Однажды в Челябинске. Книга первая

– Удивляюсь твоим познаниям, честное слово.

– Или ты хочешь, – обратился к Паше Арсений, – перелить это в другую тару прямо здесь, чтобы вся общага на запах сбежалась?

– Что за глупость? – не одобрил Зеленцов.

– Рабочая схемка, – облизнулся Брадобреев. – Я про перелить.

Абдуллин дрых без задних ног. Однако разговоры разбудили Кошкарского:

– Вы куда?

– Спи давай, – скомандовал Митяев.

Их колонна смахивала на отряд разведчиков, которые должны проникнуть в тыл противника.

– Надо же, мальчики, – воскликнула Амира. – У нас кружек на всех не хватит, – девушку смутило появление четвертого хоккеиста с натянутой улыбкой, Степы Кошкарского. И его тоже тянуло облокотиться об дверной косяк.

– Кружек?

– Мы решили, – продолжила Амира, поглядывая на Свету, – что в одних полотенцах вы могли замерзнуть. Топят у нас так себе. Поэтому согрели чаю.

– Ничего себе подробности, – присвистнул Кошкарский (это он про полотенца).

– Не было нам холодно, – отрезал Брадобреев. – Как раз наоборот. Полотенца временами даже хотелось скинуть, – сказал он, состроив глазки Свете.

– У нас есть кое-что покрепче, – Митяев предъявил публике бутылку вина.

Амира весело всплеснула руками, а ее подруга напряглась еще больше. Зеленцов не спускал глаз со Светы: «Не бойся, дорогая, – приговаривал он. – Со мной ты расслабишься», – вместе с Серегой он подсел к ней. Арсен с Павликом опустились на кровать Амиры.

– Ой, вот я растяпа, хлеб порезала и на кухне забыла. Надо принести, – засуетилась Амира.

– Сиди, сейчас принесу, – сказал Митяев, а Степа зачем-то поплелся за ним.

Хороший момент, чтобы их прижучили из номера тренера, но обошлось.

– Узбечка. Арсен, ты серьезно? – спросил на кухне Кошкарский.

– А чего такого? В темноте все женщины одинаковые. Больше всего мне интересно, почему ты здесь и что об этом думает Алина? – спросил Митяев.

Они вернулись в комнату к девчонкам.

– …А ничего Алина не узнает, – Степан закончил начатую в коридоре фразу.

– Алина? – уточнила Амира.

– Наш дядя Степа просто не расслышал твое имя.

– Я Амира, – улыбнулась она и протянула Степке свою смуглую ручку.

– Степа, – легонько пожал ей руку Кошкарский и безмолвно кивнул Свете. – И я не такой уж и глухой. Амира, наверное, что-нибудь да означает? – спросил он, попутно думая об Алине, про которую ему напомнил Митяев. В команде Кошкарский, можно сказать, побил рекорд по времени отношений с одной-единственной девушкой. Пока остальные заводят мимолетные недельные романы, а потом бросают девчонок и переключаются на свежее мясо, Степан души не чаял в Алине. О каких-либо ссорах и расставании речи не шло.

Амира ответила:

– Это означает: лидер, красавица, ведущая за собой, ведущая к победе.

– Классно. Мне нравится, когда имена что-то значат.

– Каждое имя что-нибудь значит, – произнесла Света.

– Что же значит твое? – нежно спросил ее Зеленцов. Та слегка покраснела.

– Предлагаю тост, – перебил их Брадобреев. – За победу!

Пили из разномастных кружек, которые только удалось раздобыть, поглядывая друг на друга. Винишко должно унять стеснение и развязать языки. Однако у Светы уже есть негативный опыт – к подобным посиделкам она относится с осторожностью. Проснуться утром в постели с одним из этих четырех мушкетеров, конечно, лучше, чем с Витей, но едва ли.

– Неужели спортсмены пьют? – спросила Света, застенчиво отпивая по капельке вина из своей кружки.

– Это же чуток всего, – ответил Паша. – Для крепкого сна на новом месте.

– Да ладно скромничать, – сказала Амира, указав Кошкарскому подлить ей вина. – Вы же на игры приехали, правильно? И когда же они?

– Завтра и послезавтра, – ответил Степан, закусывая нарезкой, приготовленной девчонками из оставшихся пожитков.

– А вы бывали когда-нибудь на хоккее? – спросил Зеленцов, глядя на Свету.

Не успели девушки ответить, Паша предложил:

– Приходите посмотреть, как мы разнесем «Мечел».

– Что-то я совсем в этом не разбираюсь, – призналась Света.

– Так мы вас научим, – тихо ответил ей Зеленцов.

– Расскажите нам все, – предложила Амира.

– С большим удовольствием, – согласились парни.

– И самый главный вопрос: от кого вы, четыре взрослых парня, прятались?

Судачили непринужденно. Рассказ о хоккее периодически прерывался тостами. Серьезность и обеспокоенность посетили лица хоккеистов только раз – когда они затронули тему тренерского помощника, выдавая себя невинными жертвами положения.

А чем дальше в лес – тем больше дров. Намеки стали прямее, а полуночные гости – развязнее и нетерпеливее:

– Знаете, девчонки, в чем выражается хоккейный оргазм? – вещал Митяев. – Когда хватаешь шайбу на крюк и со всех ног несешься в чужую зону, обходишь одного, второго, откидываешь от себя третьего. Выходишь один на один с кипером и засовываешь шайбу в ворота с мясом, всаживаешь ее как оголтелый! Вот это, – твердил он, – полнейший экстаз, высшее наслаждение. Тысячу раз так делал. И хочется еще и еще… И не только на льду, – Митяев недвусмысленно подмигнул Светочке.

– Страшно подумать, что за экстаз у вратаря? – задала вопрос Амира, желая сфокусировать внимание Арсения на себе.

– У вратаря? – задумался он. Абдуллин бы с удовольствием ответил (правда, он баб как огня боится). – У вратаря, получается, садомазо, – на этот раз Митяев подмигнул Амире.

– Даже не думай, Арсюша, – весело отмахнулась она, – даже не думай об этом. С нами так просто не пройдет. Защита в нашей со Светой команде не даст вам этого сделать.

– А мы большинством возьмем, – поддержал друга Паша.

– О защите позаботимся. Не переживайте, – заверил Зеленцов.

От таких разговоров Свете обычно не по себе, однако с увеличением количества выпитого вина ее стали посещать и противоположные мысли. Особенно когда она поворачивалась в сторону Зеленцова или поглядывала на Амиру, которая весело поддерживает беседу и, кажется, согласна на троих сразу, ибо четвертый (тот, что с копной соломы на голове) почти не принимает участия в разговорах, а лишь ловит каждое слово и движение одной только Светланы. Девушка на полную катушку принялась воображать, какой Зеленцов по характеру, какой он в обыкновенной жизни. Она поглядывала на его лицо, руки, стан, дивилась его сдержанной манере, размышляла о нем как о кавалере. Поскольку сравнивать ей особо не с кем (кроме Вити), она противопоставляла минусы своего парня достоинствам Никиты (о наличии которых не знала наверняка). Естественно, по каждому из пунктов Витя проигрывал Зеленцову. Но боязнь у Светы никуда не делась. Повторения той скверной истории хотелось избежать. Но он же здесь. Как же он смотрит на нее. Как же трепещет ее размякшее от красного вина сердечко при одном лишь мимолетном взгляде на этого паренька. Так на нее еще никто не смотрел – тем более Витя, из рук которого Света начала стремительно выскальзывать, ведь держаться особо не за что.