Однажды орел…

Сэм помолчал. «Я так мало с ней говорю, — подумал он. — Мы много говорим о пустяках, но совсем забываем о важных и серьезных проблемах. Возможно, что сегодняшний сумасшедший скандал оказался даже полезным». Ему в голову неожиданно пришла мысль, что это очень важно, чтобы Томми знала и понимала, как он относится ко всему этому, важнее всего другого, что происходит между ними.

— Армия — это мое предназначение, дорогая. Это моя обязанность. Такая же, как обязанность стоящего на посту вблизи линии фронта солдата. Он просто несет службу, вот и все. Он вовсе не просился на этот пост, его назначили. Может быть, потому, что командир взвода считал этого солдата более бдительным, или более знающим, или более заботливым, чем другие, а может быть, солдат просто насолил чем-нибудь сержанту и тот отправил его за это на пост, а может быть, солдат попал на этот пост просто случайно, в результате элементарной жеребьевки. Все это не имеет существенного значения, важно лишь, что он находится на посту. На него возложены определенные обязанности, он на посту, и от того, что и как он будет делать в течение нескольких предстоящих часов, зависит благополучие и жизнь других солдат. Он обязан сделать все, что в его силах, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. Я вот и есть такой солдат. Понимаешь?

Несколько секунд Томми напряженно всматривалась в его лицо, затем ее губы медленно изогнулись в улыбке — печальнейшей из всех улыбок, когда-либо виденных Сэмом на женском лице.

— Хорошо, Сэм.

— Ты понимаешь? Действительно понимаешь?

— Да, понимаю.

Неожиданно Сэма охватил необыкновенный восторг; всего десять лет назад он пи за что не поверил бы, что будет таким счастливым и что его спутницей в жизни станет такая прекрасная женщина, как Томми.

— Знаешь, дорогая, за это время у меня накопилось два месяца отпуска, и я возьму его после окончания школы. Мы поедем туда, куда ты захочешь, — в горы, на море, на север или на юг. На какой захочешь срок и туда, где по-твоему лучше всего. Как это тебе нравится? Ты называешь место, мы собираемся и едем!

Томми едва не задохнулась от радостного смеха и горячо расцеловала его.

— Замечательно, Сэм! Если ты стойко выдерживаешь все это, я выдержу тоже!

— Договорились?

— Договорились, — рассеянно кивнула она. — Знаешь, Сэм, ты необыкновенный человек! Ты очень хороший, но боюсь, что и очень глупый!

Сэм прижался лицом к ее груди.

— Может быть, — пробормотал он, — может быть.

Глава 5

Накопленный отпуск Сэм получил летом 1929 года, и они отправились на север. он снял со своего «ля-саля» заднее сиденье, смастерил на его месте каркас и уложил на него два обрезанных тюфяка так, чтобы дети могли на них и поиграть и отдохнуть в долгие жаркие послеобеденные часы, прямо среди разбросанных игрушек, накрошенного печенья и снятых штанишек и рубашонок. Все походное имущество: небольшую палатку с откидным полотнищем, постельные принадлежности и кухонную утварь — он разместил под каркасом, инструменты сложил в закрепленные на подножках ящики, а запасные шины подвесил на радиаторе. Томми весело подшучивала над ним:

— Ты собираешься так, как будто нам предстоит пересечь пустыню Гоби.

Сэм отвечал ей улыбкой и продолжал настойчиво подстукивать, подгонять, пришивать и укладывать: поездка была символичной, а все символичное должно быть без сучка и задоринки.

Это была поездка открытий. Томми стала совершенно другим человеком: она смеялась, пела, рассказывала детям забавные истории, играла с ними. Они медленно продвигались по проторенным дорогам, Томми то и дело брала в руки «Путеводитель по центральной части Соединенных Штатов для автомобильных туристов», который дал им один разочаровавшийся в ней капитан по фамилии Велли, и громко читала: «В Траволе поворачивайте вправо. Железнодорожную линию не пересекайте. Отель „Грэндвью“ будет с левой стороны. Здесь поворачивайте вправо и следуйте параллельно телеграфной линии. Затем, не доезжая четыре и шесть десятых мили до кузницы Гермеса Периса, там, где стоит высокий вяз, поверните влево».

— Ну и написали, чудаки! — восклицала она сквозь безудержный смех. — А что, если этот вяз давно разбило молнией? Или этот Гермес Перис! Может быть, он давно уже продал свою кузницу. Вот уж действительно, не нашли ничего более постоянного! А имена! Вы только послушайте: «О состоянии моста спросите в фуражном магазине Вупингарнера, в центральной части города». Да мы никогда не найдем его, потому что он, наверное, уже отбывает заключение.

— А что значит «отбывать заключение»? — поинтересовался Донни. Он стал теперь очень впечатлительным и невероятно любознательным мальчиком.

— А это когда в соответствии с законом тебя арестовывают и бросают в каталажку.

Напевая песенки, они медленно продвигались по сосновым лесам и равнинам в северо-западном направлении. Ранним утром с зеленых лугов в небо взвивались жаворонки, а в лесу, неистово крутя белыми пушистыми хвостиками, пугливо шарахались в стороны олени. Когда они смотрели во время движения вперед, то казалось, что земля сначала как бы поднимается навстречу потускневшей фигурке индейца на крышке радиатора, а потом, как волна за волной, расходится от нее во все стороны. Иногда, двигаясь вперед, в сторону уходящего за горизонт солнца, или лежа на походном матрасике, когда Томми и дети уже спали глубоким сном, а звезды на безоблачном небе сверкали словно светящаяся пыль, Сэму приходила в голову забавная мысль, что Томми, дети и он — это единственная оставшаяся на планете семья, а он является их единственным неусыпным защитником.

Через некоторое время путь им преградила река Платт. Песчаные берега реки с припавшими к ним ивами и трехгранными тополями, местами красновато-коричневая, а местами синяя вода вызвали у Сэма приятные воспоминания, заставили его сердце забиться чаще…

Семья, в которой он рос и воспитывался, совсем распалась. Дядя Билл бросил фермерское хозяйство и стал владельцем небольшой лавчонки скобяных изделий, обеспечивавшей ему сносную жизнь. Ти работал у него продавцом. Джордж Верни умер от воспаления легких и был похоронен, как он просил, в старинной военной форме. Мать Сэма похудела, но стала, пожалуй, еще более энергичной, живой и подвижной. Пег вышла замуж. Ее первый ребенок умер от эпидемии инфлюэнцы, а муж, которого звали Джеллисоном, был худощавым болезненным фермером. Она привела к матери своих детей, и все теперь сидели за столом, много ели, пили лимонад или сваренное дядей Биллом пиво. Разговор шел главным образом об урожае и жаркой погоде.

— Все капиталы сейчас в восточных банках, — заявил Билл Хэнлон. — Проклятые кровопийцы! Они ни о чем не беспокоятся…

Раздраженно проворчав целый год на дрожавших от страха рекрутов из Оригона и Калифорнии, он решился наконец пересечь океан, но прибыл в Сен-Назер лишь 14 ноября 1918 года, так и не попав на стезю славы, о чем мистер Верни не преминул напомнить ему, когда Билл вернулся домой. Теперь, когда подвиги дяди Билла на Филиппинах затмились этой повой кровопролитной войной и когда Джордж Верни безмолвствовал в могиле, Билл обрушился на правительство.

— …Кучка хвастунишек и профессиональных мошенников! — гневно продолжал он. — А этот Кулидж! Высохшая шелуха! Кольни его булавкой в любом месте, и знаете на что вы наткнетесь? Чистейший лед, холоднее, чем гренландские айсберги. Знаете, как мы называли таких в старой армии?

— Билли! — попыталась урезонить его мать Сэма.

— Но это же чистейшая правда! А этот сладкоречивый Гувер, хитрая бестия с лицом херувимчика… Нам нужен во главе государства хороший солдат, боец — второй Теодор Рузвельт, чтобы разогнать этих попустительствующих жуликов и обманщиков, набросившихся на казенный пирог взяточников…

— Может быть, выдвинуть кандидатуру Сэма? — лукаво предложила Пег. — Он солдат, герой, человек судьбы. — Она состроила Сэму гримасу, он ответил ей улыбкой, довольный, что его любимая сестра, как и прежде, веселая.

— Сэма! — воскликнул Билл Хэнлон изумленно. — Да они его живьем съедят! Распластают на деревянном блюде, обложат вместо гарнира своими подлыми мошенническими закладными и акциями и схарчат без остатка. Что Сэм знает о фермерах и фермерских хозяйствах? Нет, нет, нам нужен человек крепкий, как сыромятная плеть, коварный, как крадущаяся к жертве рысь, бесстрашный, как лев…