Однажды я встретила волка

— Никого я не видела, — проворчала она. — Чего тебе от него надо?

— А чего спрашиваешь, коли не видела?

— А того. Чего с арбалетом носишься, Милен? Ты же вроде столяр, а не охотник.

— Этих отродий, — процедил парень сквозь зубы, — жалеть не стану.

Катар слушал перепалку и старался не дышать — все происходило слишком близко. Пользуясь своим укрытием, он запоминал каждый голос — на будущее.

— И вообще, не твое девичье дело, — раздался еще один, третий голос. — Иди вон белье стирай в реке.

— Иди овец своих стричь, Баал, — парировала та. — А ты, Милен, здесь не дома. Мальчики, перестаньте ему потакать. Тоже мне, мужчины.

— Молчи, пустоцветка, — огрызнулся тот, кого назвали Баалом.

Мита охнула. Когда Катар снова услышал ее голос, тот звучал рассерженно:

— Чтобы ты еще раз ко мне за травами пришел, хам!

— Где волколюд?

— Даже если бы знала, не сказала. Идите отсюда подобру-поздорову. Не мешайтесь.

— Наглая!.. — прорычал Милен. Катар услышал глухой стук. Сейчас он немного жалел, что не остался в волчьем облике, иначе смог бы понять, что там происходит.

Его мысли прервал короткий визг. Потом что-то щелкнуло, раздался крик ' Эй, а ну, отдай! ' и парни погнались за новой жертвой. Волчонок приоткрыл глаза и высунул нос. Мита бежала по траве вдоль берега, быстро перебирая ногами. Катар впервые видел, как бегают люди, так нелепо! В руках у девушки что-то блестело.

Волчонок еле слышно выдохнул и повернулся к реке. И окаменел. Оказывается, за Митой побежали не все. Один из компании, тот самый худосочный пастух с курчавыми соломенными волосами, крадучись обходил кусты и камни, пытаясь найти волчонка. Внутри у Катара все заледенело. Побежит сейчас — выдаст себя. Останется — и его обязательно найдут, этот деревенский слишком тщательно осматривал все, что попадалось на его пути. И обернуться волком сейчас не получится.

И тут Катар запоздало сообразил, что второй девушки не видно.

— А-а-а-а! — огласил округу громкий вопль. — Дурак! Бессовестный! Хам! Брысь, охальник!

Парень подпрыгнул, и Катар едва не выскочил из укрытия одновременно с ним. На берегу снова показалась темноволосая Зера. Ее руки прижимали к груди какую-то ткань, а подол платья высоко задрался, обнажая пухлые молочные бедра. На щеках девушки плясал огненный румянец.

— Волка они ищут, — заливалась она. — До девок вы охочи! Как можно так нагло и бессовестно подглядывать!..

Пастух, которого обвиняли во всех грехах, совершенно растерялся. Он то краснел, то бледнел, пятился назад и сыпал извинениями.

— Я… извини, я нечаянно… я не хотел…

— Не хотел он! — взвизгнула Зера, еще сильнее прижимая к себе платье. — Тогда хватит пялиться на мои ноги и грудь и вали отсюда, Пилар, коровьей лепешки ты кусок!

Цвет его лица остановился на благородном сером. Парень попятился, рассыпаясь в извинениях и запинаясь о примятую траву.

— Извини, Зерка… пожалуйста, прости…

— Брысь! — рявкнула Зера и пригрозила напоследок кулаком. Кудрявого как ветром сдуло. Девушка хмыкнула, отняла руки от груди, и платье свободно опустилось ей до колен.

— Ну, ты там как? — поинтересовалась она у Катара. — Вылезай, больше здесь никого.

Катар прислушался к звукам на равнине: судя по всему, Мита продолжала бегать от кучки парней, и они теперь уговаривали ее успокоиться и отдать какой-то арбалет по хорошему.

Когда спустя несколько минут она снова появилась на холме, то тяжело дышала. Но была довольна.

— И что ты сделала? — поинтересовалась Зера.

Мита коварно улыбнулась.

— Выбросила арбалет в реку. До вечера его теперь искать будут.

Зера присвистнула.

— Ну ты даешь… А если Милен отцу нажалуется? Или старосте?

— Да пусть жалуется на здоровье! Когда это нас останавливало?

Девушки переглянулись и уже через мгновение оглушительно хохотали. Катар понял, что больше их совсем не боится, и осторожно вылез из своего убежища.

— Ты не поранился? — Мита перестала смеяться и заметила порез на его ладони. — Ой, это ты когда падал? Подожди, давай я чем-нибудь перевяжу, чтобы грязь в рану не попала.

Она стала рыться в корзине с бельем в поисках подходящей вещи. Зера тем временем взяла Катара за здоровую руку и помогла ему спуститься к воде.

— Смой пока кровь, — посоветовала она.

Вскоре на руке у него красовалась аккуратная повязка с листом подорожника внутри. Мита еще раз оглядела его, затем достала из большой корзины мягкую хлопковую простыню и накинула ему на плечи.

— Так-то лучше. Ну, — она скрестила руки на груди, — а теперь рассказывай, как тебя сюда занесло.

Глава 19 Лик

Отношения между кланами волколюдов можно назвать ровными. Зачастую они живут достаточно обособленно и не рвутся к общению друг с другом, а сородича из другого клана готовы принять радушно — ровно до тех пор, пока тот ведет себя согласно их внутреннему волколюдскому этикету. То есть, не ввязывается в дела клана и никому из него не наносит вреда.

Совсем иначе дела обстоят с брачными союзами: межклановый союз возможен только лишь с переходом кого-то из супругов (чаще всего мужа) в другой клан. Несмотря на то, что в таких браках последнее слово всегда остается за вождями кланов, они — не редкость.

Бывают и внебрачные дети. Зачастую они продолжают жить с матерью в родном клане, а отец остается в чужом в силу обстоятельств. Такое не запрещается, но и не приветствуется: волколюды считают, что ребенок должен расти в полной семье. Волчонку, рожденному вне брака, приходится нелегко: он остается наполовину чужим в клане и страдает от предрассудков сородичей.

Капан Гайрих. ' Обычаи народов Фиэдеса '. Раздел ' Зверолюды ', глава ' Общественное устройство кланов '

Х514 год, 15 день месяца Зреяния

О случившемся на равнине Лик узнал случайно.

Он и Виран отделились от обхода и наведались в южную часть леса, чтобы присмотреть место для тренировок и прогулок с молодняком. Из-за постоянных стычек с Кира-Талун безопаснее всего было уводить волчат южнее, ближе к деревне. Кошки сюда точно не доберутся, а за тем, чтобы волчата не натворили дел на людских землях, проследят взрослые.

Тогда-то он и наткнулся на горе-охотников.

Трое волчат, перепуганные до смерти, неслись по опушке в сторону леса и не заметили, как дорогу им перегородили Виран и Лик. Они налетели на них со всей своей детской дури и сначала не поняли, что произошло. Когда их взгляды столкнулись со взглядом сына главы, они застыли. А потом попытались дать деру.

Лик от такой наглости опешил и в два прыжка догнал всех троих. От гнева, плескавшегося в его янтарных глазах, волчата перепугались окончательно, заскулили и заплакали. Спустя несколько долгих минут Лику надоело слушать их бесконечные извинения: он рявкнул как следует, заставив всех замолчать, и потребовал объяснений от самого старшего.