Однажды в Челябинске. Книга первая

– Ебало завали, – Митяев припал к дверям и прислушался: самый трескучий линолеум в мире возвестил о том, что я, минуя злополучную комнату, переместился в центральный холл.

– Кто там? – Света спросила выпрямившегося как стрела Зеленцова.

– Дьявол, – сказал он без капли шутки.

– Тише, – прислушивался Арс.

– Ежу понятно, что он уже ушел. Нечего там слушать. У двери сердца нет, – сказал Брадобреев.

– Я тебя сейчас на разведку отправлю…

Я миновал центральный холл и прошел к коменданту, дабы узнать, где тут обитают девицы, которые потенциально могут ответить взаимностью хоккерам. Спортсмены чересчур открыто и развязно разгуливают по этажу в неглиже.

Только я очутился в комнате Галины Степановны, как она с ходу набросилась на меня:

– И что это за дела?!

– Вы о чем?

– Тут еще, слава Богу, приличное место. Но то, что в коридоре творится…

Я еле сдержал зевок:

– Людям же надо ополоснуться с дороги. А в ваших душевых и туалетах помещается только по одному моему бандар-логу. Да и не видит никто.

– Я вижу!

– Рад за вас. Вспомните молодость.

– Ты мне еще и хамить вздумал? – сложила руки на груди нахмурившаяся комендант.

– Виноват, – извинился я. – Это было лишнее.

– Говорю тебе, сейчас все вертихвостки района сюда слетятся. Нужно срочно принять меры.

– Кстати, о вертихвостках. Есть ли такие в непосредственной близости от нас?

– Здесь тебе не бордель.

– Я этого не говорил. Вы первая употребили это слово.

Комендант осеклась.

– За постоялиц я, конечно, ответа держать не буду. Но на этаже в одной из комнат студентки колледжа живут.

– Вот оно! – встрепенулся я. – Номер комнаты?

– Но я за них ручаюсь. Девушки приличные, надежные. Ни в чем порочном не замечены.

«А вы наблюдательны, Галина Степановна, – подумал я. – Даже излишне».

– Ясно. Чистота и пугает больше всего. Хлопцы способны на все. И неважно: чисто или грязно, хотят или не хотят, умные или тупые, – я выудил номер комнаты студенток с намерением переговорить с ними.

– Переговори сначала со своими.

– Будет сделано.

– Девчонки у себя. Ключей нет. Они у меня их оставляют.

– Было бы странно, если б такие хорошие особы где-то шлялись поздним вечером, ведь так?

Я проследовал к душевым и приметил, что уже практически все успели насытиться местными бытовыми условиями (несколько специфическими) и уже рассредоточились по номерам. Оставшимся я сказал:

– Я понимаю, конечно, что гормоны, тестостерон и все такое. Тянет показать себя, похвастаться…

– Тут не монастырь, – прервал меня Патрушев. – Никто не запрещает.

– Делайте это сдержаннее. А то внизу уже потоп, – подмигнул я.

– Поменять бы тут сантехнику, и потопов не будет, – отметил Вова Шабашкин.

– Да он про девчонок, голова ты садовая! – догадался Кошкарский. – Не бзди – никого не тронем, – он похлопал меня по плечу (рука была мокрая).

– Я не верю ни единому твоему слову, Степа. Сотри эту улыбку со своего лица и вали в номер, а то развалился тут на диване. Иди-иди, – согнал его я. – Никто не клюнет на тебя.

– Я бы дал тебе пару уроков, Петруха, чтобы кто-нибудь клюнул на тебя, – бросил он мне напоследок.

– У вас меньше пяти минут! Где Митяев, кстати? Давно его не видал, – озадачился я.

– На толчке, наверно, – ответил Чибриков, машинально прикрывая товарища, даже когда делать этого не требуется.

– Богдан, попрошу тебя проконтролировать, чтобы он там не уснул, – сказал я и отправился к заветной комнате, в которой проживают студентки колледжа.

Брадобреев наблюдал за моими передвижениями, на миллиметр высунувшись из-за угла. Говорил я громко, что помогало ему держаться от меня на расстоянии, но при этом все слышать. Стало ясно, что они в ловушке, ибо любое их появление в том крыле могло быть истолковано неправильно.

– Мы пропали. Он выяснил, где на этаже девчонки живут, – доложил Брадобреев. – Сейчас придет.

– Мы еще кого-то ждем? – якобы ничего не понимая, уточнила Светлана.

– Такого гостя нам точно не хватает, – съязвил Паша.

– Окна не открываются? – уточнил Зеленцов.

– Ты смеешься? – повертел пальцем у виска Митяев.

– Не открывайте никому. Скажите, что не одеты, что уже спите, – обратился Никита к девушкам.

– Кому? – не понимала Света.

– Что будет, если вас застукают? – к сути дела Амира приблизилась больше.

– Даже знать не хочу, – огрызнулся Митяев.

– Если совсем просто, то будет не очень хорошо, – пояснил Никита. – С недавнего времени в нашей команде особый режим – строгий.

Амира предложила:

– Надо ему открыть.

– Да, – поддержал Паша. – Я его вырублю, и мы спасены.

– Ты придурок?! – не сдержался Арсений.

– Если мы откроем, он убедится, что тут чисто, и потом не сунется. Кто бы это ни был, – поддержала подругу Света.

– Если все обойдется, то я тебе обязательно расскажу, – пообещал Зеленцов.

– Это сработает, если тут есть погреб, куда мы все поместимся, – отреагировал на идею Митяев.

Павел прильнул к двери, прислушиваясь к треску линолеума.

– Как тебя зовут, красавица?

– Света.

– Света дело говорит.

– Мы спрячем вас, – заверила Амира.

– Чтобы мочалку спрятать, надо его на три части разрезать, – сыпал скептицизмом Митяев.

– Арсен, очнись. Она хоть что-то предлагает, – заявил Зеленцов.

– Ладно. Если спалимся, в табло ему дам я, – решился Митяев. – Свои люди – сочтемся.

– Сильно, – оценил решение Арсения Никита.

– Кажись, идет.

– Паш, – вдруг сказала Амира.

– Чего?

– У тебя вот-вот полотенце слетит.

– Не беспокойся, дорогая. Ему есть, за что держаться, – подмигнул ей Брадобреев.

Амира со Светой указали хоккеистам, где схорониться: Паша с Арсением нырнули под кровати, а Никиту запихнули в шкаф, который своим скрипом и хрустом молил девушек сжалиться над ним.

– Сучонок ты, – прошептал Брадобрееву Митяев за фразу про полотенце.