрю вперед и взвешиваю плюсы побега. Не желаю видеть Уильяма. Не хочу видеть его недовольство и высокомерие. Миллер в курсе. И он опасается, что я совершу нечто такое, о чем пожалею. Но я все равно боюсь, что он нарушит обещание. Все же решаю попытаться.

— Я не хочу идти. — Поворачиваюсь и вижу задумчивость на его лице.

— Что ж, тебе не повезло, — шепчет он в ответ и заводит машину, заставляя меня проглотить свою гордость.

Миллер стал зависеть от Уильяма из-за информации. Знаю, ему не нравится это, как и Уильяму. Мне это тоже совсем не нравится. Но, как ни прискорбно, похоже, ни у кого из нас нет выбора. Прикрываю глаза и еду так всю дорогу. Мы не разговариваем, тишина пронизывает воздух вокруг нас. Неловко. И больно. От этого дорога тянется будто вечность.

Когда мы подъезжаем к месту назначения, улавливаю исходящее от Миллера напряжение. Атмосфера накалена, мышцы напряжены. Они еще даже не встретилась, но я уже ощущаю вражду между мужчинами. Кожу покалывает, а пульс учащается. Чувствую себя так, будто добровольно иду в логово льва с привязанным к груди стейком.

— Открой глаза, Оливия. — Спокойный тон Миллера обволакивает, и я подчиняюсь, несмотря на то, что совсем не хочу видеть то, что находится снаружи. Перевожу взгляд вниз, на колени. Кручу помолвочное кольцо на пальце. — И посмотри на меня, — приказывает он.

Не успеваю выполнить, как он сжимает мой затылок и поворачивает к себе, чтобы я, наконец, взглянула на него. Не отрываю глаз, зная, что увижу позади себя.

«Сообщество».

Клуб Уильяма.

— Так-то лучше, — говорит Миллер, поправляя мою новую прическу, и заявляет: — Ты знаешь, мне не особо нравится Уильям Андерсон, но он искренне заботится о тебе, Оливия.

Я задыхаюсь, открываю рот, чтобы поспорить, что Уильям действует из-за вины. Он не смог спасти мою мать, поэтому пытается уберечь меня, тем самым очистив свою душу. Но я молчу, прикрыв рот ладонью.

— Если я не могу принять его помощь, то ты определенно можешь.

Поворачиваюсь к нему, пораженная, и слегка прищуриваю глаза. Понимаю, что Миллер произнесет дальше по тому, как мягко изогнуты его губы.

И я права.

— Нахалка, — выдыхает он, убирая руку и целуя меня.

Касание наших губ вызывает именно те эмоции, которые я ожидала. Я неожиданно понимаю, что отстегиваю ремень безопасности, отвечая на поцелуй. Быстро перемещаюсь к нему на колени.

— Хмм, — бормочет он, помогая мне удобно устроиться. Тем временем мы продолжаем целоваться, идеально синхронно двигая языками. Миллер дает мне силу, необходимую для встречи с Уильямом и похода в «Сообщество».