Однажды я встретила волка

— Лик? О, боги! — ахнула она. — Отец! Что случилось?

— Пустяки, — просипел он. — Упал. Только и всего.

— Что-то с ногой, — оповестил ее Лик. — На перелом не похоже, но я не знахарь. Тебе виднее будет.

Мита побледнела.

— Боги… Нужно уложить его, проверить, цела ли кость, возможно, лишь трещина… — Травница бормотала себе под нос, тем самым успокаивая себя. — Потом наложить крепкую повязку и обездвижить…

Лик ткнулся носом ей в плечо.

— Перелом не открытый. Не переживай, все срастется как надо.

Руки у Митьяны дрожали, и она вцепилась ими в косу.

— Давай его мне, я отведу.

— Еще чего. Ты не удержишь. Я донесу.

— Лик, но деревня…

Он глухо заворчал и прошел по грунтовой дороге, ловя на себе взгляды деревенских. Кто-то ахнул, кто-то начал молиться богам. У кого-то тряслись колени при виде зверя, кто-то сжимал кулаки в бессильной злобе. Но никто не решался заговорить. Все лишь молча провожали их взглядом до калитки в дом Миты.

— Кто-нибудь, помогите! — попросила травница, стаскивая отца с волколюда.

Но никто даже не подался в ее сторону.

Лик начал закипать. Внутри него бурлила ярость, и она подстегивалась болью, которая отдавалась в каждой мышце его тела. Обличье зверя переставало быть безопасным. Если промедлит, то схлопочет кучу проблем.

Но бросить Миту сейчас он не мог.

— Я же говорил, — раздался юношеский голос, — что их семья с ними в сговоре?

Этот голос Лик слышал уже не раз, но его обладателя видел впервые. Парень оказался высок, крепко сложен, его русые волосы были перетянуты кожаным шнурком и собраны в хвост. Вокруг него собирались люди, а сам он смотрел на Митьяну с ненавистью. Лик сразу понял, что именно он руководит настроением толпы.

— Милен, — прошептала Мита, — что ты такое говоришь?

— Вас не удивляло, что охотник Гидер и его дочь то и дело ходили в лес, но волколюды никогда их не трогали? — продолжал юноша. — Они давно спелись. И вот! Вот чем платят эти чудовища за доверие — ранят, а затем притаскивают в деревню, чтобы показать свое превосходство.

— Что за чушь ты несешь? — просипел Гидер.

— Перестань, Милен, — взмолилась Мита. — Лик ничего плохого не сделал. Он всего лишь помог моему отцу вернуться из леса.

— Значит, знаешь его, — прищурился тот. — И даже по имени.

— Он недавно сопровождал меня, когда я собирала травы в лесу, — не сдавалась она.

— Он договорится — и я пущу в ход зубы, — мрачно пообещал Лик.

— Перестань! — Волк не понял, кому предназначалась эта фраза. Мита встала между ним и Миленом. — Повторяю: он помог моему отцу. Принес в деревню. И сейчас он уйдет.

— А чего это ты выгораживаешь его, Митка? — нахмурился детина с мощными руками и квадратным лицом. Он держался позади Милена и теперь гневно взирал на травницу из-под густых бровей. — Как и волчонка тогда. За кого ты? За нас — или за них?

Лицо Миты стало белее снега.

— Баал… я не…

— Да разве не видно? — завизжала какая-то пухлая женщина из толпы. — Аозар ее попутал! Спелась с дамнарскими отродьями! Гнать ее!

— Да вы что же, — потрясенно прошептал Гидер, — с ума посходили?

— Не нужна нам такая знахарка!

— И травы поди, травы набранные — тоже все нечистыми прокляты.

— И тебе мы доверили жизнь?

— Признавайся, Митьяна, — процедил Милен, — ты хотела отдать всю деревню на растерзание волкам?

На месте травницы Лик бы уже давно взорвался и перекусал всех, кто находился в досягаемости. Но Мита не могла вымолвить и слова. Только невидящим взглядом смотрела на тех, кого совсем недавно считала своими односельчанами, готовыми помочь и поддержать, и кто в одночасье встал против нее. На первый камень, брошенный в ее сторону, она никак не отреагировала. Второй угодил ей в руку, и она вздрогнула и прижала ее к груди.

Зверь внутри Лика взвыл от ярости. Тело снова свело судорогой, и только это удержало волколюда от того, чтобы броситься на толпу.

Гидер заговорил снова, но слишком тихо, чтобы обезумевшая толпа его услышала. Мита упала на колени и закрыла голову руками. Камни посыпались градом; когда они закончились, толпа взялась за черенки от лопат, граблей, вил и снова набросилась на бедную девушку. Волколюд рванулся вперед и заслонил ее собой. Палки ударились о его спину, плечи; одна попала по морде, и он зарычал. Люди отпрянули, но ненадолго. Мужчины, вышедшие вперед, перехватили вилы и лопаты поудобнее и двинулись на волколюда.

Лик зарычал громче и наклонился, чтобы прикрыть головой скорчившуюся на земле Миту. Травница тихо рыдала, уткнувшись в его лапы, и это приводило его в ярость. Тело вновь заныло, и Лик подумал, что долго он не протянет, еще немного — и обернется.

— Положим этому конец!

Лик поднял глаза и безошибочно нашел в толпе Милена, который забрал у кого-то черенок. Их взгляды пересеклись, но юноша даже не дрогнул.

— А ну, прекрати!

Волк навострил уши. Голос принадлежал Зере, подруге травницы. Девушка налетела на Милена и вцепилась руками в черенок.

— Что ты себе позволяешь?

— Зера, отойди, — прошипел Милен. — Я не хочу тебя задеть.

— Это ты отойди, дерьмо ты козье!

Если бы Лик был человеком, он бы присвистнул. Конечно, деревенских девок не учили манерам, но подобную грубость не позволяли даже им. Милен тоже не ожидал от нее такой дерзости и на мгновение выпустил черенок из рук. Зера тут же воспользовалась случаем и отпрыгнула с ним назад.

— Приперлись тут, понимаете ли! — со слезами в голосе закричала она. — Сначала эти позорные смотрины устроили. Потом стали свои порядки наводить. Всю воду перемутили, людям головы запудрили. А вы? Пилар, Баал? У вас своя голова должна быть на плечах, а вы в рот ему заглядываете!

Один из парней с копной соломенных волос, стоявших поодаль, пристыженно опустил голову. Лику казалось, он его уже видел на равнине — кажется, пастух, приглядывающий за коровами.

Мита, прижавшаяся к лапам волколюда, наконец, перестала трястись и села. Ее лицо было перемазано землей, а слезы продолжали течь, оставляя на щеках светлые дорожки.

— И вообще, — продолжила Зера гневно, — боитесь зверолюдов — так и не приходите к нам. Чего, спрашивается, в Кайсуге своей не сиделось?