Однажды в Америке (др. перевод)

— Вы в деле, ребята, — сказал Фил. — Скоро вы узнаете, что это значит. А пока у меня есть для вас маленькое поручение. Надо выполнить одну просьбу, с которой обратился к нам наш друг из мэрии, разумеется совершенно неофициально. — Он продолжал небрежным тоном: — Думаю, вы знаете, что у мэрии неприятности с забастовкой лифтеров. Никто не может решить эту проблему. Теперь ею займемся мы. Здесь столкнулись большие интересы. Газеты и общественность уже подняли шумиху. Мы просто хотим оказать услугу мэрии, потому что для самою Синдиката это дело не представляет никакого интереса.

— Никакого? — переспросил я.

Фил усмехнулся:

— Ладно, ладно. Я забыл, что говорю с Лапшой. Ничего нельзя скрыть от этого парня. Хорошо, выложим карты на стол. Мы собираемся заняться профсоюзом лифтеров по тем же причинам, что и всегда.

Он улыбнулся и кивнул мне. Мы с Максом хорошо знали, какие это причины — деньги, добыча и власть для Синдиката.

Фил продолжал:

— Как я уже сказал, мы получили благословение мэрии.

Я перебил:

— Мы не видели на улицах никаких пикетов. Давно продолжается забастовка?

Она началась вчера и захватила пока только Бродвей и несколько улиц в Вест-Сайде. Надо остановить ее прежде, чем она успеет распространиться дальше.

Макс спросил:

— Они организованы? Кто за ними стоит?

— Кое-что нам удалось выяснить. В основном это неорганизованная стихийная толпа. У некоторых есть профсоюзные билеты. Мы собрали много информации. — Не прерывая разговора, он начал рыться в карманах. — Профсоюз — это внешний фасад забастовки. За ним скрывается много людей, которые хотят урвать свою часть добычи: уличные банды, горстка профсоюзных боссов, возможно, некоторые представители владельцев недвижимости. Они все участвуют в деле, пытаясь заграбастать себе то, что смогут. У меня есть достоверные сведения, что сегодня эти люди собираются встретиться в… — Фил продолжал рыться в карманах, пока не нашел листок бумаги. Он прочитал: — «В „Райском саду“ между Коламбас-авеню и Шестидесятой улицей сегодня, в два часа дня».

— Мы знаем это место, — сказал я.

— Там обычно ошивается Сальви со своими «грязнулями», — добавил Макс. — Он тоже участвует в деле?

— Да, он тоже участвует, наш знаменитый Сальви. И мы хотим его из дела вывести. — Фил взглянул на Макса и меня. — Только без резких движений, просто объясните, что ему будет лучше остаться в стороне.

— Он настоящая знаменитость, этот Сальви. Из тех парней, которых газеты называют «заговоренными», — сказал я. — Мы никогда с ним не встречались, но, если верить тому, что мы слышали, однажды в него попало пять или шесть пуль и убийцы его бросили, решив, что он уже мертв.

— А помнишь ту историю, как Сальви попал под колеса и его переехала машина? — усмехнулся Макс. — Но он и тогда ухитрился выжить. Говорят, что Сальви полз, как змея, до самой больницы.

— Да, — сказал я. — А за рулем был не кто иной, как наш душка Винсент.

— Речь идет именно о Сальви, — продолжал Фил. — Наши осведомители говорят, что он вытеснил из дела небольшую банду, связанную с профсоюзом. Потом история пошла дальше, и та шайка, на которую наехал Сальви, в свою очередь наехала на кого-то еще.

Глава 30

— Кажется, намечаются крупные дела, — сказал в такси Макс.

Мы возвращались назад к Толстяку Мо.

— Да, похоже на то. — Я начал думать о забастовке лифтеров и о той небрежной манере, с которой Фил дал нам это поручение. Но суть дела от того не менялась. — Мне кажется, для начала нам надо заглянуть в «Райский сад» и надавить на Сальви.

— Да, это первым делом.

Я смотрел в окно. Мы проезжали по Двадцать третьей улице. Я услышал, как пробили часы на башне «Метрополитен». Было одиннадцать утра.

— Думаю, надо нагрянуть туда раньше двух часов, еще до встречи, взять Сальви и его людей, кто бы они ни были, и хорошенько объяснить им, что к чему.

— Хорошая идея, Лапша. Всегда лучше оказаться на месте первыми.

— Верно, — улыбнулся я.

Машин на улицах стало меньше. Водитель быстро проехал остаток пути.

Косой сидел, придвинув кресло к стене, и играл «Что я буду делать». Это была приятная, немного навязчивая мелодия. Патси стоял в другом конце комнаты. Он снял с себя почти всю одежду и колотил боксерскую грушу. Они оба взглянули на нас, когда мы вошли, но не стали прерывать своих занятий. На столе стояла бутылка «Маунт-Вернон». Макс налил два бокала. Мы сели в кресла и некоторое время молчали, прихлебывая виски. Макс поймал мой взгляд. Он громко сказал:

— Слушай, Патси, у нас есть контракт.

Тот подошел к нам:

— Что нужно делать?

— Фил поручил нам забастовку лифтеров, — ответил Макс.

Пат сразу отошел. Он начал одеваться.

Косой перестал играть. Он спросил:

— Где забастовка? В складах на Третьей авеню?

— Нет. В офисах и коммерческих зданиях, — сказал Макс.

Пат надевал подмышечную кобуру.

— Кто за этим стоит? — спросил он.

— Сальви, — ответил Макс.

— Этот ублюдок? — презрительно произнес Патси. — Я его знаю. Сальви Змея, так его зовут. Та еще сволочь. Он владеет «Райским садом» на Шестидесятой улице. Его партнер Вилли Обезьяна.

— Я был там у одной девочки пару недель назад, — сказал Косой. — Большой Майк и Фэйри выкупили это место у Вилли Обезьяны за пятьдесят штук.

— Обезьяна его продал? — спросил Пат.

— Так мне сказали, — ответил Косой.

Мы сели в «кадди» и поехали через город в сторону Вест-стрит. Косой мчался по забитым машинами улицам с бешеной скоростью, не обращая внимания на правила, пока мы не оказались на перекрестке Коламбас-авеню и Шестидесятой улицы.

— Господи, вот это езда, — сказал Пат.

— Как, мы уже приехали? — удивленно спросил Макс. — Знаешь, Косой, это была поездка вроде тех, что в былые времена устраивала нам Пегги, — засмеялся он.

— Что ты имеешь в виду, Макс? Такая же приятная?

— Нет, я имел в виду большую качку.

Мы вошли в подъезд с ярко размалеванным навесом и спустились по лестнице вниз. Я толкнул дверь. Господи, как же мы удивились! Мы думали, что в это время дня здесь будет совсем пусто. Но все заведение оказалось битком набитым девушками. Они были повсюду. Зал буквально кишел ими.

Девицы были одеты во все мыслимые костюмы, начиная от шорт и свитеров и кончая вечерними платьями. Нас окружил вихрь разноцветных тканей, звонких девичьих голосов, симпатичных мордашек и горячих тел, благоухающих духами. Мы пожирали их глазами. В своем воображении мы сжимали их груди и ласкали голые нежные тела. Какое-то время мы просто не могли сдвинуться с места. Наше мужское естество было возбуждено. Мы стояли, как раззадоренные жеребцы, не спускающие глаз с большого табуна молодых кобыл.