Однажды в отпуске или надежда есть всегда

Было несколько грустно жить без возможности выхода из корабля на воздух, но это время мы с Настей проводили в обучении.

То Костя, то капитан, то техники, водили нас по кораблю и показывали, какие тут есть системы, как их можно запустить или починить что-то несложное.

Мы очень старались вникнуть, хоть нам и было сложно, особенно механика. На этом корабле её оказалось достаточно много, чего я никак не ожидала в наш прогрессивный век.

– Экипаж должен сам всё чинить, – усмехался Белов, – электроника хорошо, микросхемы тоже неплохо, но кто их будет восстанавливать в случае чего? Всё на свете не предусмотришь! А тут мы предоставлены сами себе, никто не прилетит нас спасать, так что многое взято из основательного и надёжного прошлого, но в современном исполнении!

Анатолий просто «непроходимый» оптимист, из тех, кто считает, что если и упадёт лицом в грязь, то исключительно в лечебную.

Так и проходили наши дни, пока однажды не произошло то, что изменило весь дальнейший полёт, да и нашу жизнь, если задуматься.

Был очередной день нашего долгого полёта. Время близилось к обеду, так что я осталась в гидропонике одна. Настя убежала уже к Косте, чтобы пригласить его на обед.

Я же задумчиво осматривала свои владения на предмет того, каким бы исследованием себя занять, пока долетим до нужной планеты.

В какой-то момент пространство будто изменилось. У меня страшно сдавило виски, к горлу подкатила тошнота, всё тело будто пыталось смять в невидимом прессе. Из носа потекла кровь. Мне было так плохо, что я упала на стол, не имея сил подняться. Если так выглядит смерть, то она просто ужасна!

Врачи ведь давали мне намного больше времени, так отчего же я умираю сейчас? Может, мне нельзя было улетать в космос? Но подумала я об этом только сейчас.

Очередная волна давления на мою бедную голову, зрение помутилось, и я потеряла сознание. Видимо, это к лучшему, так как выносить эти ощущения было просто невозможно.

Глава 20. Червоточина

В себя приходила с ощущениями не лучше прежних. В голове что-то пыталось лопнуть, если верить ощущениям. Эта натянутая струна в черепе пугала до слёз. Глаза было открывать откровенно страшно.

Что такое со мной случилось, что едва богу душу не отдала?

В ушах стоял противный звон, сквозь который я слышала биение собственного пульса, он будто отдавался эхом в моей голове, вызывая содрогание той самой иллюзорной нити.

Одна умная мысль всё же в этой какофонии звуков у меня сформировалась: нужно позвать на помощь. Что толку тут страдать в одиночестве, ведь на борту есть врач!

Со всем возможным усилием в таком состоянии сосредоточилась на том, чтобы открыть глаза. Это оказалось совсем непросто. Веки стали просто свинцовыми и не желали подниматься.

Наконец, я смогла приоткрыть их, но легче не стало. Перед глазами плясали цветные пятна, разливаясь то голубыми, то фиолетово-жёлтыми разводами. Да что же это такое?!

С досады удалось даже застонать, но никто не спешил спросить, что со мной?

Через пару минут стало чуточку получше, мельтешение перед глазами стало меньше, и я поняла, что смотрю на потолок гидропоники, где горят лампы, хоть и не все.

– Люди, – едва прошептала я, но ответа не было.

– Айтишка! – чуть громче, но в ответ раздалось какое-то грозное шипение или заикание, так и не пойму сразу.

Я попробовала приподняться, но быстро поняла, что это слишком поспешное решение, так как голова просто взорвалась болью. Со стоном упала обратно и отключилась, потому что голова не выдержала встречи с полом.

Очередное пробуждение вышло не в пример более приятным, так как боли не было. Даже как-то не верилось в это, и я осторожно попробовала пошевелить пальцами, потом рукой, затем ногу согнула и стукнулась обо что-то коленкой. Только тогда решилась открыть глаза, чтобы понять, что я лежу в реанимационной капсуле, а вокруг меня сидят остальные члены команды и что-то обсуждают, а видок у них потрёпанный.

Слышно мне ничего не было, так как капсула была полностью звукоизоляционной. При желании врача она, видимо, именно этот режим и включила. Однако мне очень хотелось бы знать, что произошло, так как этот сбор идёт явно не от хорошей жизни на корабле.

Я снова постучала по стеклу, так как мои манёвры остались незамеченными из-за напряжённой беседы.

Наконец, Настя увидела мои шевеления и ткнула в мою сторону пальцем. Вся команда в едином порыве уставилась на меня, а потом будто бы незаметно облегчённо выдохнула. Так что, мне было настолько плохо, что не чаяли выходить? Как-то страшно стало опять.

Марина подошла ко мне и что-то потыкала в мониторе, мне стало слышно окружающие звуки.

– Пока не выпущу, лежи там, а то только показатели стали приближаться к норме, – строго сказала она мне и вернулась на своё место.

Я не слишком-то и возражала. Мне было так хорошо, что я совсем не мечтала о возвращении того жуткого состояния, что привело меня сюда.

– Привет, – осторожно проговорила я, но голова никак не отреагировала, и я продолжила бодрее, – а почему тут собрание?

– Потому, Надя, – отозвался капитан, смотря на меня с нечеловеческой грустью, – что мы умудрились угодить в червоточину, отчего всем стало нехорошо, но тебе хуже всех, а теперь мы неизвестно где и пытаемся решить, что делать.

Видимо, что-то там с моим мозгом произошло, так как я даже не испугалась. Не знаю почему. Может, это реакция на стресс, может, радость, что я не умерла ещё, а также есть вероятность, что это из-за лекарств, которыми меня напичкали.

– Какие есть предложения? – решила сразу узнать о перспективах.

– Покружить вокруг, вдруг в ту же червоточину провалимся обратно, – мрачно отозвался инженер.

– Остаться на месте и посылать сигналы Земле, может, там что-то придумают, – сказал Перепелов.

– Нет, надо двигаться вперёд, ведь это такая возможность! – с азартом сообщил Быстров, даже на ноги вскочил. – Мы сейчас в новом секторе космоса, тут не было наших исследователей, это же просто фантастика! Нельзя упускать такую возможность!

– Вам бы только изучать, – мрачно вздохнул Громов, но как-то без злости, скорее по привычке.

Да уж, ситуация, скажем прямо, нетривиальная. Но как бы ни было, я была согласна с нашим геологом. Толку сидеть на месте? Мы же в исследовательской миссии, вот и давайте изучать, а сиденье в корабле в одной точке вселенной какое-то бесперспективное занятие.

Свои мысли я пока озвучивать не стала, чтобы не провоцировать споры.

– А сколько сейчас времени? – спросила я, так как посмотреть самой было очень неудобно.

– Десять, – сказал капитан.

– Вечера?

– Да. Поэтому предлагаю разойтись и дать Надежде время отдохнуть. Надо не принимать поспешных решений. Утро вечера мудренее. Давайте последуем заветам предков.