Одна помолвка на троих

– Ого! Как вкусно, – похвалил он, слизнув пенку с краешка чашки. – Приятно иногда поболеть.

– Конечно, ты лежишь и ничего не делаешь. Ведешь сладкую жизнь, – заметила Дана, подавая ему салфетку.

– От сладкой жизни засахариваются мозги, – ответил Глеб. – Поэтому лучше бы мне отдали мой ноутбук.

Салфетка была ему совершенно не нужна, но под настойчивым взглядом невесты он аккуратно расправил ее на одеяле. Отхлебнул какао и понял, что ждет, когда Дана начнет собираться домой. Ему хотелось остаться наедине со своими мыслями.

Еще полчаса он изо всех сил делал вид, что наслаждается ее обществом, хотя она рассказывала что-то про пищеварение тропических бабочек… И как смешно они погружают хоботки в сладкую еду. При мысли о хоботках и мохнатых лапках ему стало до того противно, что он едва не велел рассказчице замолчать. Но сдержался и вынес пытку до конца. Правда, мыслями унесся далеко-далеко и чего-то явно не расслышал.

– Значит, ты тоже так считаешь? – спросила Дана, внимательно глядя на него.

– Мне-э… – сказал Глеб в точности, как сказочный кот Василий из знаменитой повести Стругацких. – Мне-э… Да. Наверное, да.

Дана стала прощаться.

– Хорошо, что ты решил поболеть здесь. Если бы ты лежал дома, я бы с ума сошла. С работы не отпросишься, а знать, что у тебя температура, что тебе плохо, и не иметь возможности поухаживать за тобой…

– Не волнуйся: бабушка с Кристинкой не спускают с меня глаз. Настоящие драконихи. Марго периодически приходит слушать легкие и проверять горло. Утром приезжала мама, привезла лекарственные травы и прополис… Даже отец звонит по три раза в день. Вероятно, их напугала не столько моя температура, сколько пожар в офисе. И теперь каждый из них словно пытается доказать, что любит меня больше других. Я, разумеется, не возражаю…

Дана ушла, крепко поцеловав его в губы вполне земным и сочным поцелуем женщины, которая хочет быть уверена в том, что до следующего свидания о ней не забудут. Хотя Глеб, как обычно, ждал нежного, едва ощутимого поцелуя феи.

«Перестань думать о посторонних вещах. Считай, что ты просто… пострадал на пожаре! – уговаривал себя он. – Упадет температура, развеется морок, и все вернется на круги своя».

Дана же, распрощавшись с Глебом, вышла на улицу взволнованная. Колючие волны пробегали по ее телу одна за другой. Ей было здорово не по себе и хотелось немедленно что-то предпринять. Пока что Глеб в безопасности: лежит с температурой и не может встречаться с другими женщинами. Компьютера у него тоже нет. Его мобильный телефон она проверила, утащив его из комнаты в кухню. Пока она варила какао, просмотрела все звонки за последние дни. Никаких незнакомых женщин. Никого, кроме Артема Ващекина, отца с матерью и Марго.

Как вообще вышло, что его теперь приходится подозревать?! Он ведь сделал ей предложение, и Дана чувствовала его уверенность и напор, которые так ей польстили! Но вот они не видятся всего пару дней, она приходит его проведать и замечает эту подозрительную улыбку, этот рассеянный взгляд, который вдруг становится излишне невинным…

Она приехала домой и начала нервно нажимать на кнопку звонка. Встретившая ее на пороге Антонина Петровна весело сказала:

– Даночка, я испекла хрустящие трубочки. Давай чаю попьем?

– Хочешь, чтобы я растолстела и разонравилась Глебу? – сердито спросила Дана. – Есть мучное перед свадьбой – настоящий идиотизм. Я не влезу в платье. Или еще того хуже – оно треснет по швам прямо во время церемонии.

– Я предложила тебе только попробовать, – робко возразила Антонина Петровна. – Дана, что случилось?

– Да все хорошо, мама! – резко ответила та и быстро прошла в свою комнату.

Антонина Петровна на цыпочках пробежала за ней, приникла ухом к двери и прислушалась. Что-то упало, потом звякнуло, раздался звук выдвигаемого ящика, затем ящик задвинули с огромной силой. Громко хлопнула дверца шкафа.

– Дана, нам нужно поговорить! – крикнула Антонина Петровна с исказившимся лицом. – Ты была у Глеба, верно?

– Да, я была у Глеба!

– Дорогая, я жду тебя на кухне. Трубочки предлагать не буду, да ты их и не любишь. Просто выпьем по глоточку чая.

– Хорошо, мама.

Через некоторое время Дана появилась на кухне в своем любимом старом халате с вышитым на кармане зайцем. Это был плохой знак. Антонина Петровна сразу вспотела.

– Родная, я могу узнать, отчего ты так разволновалась?

Она налила дочери чашку чая, бросила туда листики свежей лимонной мяты, за которой ездила в магазин на другом конце города.

– Мы с Глебом не поссорились, так что не беспокойся. – Дана отхлебнула такой крохотный глоточек чая, будто играла в куклы и чай был ненастоящим.

– То есть вы не поссорились, но тебя что-то расстроило? – Антонина Петровна сама себе напоминала сталкера, который ползет по Зоне на животе и внимательно вглядывается в знакомые предметы.

Дана некоторое время, надув губы, смотрела в чашку, потом капризным тоном ответила:

– Мне кажется, он думает обо мне меньше, чем прежде.

– Даночка, он же болен. Ты сказала: у него температура, в грозу он попал под дождь, сильно промок… В здании, где он работает, случился пожар!

– Ну что ты меня уговариваешь? Я все это отлично знаю. Но я знаю и Глеба тоже. Я вошла и сразу почувствовала, что он меня уже не так сильно любит.

– Дана, ты же не телепатка, – суровым тоном заявила Антонина Петровна. – Иначе тебя приглашали бы в популярные телепрограммы и заваливали письмами. Ты не умеешь предсказывать погоду и не знаешь, благополучно ли пристыкуется очередной грузовой корабль к Международной космической станции. Как ты можешь с одного взгляда решить, что Глеб любит тебя меньше?! Насколько меньше? Как ты это заметила? Он был с тобой груб?

– Мама, я просто это знаю. Женское чутье.

– Это не женское чутье, это твоя дурь, – вынесла приговор Антонина Петровна.

Дана снова сделала глоточек чая, с ненавистью посмотрев на блюдо с хрустящими трубочками.

– Ты специально поставила их у меня перед носом?

– Да, специально. Проверяю, действует ли еще твой чудовищный самоконтроль. – Антонина Петровна нервно поправила прическу. – Девочка моя, тебе нужно успокоиться. Если ты действительно решила выйти за Глеба замуж…

– Странно слышать это твое «если». Учитывая, что мы уже заказали банкетный зал.

– Я прошу тебя только об одном: не накручивай себя. Не раздувай ревность из какой-то крохотной искорки, которая мелькнула и пропала.

Дана положила ногу на ногу и сцепила руки на коленях.

– Ее зовут Агата, – неожиданно сказала она. Глаза ее потемнели, как лед, залитый водой.

– Кого? – Антонина Петровна испуганно подпрыгнула на своем стуле.

– Девчонку, из-за которой Глеб ведет себя не так, как прежде.