Однажды в Вестеросе

— Напиши, что я во всём виноват, — невесело усмехнулся принц.

— Что ты? – Лианна обратила к нему своё удивлённое лицо. – Я ни в чём тебя не виню! И глупо было бы так писать! Я... просто я хотела извиниться. Я думаю, родители в гневе из-за того, что я сделала. Я просто хотела хоть немного облегчить душу. Наверное, это эгоистично.

Рейгар тоже хотел облегчить душу. Он попросил Лиану подняться и сел сам, усадив её на колени.

— Лианна, — он прижался щекой к её шее.

Она чувствовала его дыхание, а сердце её сжималось от сладкой боли из-за такой его близости. Девушка обвила шею принца руками и коснулась щекой его пепельных мягких волос.

— Моя драгоценная Лианна, — казалось, Рейгару было тяжело говорить.

И Лианна отчётливо слышала в его голосе грусть. Сейчас она вспоминала, как отзывался о кронпринце её брат Эддард, и понимала, что он был прав. Она слышала эту тоску, чувствовала, что его терзания в душе ещё не совсем унялись. Если они вообще когда-нибудь до конца улягутся. Несмотря на то, что она была теперь рядом. Но она не осмеливалась спросить, в чём же дело, элементарно боясь услышать ответ.

— Кажется, я натворил что-то ужасное.

Лианна прижала его крепче к себе, чувствуя, как тяжело ему сейчас.

— Не нужно…

— Я не буду снова плакаться, что жалею о побеге, — рассмеялся он. – Просто на душе паршиво, если честно.

— Тогда что случилось? – осторожно спросила девушка.

Рейгар молчал, тяжело вздохнув.

— Я пока не могу сказать.

— А как же, «сейчас нам только секретов не хватало для полного счастья»?

— Это не секрет. Хотя… ладно, твоя взяла, пусть будет секрет, — сдался принц, — но я не хочу пока об этом говорить.

Лианна прижалась к нему ещё сильнее, словно пытаясь слиться с ним в одно целое. Она не хотела больше задавать вопросы. Пусть всё идёт своим чередом, и правда тоже. Рейгар же, повернув Лиану к себе, припал к ней в поцелуе. Он целовал её долго. Рейгару осточертели слова Он всерьёз опасался, что Лианна с расспросами не закончила.

— Лианна, — хрипло произнёс он, наконец, отстранившись от неё, — я клянусь тебе, как только я разберусь со всем, я расскажу тебе всё. А пока, я тебя умоляю, не бери себе в голову. Пожалуйста, пообещай мне, что ты будешь сильной.

Лианна улыбнулась – это она теперь могла пообещать с полной уверенностью, потому что именно Рейгар придавал ей сил каждый день:

— Я буду сильной, мой принц.

От улыбки Лианны на душе у принца потеплело. Когда она улыбалась, он начинал верить, что всё ещё можно исправить, и что у них всё ещё есть шанс на мирную жизнь.

Мир Рейгара рухнул месяцем позже с вестью из Королевской Гавани, которую они уже утратили надежду получить. То утро не предвещало беды. Хотя все обитатели Башни Радости и не испытывали никакой — какая ирония – радости, однако жить стало проще. В близлежащих городах россказни о принце Драконе и его жертве-волчице приобретали всё более нелепый характер. Каждый вечер у камина на втором этаже Рейгар рассказывал эти сказки Лианне, а она заливисто смеялась, сжимая его руку в своей.

Одна история рассказывала, что, когда Рейгар и Баратеон встретились на ристалище в Харренхолле, они поспорили на невесту оленя, что тот одолеет Дракона. Но Дракон повалил его. И Баратеону пришлось уступить юную Старк Рейгару. Поговаривали, что Рейгар уже держит путь в Королевскую Гавань, чтобы скрепить свой союз с волчицей в Септе Бейлора. И что скоро Рейгар с двумя жёнами будет зажигать в постели. Последнего, естественно, принц Лианне не сказал. И не нужно ей было знать подобное.

А одна история была совсем уж нелепой: согласно ей Лианна сама похитила тихого нелюдимого принца. Заставила его на себе тайно жениться лишь потому, что Рейгар был для неё более выгодной партией, чем Роберт, семья которого даже не была богата, как Ланнистеры. Мол, Лианна Старк была очень практичной и, рассудив, что так будет гораздо перспективнее, в последний момент перепрыгнула с оленя на дракона. И эту историю, конечно же, Рейгар беременной Лианне не рассказывал. Ему было ясно, что такую ахинею могли сочинить лишь те, кто не знал Лианну Старк. Такого никогда бы про неё не сказали на её родном Севере. Но тут был далеко не Север. На юге никто и никогда не видел Лианну, и никто не мог знать, какая она мягкая, нежная и добрая. Здесь все привыкли к тому, что в основном женщина рационально смотрит на мир, а не подчиняется воле родителей.

В то утро небо было подёрнуто лёгкими тучками. Серыми и прерывистыми. Когда Рейгар и Лианна завтракали в своих покоях, раздался стук в дверь.

— Открыто, – радостно воскликнул он, даже не оторвавшись от тарелки.

Лианна хихикала над его последней шуткой, и он любовно наблюдал за ней, не имея возможности сдержать улыбку. В покои, как сильный порыв ветра, ворвался Освелл. Он тяжело дышал:

— Милорд, сир Дейн сказал, что вам срочно нужно подняться на крышу, — с трудом выговорил он, прижимая руку к животу, будто это поможет ему отдышаться.

— Я подойду позже, — откликнулся Рейгар, возвращаясь к трапезе и теряя всякий интерес к гвардейцу.

— Но, милорд! – не сдавался сир Уэнт. – Он сказал, что это действительно срочно.

«Крыша!» — вспыхнуло в голове Рейгара запоздало. – «Ворон!»

— Лианна, доедай без меня, — как можно беззаботнее произнёс он, поднимаясь из-за стола. – Я вернусь совсем скоро, посмотрю только, что этот совсем оборзевший дорниец от меня хочет, — он улыбнулся. – Наверняка, какая-нибудь очередная мелочь.

— Наверняка... – неуверенно отозвалась Лианна, но протестовать не стала: на это ей разума в её шестнадцать уже вполне хватало.

От улыбки на её лице не осталось и следа.

Рейгар поспешил за Освеллом к лестнице и вверх. Дейна они нашли на крыше, как тот и говорил. Он стоял спиной ко входу у крытой стойки для ворон, которых он привёз из Сипова Нашеста. Два ворона на нижней жердочке воевали за кусок мяса. На второй жёрдочке сидел жирный и совершенно спокойный ворон с лоснящимися угольно-чёрными перьями. Он внимательно посмотрел на Рейгара с сиром Уэнтом своими чёрными пуговками глаз, словно он всё понимал. От этого взгляда Освелл поёжился.

— Эртур, — позвал Рейгар, делая шаг к гвардейцу.

Тот мучительно медленно повернулся к принцу, лицо его было бледное, как мел.

— В чём дело? – забеспокоился Рейгар.

Но дорниец не ответил. Он стоял не двигаясь, словно мраморная статуя, даже не было видно, как колышется его тело от собственного дыхания.

— Эртур! Что случилось?! – требовательнее воскликнул Рейгар, быстро шагая в направлении стойки.

Так и не дождавшись ответа, он с треском вырвал из рук гвардейца кусок пергамента, который тот сжимал побелевшими пальцами, и забегал глазами по строчкам неаккуратного детского почерка:

«Приветствую тебя, Родамунд. Давно не слышались, не виделись.

Рад узнать, что дела у тебя хорошо. Твоё путешествие по Простору изрядно затянулось. Тебя здесь все обыскались.

Нашёл я твою девку. Ну, и вреднючая она у тебя. Еле смог из неё хоть что-нибудь вытянуть. Долго упиралась, а потом как заревёт. Насилу её успокоил. Достала, нет слов. Короче, долго ныла она, что скучает очень. Боится, как бы чего с тобой не случилось. Но обрадовалась, узнав, что ты в полном здравии, как у вас говаривается. Смех да и только, они думают, что ты и твои сёстры сбежали предаваться утехам. Я смеялся до колик. Представляешь? Вот это фантазия у ваших придворных бошек. До слёз, чесслово. Мол, реально, вы сами по себе дёрнули подальше от этой сточной канавы, что завётся Королевской Гаванью. Скажу тебе, решение годное. Сам подумываю повторить. Только я, пожалуй, махну на Летние острова. Там, говорят, очень даже здорово. О чём это я? Из новостей, что твоя рыдалка рассказала, подтверждаю. Были тут Старк большой и Старк маленький. Малая твоя сказала, она была в чертоге, когда они приехали. Король вродь как всех согнал туда, для назидания. Короче, чего она ревела-то. Король наш, храни Семеро его душу, с гостями то сильно не церемонился. Тут кругом поговаривают, что малой из Старков, как бишь его… вроде Батон или Братон. Короче, плевал я. Он ругался, что было мочи. Мол, принц нашенский свистнул девицу Старк, которая вообще вроде как замуж должна была выйти. Требовал, чтобы её вернули. Так чо король-то сделал, знаешь? Откуда тебе знать-то, небось сидишь там в жопе и вообще ничего не знаешь. Тогда-то всех он и согнал в чертог. Так твоя мелкая сказала, он сказал, чтобы всем не было повадно дерзить королю (как будто кто-то больно хочет! Батон не в счёт, у него ж горе, крыша наверное куку). Короче, король большого Старка сжог. Просто взял и сжог посреди зала (наверное, жутко воняло). А сына удушил как псину, это ж он кашу заварил и...»