Однажды в России

– Толик, я там все выключил.
– Хорошо, Геннадий Андреевич.
– Ты посмотри на досуге, что у меня с компьютером. Все время виснет.
– Будет сделано, Геннадий Андреевич.
– И вот еще.... Ты не знаешь, где Стра... где Коля?
– Он звонил из Метелицы час назад.
– Пьян?
– Эээ... Как вам сказать...
– Говори, как есть.
– Да, Геннадий Андреевич. Похоже на то.
– Завтра утром найди его и скажи, что я просил зайти.
– Хорошо.
– Ну, пока.
– Спокойной ночи, Геннадий Андреевич.

Гена вышел из магазина и остановился, чтобы поглядеть на него снаружи. Витрина была хороша. Яркая вывеска на старой стене подмигивала в такт мелодии, которая так и не надумала уходить из Генкиной головы.

Гена подошел к машине и квакнул сигнализацией. Страшила в свое время с матюками заставил его купить нормальный "Ауди" вместо "девятки", которую присмотрел Гена. Теперь Генка был рад тому, что уступил уговорам Страшилы. Сукин кот. Где его опять носит?.. В последнее время вообще не просыхает, а от вечного блядства исхудал так, что костюмы висят, как на вешалке...

Гена вырулил с автостоянки и поехал любимым маршрутом. Часть его проходила по тем улицам, которые мальчик из Энска измерял первыми шагами по Москве. Десять лет тому назад. Теперь в зеркале заднего вида отражался двадцативосьмилетний молодой волк.

Он, не спеша, проехал к Садовому кольцу. Его забавляла привычка мощных иномарок ворчать на хозяев, которые не дают им размяться на автобане.

Выехав на Садовое, он прибавил газа и полетел себе на Ленинский. Выключенная магнитола играла мелодию. Ту самую. На полную мощность.

Дома, привычно завозившись у кодового замка, он поднялся на лифте на свой этаж и открыл дверь. Прихожая встретила его тишиной.

– Аня!
– позвал он, - Анюта! Я дома!

Нет ответа.

– Анюта! Я долго тут буду стоять один? Меня что, опять никто не встречает?

Из кухни, наконец, вышла Анюта и медленно подошла к Генке. Он взял ее на руки и погладил за ухом. Это была громадная персидская кошка. Ласковая, но с придурью.

– Как ты тут без меня?
– он осторожно опустил Аню на пол и снял куртку. Потом переобулся в домашние шлепанцы и пошел на кухню.
– Ждала? Голодная, небось?

Кошка, ясное дело, молчала. Но вокруг ног терлась и ясно давала понять, что не просто голодна, а способна съесть в один присест последнего бизона из Йеллоустоуна.

– Так...
– Гена окинул взглядом ульрасовременное кухонное царство - пора и мне перекусить...

Он достал из холодильника пакет картошки и высыпал его во фритюрницу. Потом включил ее и достал из холодильника водку.

– Ну, Анюта, - сказал он, - придумай-ка повод выпить! За это получишь свой "Вискас".

Анюта изо всех сил изобразила тяжелое раздумье.

– Ну?

Тишина.

– Значит, опять будем пить просто так? Ладно. Нам не привыкать...

Гена налил себе стопку и поглядел на нее. Потом на кошку. Потом поставил рюмку на стол и пошел за "Вискасом". Только насыпав полную тарелку для Ани, он вернулся к рюмке и снова взял ее в руку.

– Итак... Еще один день прошел, подруга... Он принес нам... Не буду тебе врать... Около штуки, по самому скромному подсчету. Вот за нее и выпьем...

Гена поднес рюмку ко рту и выдохнул...

В этот момент дверь взорвалась звонком.

Он поставил рюмку обратно на стол (мало ли, кто и зачем?) и пошел открывать. Это был Страшила. Пьяный в стельку, с двумя телками, он ввалился в прихожую.

– Сюрпрааайз!
– заорал он. И обернулся на девиц.
– Три, четыре!
– Хэппи бёздэй ту ю...
– нестройно запели девочки. Страшила подтянул грозным басом.
– Хэппи бёздэй, диар Гена, хэппи бёздэй ту ю...

* * * - Знаешь, что самое странное?..

– шепнула Катя.
– Что?
– Я про тебя ничего не знаю. Ни-че-го. Я собралась целоваться с незнакомым человеком.
– А много ли ты знаешь сама про себя?

Губы Гены почти прикасались к Катиным. Тонкая стена воздуха между ними пахла табаком, водкой, духами и памятью.

– Только то, что удалось запомнить...
– А будущее?
– Я в него не заглядываю.
– Что же удалось запомнить?
– Многое.
– Например?
– Все первое. Счастье, беду... рюмку... обиду... любовь...
– А второе? Третье?
– В пионерлагере на третье давали какао. Оно было несладким и похожим на помои.
– Я помню.
– Можно вас спросить?
– Попробуйте...
– Я похожа на блядь?
– Нет.
– Тогда почему я готова поцеловаться с первым встречным, которого совершенно не знаю?
– А ты готова?
– Не знаю.
– Ты не похожа на блядь. Иначе...
– Что?
– Иначе ты прижилась бы в Городе, из которого бежишь.
– Как прижился ты?
– Да. Как прижился я, и еще несколько миллионов человек.
– Мне было душно там. Душно и страшно. Ведь все вокруг там врут...
– И бегут куда-то...
– Чтобы снова врать на бегу...
– Да. Всем, начиная с себя.
– Наверное, я в детстве перечитала слишком много книг.
– Слишком много? Да ведь ты даже Есенина не знаешь!
– А ты поверил?
– Ах, да... Ты же едешь из Москвы...

Катя улыбнулась...

– Зачем читать книги, если в жизни все происходит иначе?
– Какая разница, как происходит в жизни, если жить книгами?
– Они - выдумка. А жизнь можно потрогать.
– А секунду спустя твое прикосновение к реальности превратится в воспоминание и смешается с толпой персонажей из романов. А спустя день станет неотличимо от них.
– Гена отодвинулся.
– Память мудро перемешивает то, что было, с тем, чего не было. И книги здесь не могут не помочь... И фильмы. И просто мечты...
– Секунду назад мы едва не поцеловались.
– Да. Жалко, что эта секунда прошла.
– Мне тоже жалко...
– Что вы делаете?
– Я хочу выключить свет.
– Зачем?
– Мои глаза устали смотреть на тебя, Катя. Им больно...
– Это - фраза из романа?
– Не важно. Она уже провалилась в прошлое и можно считать секунды, пока она долетит до дна ...
– Раз... Два... Три...

* * * - Четыре... Пять!..
– голос Страшилы сорвался на визг, и в тот же момент в центре зала вспыхнул ярчайший галогеновый прожектор.

В конусе света театрально заблистал дородный, хищный "Мерс". Вокруг него рикошетом высветились лица гостей, приглашенных на презентацию.

Страшила в неописуемом костюме стоял на вращающейся площадке с автомобилем. Он показался Гене как никогда похожим на клоуна. Что-то от Пьеро появилось в прежнем Арлекине. Не хватало только длинных рукавов и нарисованной слезы на щеке.

– Сегодня...
– Страшила приосанился.
– знаменательный день в жизни нашей фирмы. Не прошло и ста лет с появления первой самодвижущейся кареты, как ее пра-пра-правнуки впервые доехали до подиумов нашей фирмы! Когда наши с вами предки решали сложный ребус с серпом и молотом, а двое баварских автомехаников решили окрестить новорожденное чадо своими именами, причем один из них великодушно оставил в веках имя своей дочери Мерседес... Никто не мог предположить, что сверкающее лаком прекрасное чудовище, которое вы видите перед собой, станет решением всех ребусов человечества по обе стороны железного занавеса!