Одна против зомби (пьеса)

НИКА. Нехорошо они на меня смотрят. Какими-то голодными глазами... Да брось, старуха! Ну не зомби же они, на самом-то деле!? Конечно, не зомби. Не очень-то они и похожи на зомби. Разве зомби такими бывают?

За спиной Ники слышится скрип колес тележки. Ника оборачивается.

Явление второе

Входит Грузчик, таща за собой тележку с собачьим кормом. Грузчик завозит тележку в закуток, отделенный от рабочего сектора зала перегородкой с надписью "Посторонним вход запрещен!".

НИКА. Вот зря я на людей наговаривала. Они, поди, бродячих собачек подкармливают, разных там лишайных чихуйа-уя.

Вдруг Сотрудники дружно встают и идут, снимая на ходу очки и засовывая их в карманы пиджаков, за перегородку. Оттуда выходит Грузчик. Он уходит из зала, увозя за собой тележку.

НИКА (в сторону). Зомби должны еле шевелиться. А эти - шустрые, быстрые. Не, это не зомби. Тут просто какой-то синдром вроде вялотекущего аутизма, осложненного хронической эболой и обострением птичьего гриппа. И зачем я себя насчет зомби накручиваю?! Ведь могло как получиться: сюда специально понабрали людей с дефектами речи и глазными болезнями. Какой-нибудь спонсор дал бабла на такой проект...

Ника собирается уйти из кабинета, но тут ее взгляд падает на перегородку с надписью "Посторонним вход запрещен!".

НИКА. Почему дал? Ну-у... А вдруг он сам всем этим переболел, а? Вот и решил, разбогатев, помочь таким же бедолагам. Собрал их сюда со всей России. И дал им работу из благотворительных соображений.

Ника подходит к перегородке и, задумчиво трет затылок.

НИКА. "Посторонним вход запрещен!" Ну я-то уже тут ни в одном глазу не посторонняя! Мне здесь все, как родные. Обнимают. Радостно воют при встрече. Да и, в конце концов, я ж не шпионить собралась. Так, любопытства ради одним глазком гляну, чего там они делают, да и пойду себе дальше. Надо признать, что каждая женщина - любопытная кошка, если она, конечно, не сука.

Ника на цыпочках идет за перегородку. И тут же оттуда раздается ее крик. Перегородка заваливается. На нее падает спиной Ника. Она быстро вскакивает на ноги и в страхе пятится от Сотрудников, с аппетитом пожирают собачьи консервы, таская их куски в рот прямо из банок.

НИКА. А-а-а-а-а! Зо-о-о-о-о-мби!

Сотрудники перестают есть и дружно упираются взглядами в Нику. Та поднимает с пола папку, рефлекторно загораживает ей горло и на несколько секунд цепенеет от ужаса, не в силах отвести взгляда от абсолютно черных глаз Сотрудников.

НИКА. Я ни при делах! Меня подставили, господа! Меня подставили!

Сотрудники дружно воют. Ника бросается в зрительный зал и идет по проходу. На ходу она трясет того или иного зрителя за плечо и указывает пальцем на сцену.

НИКА. Тут зомби, братцы! Всамделишные зомби! Зо-о-о-о-о-о-о-о-мби!

Ника убегает. А контакт-центр вместе с Сотрудниками погружается в темноту.

ЗАНАВЕС

СЦЕНА 2

Туалет. Открывается дверь центральной кабинки. Там сидит Ника, забравшись с ногами на крышку унитаза. Ника дрожит.

НИКА. З-з-зомби! Стопроцентные! Сожрут и не подавятся!

Пиликает мобильник Ники. Она вытаскивает его из кармана, смотрит на высветившееся на экране имя звонящего.

НИКА. Вот старый триппераст!

Ника подносит мобильник к уху.

НИКА. Доброе утро, Пал-Никодимыч. Как Ваше драгоценное здоровье?

ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). Ты где, Лодзеева?

НИКА. В тубзике кукую.

ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). Где-е-е!?

НИКА. В смысле - в Чистилище, то бишь в самом сердце резиденции дьявола. Пробралась в логово Хорькоффа. А тут прямо, как в "Муравейнике" под Ракун-сити. "Амбрелла" рулит - кругом один бешеные зомби. Готовлюсь к решающему сражению с их полчищами.

ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). Задолбала ты меня своим дурацким юмором! Кончай хохмить! Дело серьезное.

НИКА. Согласна, Пал-Никодимыч. Дело серьезней некуда. Такой крутизны мне еще не подворачивалось. Возможно, чтобы впарить полис, мне придется погибнуть или кого-либо обезглавить. Хотя не знаю, может и обезглавленной нежить вполне боеспособна.

ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). Нам неудачницы не нужны. Помни: облажаешься, выкинем на улицу с такой записью, что тебя даже в уборщицы не возьмут. И тебя, Лодзеева, будут гнать ото всюду. И сдохнешь в подворотне - упившейся паленкой бомжихой под обоссанным забором.

Ника отключает мобильник и возвращает его в карман.

НИКА. Вот ведь, сволочь! "Помни: облажаешься, выкинем на улицу с такой записью, что тебя даже в уборщицы не возьмут". Говнюк! Так и норовит мне рабочий стаж изгадить. "Нам неудачницы не нужны". Это я-то неудачница?! Да ты, старая галоша, сам голимый неудачник! Недаром меня мама предупреждала насчет таких начальников-засранцев, ох, не даром.

МАТЬ НИКИ (из-за сцены). Когда вырастешь, думай о трудовой книжке, о пенсии. Бойся плохих начальников. Они тебе всю карьеру загубят. Умрешь в нищете. И закопают тебя в черном-черном мешке в черной-черной земле городской свалки.

Ника выходит из туалетной кабинки и идет на трясущихся ногах к зеркалу, мимо умывальника, на котором лежит ее папка. Встав пред зеркалом Ника тычет в свое отражение пальцем.

НИКА. Дрейфишь, старуха?.. Чо молчишь-то? Конечно, дрейфишь. А чо трястись-то?! Прикинь, если б они тут действительно людей жрали б, то их ментура-прокуратура давно бы всех за решетку упекла. Ты тут хоть одно пятно крови видала? Нет. Зачем тогда такой невротический расколбас на ровном месте?

Ника включает кран. Набирает пригоршню холодной воды. И обрызгивает ей лицо и шею.

НИКА. Ника, ты хочешь лежать обглоданным дворнягами трупом на городской свалке среди тухляка - грязных луж, где плавают гнилые помидоры и арбузные очистки, холмов из пластиковых упаковок от пищевых товаров, набитых с окровавленными бинтами и ампутированными при операциях конечностей мешков, отходов мясокомбинатов и автосервисов и прочей дохлятины? <