Одно сердце на двоих

– А что мне делать, Вадим? Ладно, был бы здоров, подкараулил бы эту мразь Сухобокова да пристрелил бы из ружья. А на коляске я из дома один выехать не могу. Стыдно сказать, под себя хожу. Это Мария Алексеевна, добрая душа, приходит, ухаживает, обмывает. Но и у нее здоровье подорвано. Овощ я, Вадим.

– Ты не овощ, а инвалид. Еще неизвестно, можно ли тебе помочь в плане восстановления.

– В районной больнице сказали, что нельзя. Радуйся, мол, что только нижняя часть тела парализована. Сидеть можешь, руки двигаются. Другие после таких травм лежнем лежат, если вообще выживают. А по мне, лучше бы убили тогда.

– Районная больница – это не тот уровень. У нас в госпитале врачи поднимали тех парней, которым осколки позвоночник перебили.

– А на хрен мне жизнь такая, когда я сестру не смог защитить?

– Так застрелись.

– Пытался. Дважды. Духу не хватило. Сломали меня в прямом и переносном смысле.

Галдин налил еще по пятьдесят граммов.

– На сегодня это все. Место, где переспать, найдешь для меня?

– Да в Лениной комнате и поспи. С утра в обратку?

– С чего ты это взял?

– Ну да, ты ж в отпуск приехал, порыбачить.

– Планы меняются, Славик. Не можешь ты, значит, я вытащу Ленку из рабства. Да и бизнесмена этого накажу.

– Ты?

– С Султаном. Но сначала кое с кем переговорю эту тему. Забор подправлю, решу вопрос с дровами, порядок у тебя в доме наведу. Схожу и на рыбалку. Посмотрю на поместье.

– Ты все это серьезно, Вадим?

– Конечно. Справедливость, Славик, должна восторжествовать. Так оно и будет. А как решим вопрос с Леной и этой мразью Сухобоковым, отвезу тебя в наш госпиталь.

– Ты рехнулся? Да Сухобоков, если понадобится, в поместье столько быков наберет, что их там и взвод не возьмет. Бандюков отборных!.. В армии они не служили, на зонах опыта набирались.

– Разберемся.

– Ты в натуре без башни. Вали отсюда, пока тебя не уделали.

– Нет, Славик. Теперь я от тебя уеду только тогда, когда Сухобоков станет выть от отчаяния и боли, вымаливать себе жизнь. Давай помогу. Говори, что сделать надо?

– Ты о чем?

– Ну, подмыть, снять белье, помочь лечь в постель. Потом приберусь в комнате, продукты разложу. Холодильник-то у тебя есть?

– В погребе как в холодильнике. А тот сломался.

– Не выкинул?

– А ты не видел в сенях?

– Не обратил внимания. Посмотрю, что там сломалось. Если помнишь, я техникой в училище сильно увлекался.

Дуневич улыбнулся. Наверное, впервые за последние годы.

– Как же, помню. Тебя еще тогда называли Кулибиным и Левшой.

– Это в шутку, но технику люблю и кое-что в ней понимаю. Кроме компьютеров и разных устройств последнего времени. В них я ни в зуб ногой. Говори, что делать надо.

– Устраивайся в комнате. Помыться, извини, можно, если только из колодца ведрами воды натаскаешь. Чистое постельное белье в спальне, в тумбочке. А я сам справлюсь. Не впервой. Да, у тебя водка на утро осталась?

– Есть еще пузырь.

– Хорошо, а то самогон здесь дерьмовый, а на селе надо знать, у кого брать, да и не дадут чужакам.

– Зачем самогон? На селе что, магазина нет?

– Есть. Только там паленку одну продают. Безопасней самогон пить.

– Да, провинция.

– Это тебе не Москва.

– Даже не Суринам и не Сирия.

– А ты что, был там?

– Был. Из Сирии прилетел и отпуск получил.

– И чего там в реале, Вадим?

– Поздно уже, а рассказывать долго. У нас будет еще время обо всем поговорить.

– Ладно.

Дуневич покатил в свою спальню.

Галдин обмылся холодной водой, поставил машину за сарай. Потом он зашел в комнату Елены и посчитал, сколько сейчас ей лет. Вышло двадцать. Вадим застелил постель и прилег. Рядом на коврике устроился Султан.

Поутру Галдин вывез Дуневича на улицу, покормил пса, занялся уборкой, а потом и забором. С ним пришлось повозиться, но в конце концов Вадим установил его на место. Он занимался этим до середины дня. Друзья пообедали борщом и картошкой, которые принесла Мария Алексеевна.

Вячеслав, похмелившийся с утра, был дружелюбен. Но не только от водки. К нему постепенно возвращалась жизнь. Он начал понимать, что не брошен, не остался один.

После обеда Галдин заглянул в гараж. Там стояла старая, но довольно приличная «Нива». Дверца открыта, ключ в замке. Вадим провернул его. Машина завелась с пол-оборота, но через пару минут заглохла. Закончился бензин.

Подкатил на коляске Дуневич и сказал:

– «Нива» еще ничего. Года солидные, а вот пробега и пятидесяти тысяч не будет. Я на ней только в лес да на дальнее озеро ездил.

– Документы на «Ниву» в порядке?

– ОСАГО нет, некому делать было. А без страховки далеко не уедешь.

– Это дело поправимое. Паспорт на машину у тебя?

– Все у меня. Даже права остались.

– Я воспользуюсь ею, если ты не против.

– А ОСАГО?

– Напишешь доверенность. В городе оформлю страховку.

– До него еще доехать надо. На селе постоянно патруль ДПС трется. Он не трогает только тачки Сухобокова.

– Слушай, Слава, а этот Сухобоков часто в городе бывает?

– Откуда мне знать? Впрочем, насчет этого можно с участковым поговорить.

– С тем самым, которого еще при назначении купил этот бизнесмен?

– Нет, новый участковый – вполне нормальный парнишка. Наши отцы друзьями были.

– Отец мента жив?

– Помер. В том же двенадцатом году.

– Что за участковый?

– Лейтенант Борисов Михаил Владимирович, двадцать три года, отслужил в десанте, закончил школу полиции и получил назначение в родные места. Живет рядом с церковью и магазином.

– Считаешь, с ним можно поладить?

– Смотря в чем.

– В серьезных делах.

– Думаю, можно.

– Уверен, что его не купил Сухобоков?

– Сто процентов не дам. Где-то девяносто.

– Неплохой расклад. Так я доеду до участкового. У него где опорный пункт?

– В сельсовете, но он вряд ли сидит там целыми днями. Кроме села на участке еще четыре деревни.