Одна сорок шестая

— Как вас зовут? — спросил Уотсон первым делом, когда слегка собрался.

— Моя фамилия Холмс.

— Это понятно, — я отметила оговорку, — а как зовут?

— Это к делу не относится, — даже в Скотланд-Ярде большинство знало меня под прозвищем «Шерлок»; к известности я никогда не стремилась и просвещать этого субъекта не намеревалась. — Расскажите мне, как вы выжили и оказались в Англии.

— Я не помню, — он смотрел мне прямо в глаза и вообще старался выглядеть настолько честным, что и идиоту было понятно: врет.

— Я думаю, вы лжете, — как ни странно, переглядеть мне этого невоенного (очевидно, что когда-то он в армии состоял, но едва ли в последний год) не удавалось… — Растерянность и доверие к миру, характерное для амнезийных пациентов, вы даже не пытаетесь подделать.

— Мисс Холмс! — зашипела доктор Баннерджи. — Я бы попросила! Амнезия бывает разная. Если мистер Уотсон помнит все, что происходило с ним до момента ранения, логично, что он…

На середине ее откровенно скучной и бесполезной тирады дверь распахнулась, и в палату с минимальным разрывом вошли следователь Беннет (я немного его знала), незнакомый человек в повседневной армейской форме и с нашивками майора (вероятно, Уотсон из протокола?) и Лестрейд. Его присутствие с восьмидесятипроцентной вероятностью выдавало, что брат считает это дело потенциально даже более важным, чем сказал мне сначала: он не любил использовать своего человека в Ярде по пустякам.

Они заговорили одновременно — конфликт ведомств во всей красе. Заниматься чем-либо полезным в палате сразу стало невозможно. От меня не укрылось, что Уотсон цепко переводит взгляд с меня на Лестрейда, почти игнорируя Беннета и своего однофамильца, хотя, казалось бы, именно они должны быть ему знакомы.

Да уж, типичное поведение амнезийника.

Этот феномен требует более пристального изучения, безусловно. Зачем-то же Майкрофт его мне подкинул?..

Ага.

Майкрофт.

Да, эта версия кажется пока наиболее жизнеспособной.

Джон Уотсон

7.

В жизни каждого человека наступает момент, когда тренировочный лагерь остается позади и тебе вручают в руки боевой автомат; когда прыжок с крыши совершен, и мостовая стремительно приближается; когда ты просыпаешься утром после первой брачной ночи и с тоской понимаешь, что идти готовить яичницу сейчас именно тебе.

Когда я попытался осмыслить появление…мисс Холмс, то понял, что все эти сравнения не выдерживают критики. Так я еще не влипал.

8.

Что это некая здешняя версия Шерлока, стало понятно сразу. Мне сказали заранее, что заглянет консультант из Скотланд-Ярда — кто там еще может быть консультантом, не Мориарти же?..

В общем, у меня не было ни секунды отрицания, ни тени сомнения, ни мысли «А может быть, это их с Майкрофтом сестричка?» Господи, там даже пальто совпало — черное, помпезное, с красной петлицей! И прочий стиль одежды, вплоть до фиолетово-сиреневой рубашки!

Мисс Холмс была немного ниже моего друга ростом — может, на один или два дюйма. Темные кудрявые волосы, чуть длиннее, чем у Шерлока, лежали буйно и свободно. А вот глаза абсолютно такие же, можно испугаться. Очень похожий нос. Те же губы, только верхняя чуть пошире, смотрится куда изящнее. Или тут в помаде дело (а помада была, причем довольно яркая). Подбородок… тоже скошенный, но не так сильно. Овал лица иной — скулы намечены, но не настолько резко, и в целом ничего даже отдаленно лошадиного (каюсь, иногда, в мстительные моменты, я подумывал, как уместно и полезно было бы надеть на Шерлока уздечку). Очень красивое лицо: узнать можно, но впечатление совсем другое.

Оказывается, некоторым людям лишняя X-хромосома на пользу.

Но это не значит, что она мне понравилась. В первый момент я испытал потрясение, ужас и отвращение.

Ублюдок.

Как ты мог, Шерлок. Нет, как ты мог.

Не умер от передоза в восемнадцать. Не подставился маньяку-таксисту. Хуже. Тебя здесь никогда и не было, а есть эта в твоем пальто, так удивительно похожая — но не ты.

Оборотень. Ведьма.

Все было зря.

10.

Дальше ничего не помню, как будто около минуты стерло из памяти, но лицо потом было мокрым от слез. К счастью я, вроде, довольно быстро справился с собой, можно списать на последствия амнезии.

Тут же стало не до срывов — нахлынули опять майор, и доктор, и детектив: пришлось перед ними снова ломать комедию. Очень я им всем не завидовал: было понятно, что я оказался сущей занозой, и каждый из них пытался спихнуть принятие решения по моему делу на остальных. Сочувствие мешало врать, а тут еще эта просвечивала меня рентгеновскими глазищами.

Сделала, видно, выводы из увиденного и озвучила их этим своим чертовым ненатуральным голосом, словно из фильмов тридцатых годов:

— Знаете, господа, у вас тут только два варианта действий. Завтра придут результаты теста ДНК, и все станет ясно. Либо сидящий перед нами человек — все-таки Джон Уотсон, и Британские вооруженные силы должны ему компенсационный план за оставление на поле боя. Либо мы имеем дело с мошенничеством, попыткой выдать себя за другое лицо и, возможно, незаконным въездом в страну, и тогда Скотланд-Ярд получает законное право заводить на него дело.

Не первый раз Шерлок при мне вольно трактовал букву и дух закона, но никогда это не было направлено против меня. Ну да чего ждать от этой.

— Если хотите знать мое мнение, господа, — продолжила она, — то этот человек и в самом деле ничего не знает. Как нетрудно понять, он до последнего времени действительно находился в зоне боевых действий и состоял в армии, что следует из боевой выправки и характерных мозолей. С другой стороны, слабый загар, повадки и рефлексы… — с этими словами детектив шагнула ко мне, а я, конечно, машинально отшатнулся, — говорят нам о недавнем травматическом опыте. Мешки под глазами и легкий тремор левой руки, в свою очередь, свидетельствуют о хроническом недосыпании. Амнезию на этом фоне можно трактовать абсолютно однозначно. Если он Джон Уотсон, лгать ему, конечно же, незачем. В общем, я считаю, что этот человек содержался в ограниченном пространстве и не располагал достаточной свободой — это видно хотя бы его сутулости, явно приобретенной недавно. Физическим пыткам он едва ли подвергался, скорее, психологическим… но не удивлюсь, если капитан Уотсон ничего не сможет нам поведать об обстоятельствах своего появления в Англии. Полагаю, его можно попросту отпустить.

В палате повисло изумленное молчание.

— Вот так просто?! — рявкнул Беннет. — Мисс, вы понимаете…

— Например, ко мне, — продолжила дама-детектив. — Я думаю, ему негде остановиться, а у меня есть свободная спальня.

О боже. К чему она клонит вообще? С чего она решила предложить мне жилье?!

Либо эта версия еще больший псих, чем ее прототип, либо есть какое-то обстоятельство, о котором я не подумал. Что запросто.

Либо… Нет, даже думать об этом не хочу. Это… ужасно. Противно. Да и… быть того не может!

Кажется, не один я пережил подобные эмоции, потому что детектив Беннет закатил глаза и воскликнул:

— Боже мой, Холмс, если ты так решила поправить свою личную жизнь…

— Очевидно, Беннет, мне не стоило надеяться, что два любовника разного пола помимо законной супруги истощат ваше неуемное либидо, и вы потеряете желание толковать поступки других исключительно в этом ключе.

Прежде чем возмущенный Беннет успел пылко ответить на эту тираду, вступил ранее молчавший Лестрейд.