Однажды в Древней Греции
Шрифт:
***
Ближе к полуночи на очередной тучке вниз спустился запыхавшийся Эрот.
– Где новобрачные, надеюсь, я не опоздал? – нервно спрашивал каждого встречного слегка волнующийся юноша. – Как так, они уже уединились в доме? Да это же просто катастрофа! Немедленно отведите меня туда!
Тут же нашлись наименее пьяные доброхоты, которые препроводили Эрота под белы руки прямо к дому счастливого отца-пастуха, уже добрые два часа храпящего в стоге свежесобранного сена.
Без стука Эрот деловито зашёл
Отбежав на безопасное расстояние, специалист по плотским утехам гневно потряс в воздухе маленьким кулаком:
– Распустились тут, понимаешь! А я говорю, что без моего соизволения и консультации заниматься любовью строго возбраняется!!!
– Да пошёл ты знаешь куда? – взревел яростно размахивающий руками покровитель высоких искусств и тут же добавил куда именно по его мнению должен был пойти обнаглевший коллега олимпиец. – Вуайерист проклятый! Может ещё факел над ложем подержишь до самого утра?
– А вот и подержу! – дерзко ответил юноша.
– Только через твой труп! – зловеще пообещал Аполлон, легко подбирая ближайшую перевёрнутую пьяными гостями скамью.
Видя что дело приобретает совсем уж скверный оборот, Эрот снова бросился бежать, ловко лавируя между распростертыми на земле телами упившихся «родственников» невесты.
Проносясь мимо Зевса, мирно беседующего с каким-то странствующим философом крайне безумного вида, Эрот пискляво крикнул:
– Нет, Всемогущий, ты это видел?
Громовержец лишь растерянно развёл руками.
Добежав со скамьёй наперевес до того места, где сидел Зевс, Аполлон остановился и, утирая мокрый лоб, с сожалением процедил сквозь зубы:
– Удрал, зар-р-р-раза!
Затем опустив скамью, покровитель искусств, наконец, заметил замаскированного под странствующего торговца лососиной владыку Олимпа:
– О чём беседуете, отцы?
Странствующий философ услышав такой вульгарный вопрос страшно надулся, распираемый от собственной важности. Зевс же, весело подмигнув молодожёну, коротко ответил:
– Сугубо о птичках, уважаемый, сугубо о птичках!
– А вот это правильно! – кивнул златокудрый бог и, отойдя чуть в сторону при помощи золотого браслета вышел на связь с Асклепием.
– Ну, чего тебе ещё от меня надобно в этакую темень? – недовольно донеслось из недр золотого украшения.
– Да мне тут консультация твоя нужна… - несколько смущённо проговорил Аполлон.
– Так ты же вроде как женился сегодня?
– Вроде как!
– Ну и по поводу чего тебе понадобилась от меня эта самая консультация?
– По этому самому собственно поводу и понадобилась!
– Так это же не ко мне, это к Эроту, подробный послебрачный консалтинг как раз по его части…
– Да видел я только что его похотливую рожу, через пару минут к тебе прибежит глаз лечить…
– Ага, ну тогда понятно… диалектический спор у вас случился, угадал?
– Что-то типа того…
– Ладно валяй, Аполлоша, проконсультирую тебя так уж и быть! Невеста поди томится там одна на холодном одиноком ложе…
– Ложе? Ну это ты сильно сказал.
Да у них тут какие-то тюфяки набитые соломой, я уже себе все бока исколол…– А почему первая ночь проходит не на светлом Олимпе?
– Так распорядился сам Зевс! – раздраженно ответил повелитель искусств. – Говорит, что так, мол, нужно для лучшего налаживания положительных дружественных контактов с простыми смертными. С первыми лучами солнца на Олимп жену и заберу…
– Понятно! Говори скорее, что ты хотел у меня выяснить, а то тут уже Эрот ко мне в покои ломится, клянет тебя почём зря…
– Мне тут в общем… - Аполлон снова замялся внимательно осматривая пахнущие вином счастливые тела под ногами, но подслушивать божественные разговоры кто-либо из них сейчас, похоже, был просто не в состоянии. – Противозачаточные свечи, как использовать?
– А откуда они у тебя? – удивился Асклепий.
– Афродита как-то дала!
– Ну да, я же ей в прошлом месяце, кажется, их выписывал…
– Так как же ими пользоваться? Говори быстрее!
– И вот из-за такой ерунды ты разбудил меня прямо среди ночи? – гневно завопил на Олимпе Асклепий.
– Лучше быстро отвечай и особо не выделывайся, а то я Зевсу настучу, что ты чинишь серьёзные препятствия налаживанию дружественных контактов со смертными…
– Засунь их себе в задний проход! – хрипло донеслось из браслета.
– Что?!!
– Что слышал!
– Ты это серьёзно?!!
– Серьёзней некуда!
– А до или после… э… э… э… ну ты понял…
– Во время! – и связь резко прервалась.
– Да ну его к сатиру с такими советами… - с чувством проговорил Аполлон и, размахнувшись, забросил подарок Афродиты подальше в густые терновые кусты.
Глава 7 Про двух царей дураков и про мудрого медведя, который колесницей правил
А что же спросите вы, пока творилось всё это безобразие, делал многострадальный Фидиппид?
Ещё в самом начале торжественного празднества марафонец тихонечко растворился в ближайшей живописной роще, чудесно выспавшись под роскошным дубом, где постелью ему служила мягкая подстилка из вечнозелёного мха и ароматной травы.
А всё потому что бегун страшно не любил всяческие там застолья, как правило, заканчивающиеся пьяным мордобоем, смертельными обидами (с последующей кровной местью всем родственникам вплоть до седьмого колена), а то иногда даже и летальными случаями.
Фидиппид, конечно, любил вино зелено, однако же меру свою хорошо знал и никогда не надирался до зелёных сатиров в помутневших счастливых глазах.
Как раз в этой самой живописной роще Зевс и обнаружил марафонца, когда утреннее солнышко слегка посеребрило верхушку могучего дуба, под которым бегун совершенно безмятежно почивал.
– Эй, спящая красавица, подъём! – легонько пнул бегуна сандалией Громовержец.
Марафонец удивлённо открыл глаза осоловело уставившись на незнакомого нагло выглядевшего пожилого мужика:
– Что вам от меня нужно? Лежу под деревом никого не трогаю… идите гуляйте себе на свадьбе в своё удовольствие нечего к добрым людям в такую-то рань приставать.