Однокурсники

— А ты определенно был тихим сегодня.

— Вряд ли я мог сказать что-то новое, — уклончиво ответил он. — К тому же все и так знают, на чьей я стороне.

— Да. Рядом с Киссинджером. Вопрос только в том, на чьей он стороне?

— Я не знаю, — солгал Джордж.

Хотя президент страны тянул с официальным сообщением до вечера 30 апреля, Совет национальной безопасности был проинформирован о вторжении Соединенных Штатов в Камбоджу 28 апреля.

Это вызвало возмущение среди тех членов Совета, кто понимал: вся эта дискуссия в воскресенье была не чем иным, как унизительным фарсом. Несколько ведущих специалистов ворвались в кабинет Генри и заявили о немедленной отставке.

Но среди молодых сотрудников аппарата недовольство приняло значительные масштабы — многие из них даже уволились в знак протеста, жертвуя, тем самым, заманчивой перспективой сделать карьеру в государственных органах.

Кэтрин Фицджеральд уволилась одной из первых. Передав кому-то из секретарш Киссинджера свое заявление, составленное в весьма резких выражениях, она решительным шагом направилась к кабинету Джорджа Келлера, находившемуся в этом же коридоре.

— Ты негодяй! — взорвалась она прежде, чем он закрыл дверь. — Ты безжалостный, бессердечный негодяй! Тебе плевать на всех и вся! Ты и твой кукловод — вы играете человеческими жизнями…

— Кэти, прошу тебя, успокойся…

— Нет, дай мне сказать, Джордж. Сегодня я покидаю Белый дом и убираюсь из твоей жизни.

— Кэти, будь благоразумной. Я ведь не отвечаю…

— Но ты же знал! Знал и ничего не сказал, ибо ты мне не доверяешь.

— И правильно сделал, судя по твоей истерической реакции, — резко ответил Джордж.

— Не истерической, черт тебя дери! Человеческой! При всех твоих огромных познаниях в английском языке, Джордж, ты вообще-то хоть раз задумывался о значении именно этого слова?

Прежде чем он успел ответить, она исчезла.

Он просидел неподвижно за своим письменным столом несколько минут, обдумывая случившееся.

«Полагаю, это было неизбежно, — рассуждал он. — Так или иначе, это должно было произойти — нельзя же до бесконечности вести сражения на личном фронте. Может, Генри и прав. Женщины нужны лишь для забавы».

Шесть дней спустя, после того как четверо студентов из Государственного университета в Кенте были убиты во время демонстрации протеста, в дверях квартиры Джорджа Келлера появился шофер-таксист, державший в руке потертый чемодан. Внутри Джордж обнаружил стопку рубашек, несколько галстуков и другую одежду, которую он оставил дома у Кэти. Сверху лежал листок бумаги, на который она аккуратно приклеила фотографии четырех погибших студентов, вырезанные из газеты.

Подпись была короткой и понятной: «Это ваши дети, доктор Келлер».

*****

Если Алиса обнаружила свою Страну чудес, войдя в зеркало, то Тед Ламброс впервые увидел свою, глядя сквозь грязные окна вагона, когда пассажирский поезд Британской железной дороги, замедляя ход, подъезжал к вокзалу Оксфорда.

В тот же самый прохладный осенний день Камерон Уайли устроил для трио Ламбросов пешую экскурсию по территории университета, который начал функционировать как учебный центр еще в те времена, когда до открытия Колумбом Америки оставалось больше трехсот лет. Некоторые старейшие колледжи, такие как Мертон и Сент-Эдмондс, с 1260-х годов до настоящего времени дошли почти в неизменном виде. Средневековые здания сохранились в Эксетере, Ориэле и «новом» Нью-колледже.

Модлин, жемчужина Оксфорда, был основан относительно недавно, всего лишь в пятнадцатом веке, его изысканные парки окаймляли берега реки Червел. Здесь даже водились олени, поэтому маленькому Теду казалось, будто он очутился в волшебной сказке.

И наконец, Крайст-Черч, над которым возвышался огромный восьмигранник башни «Биг-Том», возведенный по проекту архитектора Кристофера Рена (ее подобие украшает «Данстер-хаус» в Гарварде). Это и был колледж, где работал Уайли и где он договорился о том, чтобы Тед мог временно с полным правом пользоваться преподавательской комнатой отдыха.

— Ну, что скажешь, малыш? — спросил Тед сына, когда они стояли посреди Великого Четырехугольника, окруженного со всех сторон зданиями колледжа Крайст-Черч.

— Здесь все такое старое, папа.

— Зато к новым мыслям эта атмосфера располагает лучше всего, — отметила Сара.

— Совершенно верно, — согласился королевский профессор.

Затем они сели в его тесный «морис» и проехали к небольшому дому с террасами в районе Аддисон-кресчент, который должен был стать их жилищем на этот год.

При виде внутреннего убранства с потертой мебелью в выцветших зеленовато-коричневых тонах Сара только и сумела сказать:

— О, профессор Уайли, как здесь своеобразно.

— Это все благодаря стараниям моей супруги, — любезно отметил он. — Хизер нашла это место. Вы себе не представляете, какие безобразные бывают квартиры здесь, в Оксфорде. Кстати, она оставила в холодильнике кое-какие продукты, самые основные, — просто чтобы вы смогли продержаться до ее прихода завтра утром. А теперь я должен удалиться — меня ждет еще целая кипа гранок для корректуры.

Сара сварила на ужин яйца и сосиски, спела колыбельную юному Теду, а затем спустилась в гостиную.

— Здесь чертовски холодно, — отметила она.

— Все три электрические спирали горят, — сказал Тед, указывая на камин, который озарял все оранжевым светом.

— Он похож на испорченный тостер. — Сара нахмурилась. — И греет почти так же.

— Да будет тебе, милая, — стал уговаривать ее Тед. — Где же твоя страсть к неизведанному?

— Я замерзла, — ответила Сара, открывая бутылку хереса, которую предусмотрительно оставила для них миссис Уайли. — Неужели Хизер трудно было найти нам жилье, где есть центральное отопление?

— Знаешь, — рассудительно сказал Тед, — согласен, это не Букингемский дворец, но зато отсюда пять минут до школы Тедди и до города рукой подать.

А потом он заметил:

— Слушай, а зачем ты надела шапку и перчатки? Собралась куда-то идти?

— Да. В постель. Я же не белая медведица.