Однажды в мае

Так, часов в десять вечера, Пепик добрался до дома, где помещался окружной штаб. Здесь во дворе толкалось около сотни человек, которых не пугали ни ночь, ни дождик. Все они стремились к одному — во что бы то ни стало получить оружие. Но винтовок и боеприпасов было мало. Даже дробовики, двустволки, мелкокалиберные винтовки вдруг стали считаться очень ценными.

Когда начали регистрировать тех, у кого уже было оружие, Пепик сначала скромно стал в сторонку. Но это означало отдать фауст-патрон, превратиться из бойца в зеваку. Нет, ни за что!

— Пишите: Иозеф Гашек, девятнадцать лет. Стрелок из фауст-патрона.

Пепику казалось, что в небольшом искажении — «Гашек» вместо «Гошек» — нет ничего дурного. Ему все-таки хотелось как-то спрятаться от отца, встречи с которым он так боялся! Подумаешь, какая беда, если он скажет, будто ему девятнадцать лет, а не шестнадцать! Ведь сегодня каждый час стоил иного года! Он собственными руками добыл себе оружие — разве это не лучшее доказательство зрелости?

— А стрелять из этой пушки ты умеешь, дружок? — спросил его коренастый малый с сержантским знаком отличия на фуражке, в гражданской жизни — шофер, назначенный обучать десяток таких же «стрелков».

— Ну еще бы! Что тут трудного? Прицел есть, спусковой крючок тоже… — запротестовал Пепик, задетый таким недоверием.

— Ладно, не забывай, что ты у нас единственный! Чертовски сложная штука! Мы пока к ней только приглядываемся. Покажи, как ее зарядить. Да смотри, чтоб у нас тут беды какой не случилось!

Пепик покраснел, словно пион. На его счастье, как раз в это время привели пленного немецкого солдата, небритого хмурого дяденьку, слесаря из Вены, у которого были тяжелые рабочие руки и ловкие пальцы механика. Он вызвался объяснить, как стреляют из фауст-патрона, и теперь молча снял головку, ткнул пальцем — сюда, мол, вкладывается запал, а сюда — взрывчатка, и показал, как обращаться с прицелами.

— Alles ist ganz einfach! [7] — Он сплюнул, и отошел.

Все учились разбирать и собирать фауст-патрон до самой полуночи, пока сержант не прогнал свою команду спать. Бронебойщик Иозеф Гашек, который впервые в жизни очутился не под материнским крылом, спал в эту ночь очень тревожно.

* * *

Танки! Танки!

В воскресенье в окружной штаб о них доносили со всех сторон. На рассвете патруль привел к капитану Царде шестерых безоружных людей, на рыбацких плоскодонках переплывших Влтаву под Буловкой, у Белой скалы. Все шестеро, мокрые до нитки, стояли сейчас в кабинете Царды у самой двери, дрожа от холода. Царда долго разглядывал их, не говоря ни слова, — очень уж странные были у них глаза. В них застыл не то страх, не то стыд.

7

— Все очень просто! (нем.).

— Откуда вы? Из Либени? А почему вы оттуда бежали? — спросил наконец он.

— За нами немцы гнались… в садах под Буловкой…

— Много там немцев?

— Тьма-тьмущая… Одни эсэсовцы!

— Вы стреляли в них?

— Да, стреляли!

— А где же ваше оружие? — вдруг резко спросил Царда.

Ответ замер на губах беглецов, головы опустились еще ниже.

— Где ваше оружие? — неумолимо переспросил Царда.

Один из допрашиваемых ответил, заикаясь:

— Все равно у нас не было патронов… Нас, того и гляди, могли поймать…

Царда не сдержался, ударил кулаком по столу:

— Да вы его побросали! А мы тут малокалиберные винтовки ищем! Это называется…

Царда не произнес того сурового слова, которое все время вертелось у него на языке. Он так крепко сжал кулак, что побелели суставы.

Человек, который сказал о недостатке патронов, не сводил глаз с рук Царды, словно зачарованный, и наконец растерянно пробормотал:

— Немцы пытают каждого, кто попадет им в руки с винтовкой! Выкалывают глаза…

Его седовласый товарищ, по-видимому рабочий, который до этой минуты не произнес ни слова, неожиданно сказал:

— А самое главное — у них танки! Столько танков! Попробуйте пойти с обыкновенной винтовкой против танка! Они сотрут вас в порошок!

— Где у них танки? Кто из вас сам их видел?

— Они всюду!

— Вокруг Буловки моторы шумели всю ночь!

Царде стал понятен ужас, застывший в глазах этих людей. Они испугались тяжелых металлических чудовищ. Ведь один вид танка, даже мирно ползущего по улице, способен нагнать страх на кого угодно. Беглецы никогда в жизни не видели танков и не представляли себе, что их можно подбить. А неизвестность пугает больше всего. Даже сам Царда, обыкновенный пехотный капитан, за все время, что служил в армии, ни разу не видел настоящей танковой атаки. Он знал отупляющий грохот этих стальных носорогов лишь по немецкой военной кинохронике.

Если танки стоят над Рокоской, то первый их удар обрушится на Тройский мост. Это наиболее важные ворота на западный берег Влтавы. А что немцы отступают под натиском русских к западу, было совершенно очевидно. Если они прорвутся на Тройском… Поэтому капитан Царда счел необходимым послать связного к начальнику обороны моста — к Гошеку.

Потом он решил познакомиться с теми, кто сегодня ночью учился у венца заряжать фауст-патроны и стрелять из них.

— Вы уже чему-нибудь научились? — спросил он коренастого сержанта, который чрезвычайно ревностно следил, чтобы его команда была наготове.

Сержант весело ухмыльнулся:

— Так точно! Для практики нам недостает только танка!

— Как бы их не оказалось слишком много! — не удержавшись, произнес Царда и тут же рассердился на самого себя.

Не хватало только, чтобы командир сам пугал своих солдат! Но ему становилось не по себе, и тоскливо сжималось сердце, когда он думал о танках. Он спокойно сказал бронебойщикам, что ходят слухи насчет танков, которые будто бы появились по ту сторону реки, над Рокоской, вокруг Буловки и где-то там еще.

— Я там каждый камешек знаю! — с мальчишеской горячностью перебил его самый молодой бронебойщик, веселый кудрявый паренек, которому явно не хватало нескольких лет до двадцати.

Царда сразу почувствовал его юный нетерпеливый задор и отважное презрение к опасности.

— Ты либенский, что ли? — дружелюбно спросил он.

— Нет, коренной голешовицкий, — рассмеялся паренек, и его красивое лицо стало совсем ребячьим, — но мы с либенскими ребятами всегда дрались за мостом, от них только клочья летели!

В это время капитана Царду позвали к телефону. Звонил начальник обороны Тройского моста Гошек. Он сказал, что действительно только что видел три танка в Рокоске. Трое разведчиков, посланных им туда, погибли. Голос Гошека звучал невесело.

Разговаривая с Гошеком, капитан Царда все время думал об отважном пареньке с фауст-патроном. «Тому, кто попадет немцам в руки с оружием, они выкалывают глаза», — сказали ему утром. А что, если послать туда вот такого смышленого паренька, как этот, но безоружного? По Либенскому мосту пока еще можно пройти. Приматорская улица до самой ратуши в руках чехов. Может быть, достаточно смелый и достаточно сметливый парень проскочит в эту Буловку и принесет точные сведения? А впрочем, зачем же «принести»? Достаточно найти телефон у какого-нибудь чеха, на которого можно положиться, и позвонить ему, Царде, о том, что делается в действительности. Что там говорить! Послать надежного парня в тыл эсэсовцев — не такая уж глупая мысль!