Одно сердце на двоих

– Тачка у лейтенанта есть?

– Служебный «УАЗ». Его еще Гвоздь получил, хотел на себя оформить, но не успел. Выгнали раньше. – Дуневич посмотрел на часы и спросил: – Ты что, прямо сейчас к нему собираешься?

– У меня, Славик, всего две недели, уже меньше, а дел предстоит много.

– Не связывался бы ты, Вадим. Хватит и того, что мы с Леной пострадали.

– Нет, не хватит. Беспредел должен быть наказан. За каким чертом я рискую собой где-то за границей, а на родине правит зло? Не будет этого.

– Ты же не крутой спецназовец, а сапер.

– Что это меняет? В первую очередь я – офицер. Ты, кстати, тоже. Давай-ка я завезу тебя домой, приготовлю ужин, сварю кормежку собаке и поеду. Инспекторы ДПС в селе весь день торчат?

– Когда как.

– Ладно, прорвемся.

Готовить ужин Галдину не пришлось. К ним зашла Мария Алексеевна, принесла макароны по-флотски и остатки белья.

Она увидела чистоту в комнате, Дуневича, приведенного в порядок, улыбнулась и заявила:

– Ну вот, совсем другое дело. Теперь вижу, что друг приехал.

Галдин сварил похлебку для Султана, накормил его.

– Слава рассказал, что у них произошло? – спросила бывшая учительница.

– Да. Мария Алексеевна, может, вы знаете, Сухобоков часто выезжает из поместья?

– Да каждый день. Иногда не бывает тут неделями. У него же своя гостиница.

– Где эта гостиница находится?

– Чего не знаю, того не знаю.

– А где конкретно держат Елену?

– Я толком ничего, Вадим, не знаю, не выезжаю из деревни.

– А Егор, сын ваш?

– А что сын? Он каменщиком на стройке работает. Иногда сутками.

– Не в компании Сухобокова?

– Нет, в другой.

– Ладно, сам разберусь.

Женщина внимательно посмотрела на старшего лейтенанта и спросила:

– А тебе это для чего?

Вадим промолчал.

– Не хочешь говорить. Ну и не надо. Только запомни, с Сухобоковым тебе не справиться, за ним власть. Что ты можешь против нее?

– Посмотрим.

– Ну, смотри. Пошла я. Завтра обед принесу.

– До свидания, Мария Алексеевна.

Галдин проводил женщину, взял канистру с бензином, входящую в комплект служебного автомобиля, заправил «Ниву», осмотрел ее и глянул на часы. 17.20.

«Скоро стемнеет. Оно и к лучшему. Меньше посторонних глаз будет, – подумал он. – А вот мимо поместья Сухобокова проезжать не следует. Не фиксируют ли камеры, установленные там, машины, проезжающие в деревню? Вроде бы и ни к чему, но кто знает. Надо выяснить, есть ли объездные дороги».

Галдин оставил Султана у машины, вернулся в дом.

Дуневич пил чай.

– Слава, вопрос такой. Можно объехать поместье, не выходя на дорогу, ведущую к нему?

– Можно, но крюк приличный выйдет. Напрямую всего два километра, по лесу – пять.

– Но дорога есть.

– Есть. Сразу за деревней сворачивай налево. Эта грунтовка идет в Санино.

– А чтобы в деревне не светиться?

Дуневич почесал затылок и ответил:

– Тогда так. От дома влево где-то километр, у сдвоенной березы поворот направо. Там тоже дорога, она выйдет к грунтовке уже за деревней. Прямо в проулок к церкви, где хата участкового и магазин.

– Это другое дело. Не скучай тут без меня, я постараюсь вернуться быстро. Мне еще смотреть твой холодильник.

– Лучше бы телевизор починил.

– Не показывает?

– Красное пятно посередине.

– И телевизор посмотрим. Поехал я.

– Выпить бы, Вадим. Тревожно что-то на душе.

– Это от пьянки. – Галдин достал из сумки боевую аптечку, вынул из нее ампулу. – Держи. Хороший препарат. Будешь спокоен как удав.

– Лучше бы граммов сто водки.

– Нет у меня.

– А не купишь на селе?

– Завязывать пора.

– Завяжу, Вадим, отвечаю. Потом, когда… ну ты понял.

– Ладно, не забуду, возьму. Но ты говорил, что в магазине паленкой торгуют.

– Ты хочешь с участковым поговорить?

– Да.

– Попроси его зайти с тобой в магазин. При нем дадут нормальную, заводскую.

– Ладно, видно будет. Но ничего не обещаю.

– Прошу, Вадим. Даже врачи говорят, что сразу бросать пить нельзя, надо постепенно. А то организм может сбой дать.

– Это какие же врачи такую хрень тебе говорили?

– Обычные врачи. Я раз в год на комиссию в район езжу. Вернее, возят меня туда.

– Зачем?

– Сказал же, на комиссию.

– Какую комиссию?

– ВТЭК. Не слыхал? Подтвердить, что я не вылечился, чтобы платить мне пенсию как инвалиду первой группы.

– А что, это надо подтверждать?

– Конечно.

– Бред полнейший.

– Я-то что. Некоторые без руки или ноги туда приезжают. Как будто новые отрасти могут. Но так положено. Иначе не видать пенсии.

– И сколько платят?

– Почти десять тысяч.

– Что? Человеку, который не может работать, десять тысяч?

– А как обычные пенсионеры живут? У Марии Алексеевны восемь тысяч с небольшим. Ну а насчет работы скажу, что руки-то у меня двигаются. Значит, чем-то заниматься могу.

– Охренеть! Ну и государство у нас.

– Я тебе словно Америку открыл.

– Ты и открыл. Беспредел полный. Ладно, пора мне.

– Удачи!

– Спасибо!

Галдин посадил собаку в «Ниву» и двинулся по маршруту, указанному Дуневичем. Из деревни его никто не видел, хотя это было не важно. От Марии Алексеевны народ узнает, что к Славику друг приехал, так что особо шифроваться не имело смысла.

До села он доехал за пятнадцать минут и остановил машину на задворках. Вадим приказал Султану охранять ее и двинулся по проулку, который заканчивался магазином и домом участкового. По «УАЗу», стоявшему у ворот, он понял, что тот у себя.

Галдин зашел во двор, поднялся на крыльцо и для приличия постучал в дверь, ведущую в сени, хотя и видел, что она не запрета.

– Иду! – раздался молодой голос.

На пороге появился стройный офицер полиции.

– Здравствуй, лейтенант, – поприветствовал его Галдин.