Однолюбка
Шрифт:
— Я готова, — сказала она.
Ред взял чемодан, и она только сейчас заметила, что он поставил у двери пластиковый пакет.
— Что это?
— Это, любовь моя, прощальный подарок. Я буду бегать за тобой до тех пор, пока ты его не примешь.
Она вдруг весело — или чуть истерично — захохотала.
— Ты сумасшедший, Ред Стоун. Ты всегда добиваешься своего?
— Всегда, — с полной уверенностью подтвердил он, захлопнул дверь, запер ее на замок, бросил ключ от комнаты в почтовый ящик и повел Мэри к машине.
5
Назад в цивилизацию, подумала Мэри
Ред угостил ее внизу, в ресторане отеля, жареным мясом на косточках и красным вином — разговор осторожно затрагивал лишь общие темы, потом проводил до комнаты, ни малейшим образом не пытаясь нарушить дистанцию.
Потом он ушел.
Что будет дальше? — спрашивала она, прислушиваясь к себе.
Да, она надеялась, что он придет. Нет, она хотела, чтобы он пришел.
Собственно, решение выкристаллизовалось само собой, когда она сегодня вечером в пятый и последний раз попыталась дозвониться до Джошуа. Она предложила судьбе договор: если Джошуа сейчас подойдет к телефону, все будет хорошо.
Но его не было дома.
Плохо для Джошуа, хорошо для Реда, решила Мэри.
Она разделась и в полном душевном равновесии, с огромным удовольствием забралась в «джакуззи». Ей стало смешно, потому что припомнились сцены из арабских и индийских сказок, где обитательницы гаремов прихорашивались к ночи. Жаль, что она не захватила с собой духи и соответствующую ночную сорочку.
Она больше не боялась Реда. Не боялась последствий, которые неминуемы, если женщина, способная любить только одного мужчину, впускает в свою жизнь второго.
В дверь постучали.
— Вино, сеньора, — крикнул Педро. — Я оставлю его здесь, в коридоре.
Мэри усмехнулась. Интересно, там опять два бокала?
Через пять минут, вытершись и надев свежий махровый халат, она это выяснила. Да, два бокала.
Она негромко рассмеялась. Наверно, это вовсе не комната для утомившихся всадников, а гнездышко для бодрых любовников?
Мэри налила себе вина и, задумавшись, подошла к окну. На сей раз все было совсем иначе. Она чувствовала себя спокойной, счастливой и влюбленной. Первое ее любовное приключение состоялось в колледже, и она, по сути, пустилась в него лишь ради того, чтобы не отстать от других. А Джошуа? Тут она, можно сказать, была застигнута врасплох. Она устраивала вечеринку, а он отказался взять у нее деньги на такси, вот она и предложила ему остаться. Вероятно, он неправильно ее понял. Ну и что, ей нисколько не повредило, что она стала его любовницей, это было интересное время.
Было? Уже в прошлом? Мэри испугалась.
Этот роман с ковбоем еще не повод, чтобы думать о Джошуа в прошедшем времени!
Но Ред!.. Ей было любопытно, как опытный соблазнитель в стиле «Сына Аризоны» поведет себя сейчас. Придет с гитарой? Опустится перед ней на колено? Будет уверять, что она прекрасная и единственная и что он пропадает от тоски по ней?
Когда в дверь постучали, она медленно повернулась. Спокойный равномерный пульс вдруг бешено зачастил, горло словно сдавило, колени ослабли. И снова где-то внутри вспыхнуло пламя.
— Входите, —
сказала она чужим голосом.И вот он уже в комнате — без гитары, только на редкость чисто выбрит и основательно промыт. И в таком бессовестно веселом настроении, такой уверенный в победе и счастливый, как будто… да, как будто сейчас Рождество, а она подарок, которому он больше всего рад.
Он не упал на колени и не раскрыл объятий. Он просто ей улыбнулся.
Она собиралась неторопливо подойти к нему, но вместо этого бросилась ему на шею.
— Моя маленькая дева, — пробормотал он. — Я соскучился по тебе.
Вот так, просто: «Я соскучился по тебе!»
Зато честно.
— Я тоже, — призналась она.
— Тогда поцелуй меня, — потребовал он.
Как замечательно, что ей не нужно больше бороться с собой. Его рот приблизился к ее губам. Сначала это было скорее легкое прикосновение, осязание губами, потом, тихо вздохнув, он притянул ее ближе. Ее губы расслабились, приоткрылись, впустив его язык. Она подумала, что каждый мужчина по-своему целуется, по-своему пахнет и имеет свой неповторимый вкус, и нежно приняла игру его языка. Она чувствовала, как крепко держат его руки ее талию, ощущала его грудную клетку, его возбуждение.
Пламя внутри разгоралось! Она подняла руки, чтобы коснуться его волос, о чем мечтала еще подростком. Но не смогла их погладить. Она ухватилась за них, чтобы опустить пониже его голову. «Сын Аризоны» оказался еще выше оттого, что она стояла босиком, да к тому же она и сегодня не была настроена на кроткую самоотдачу. Ей хотелось…
— Не кусаться, — предостерегающе пробормотал он и рывком поднял ее, чтобы положить на кровать.
Потом он встал над ней на колени, как будто боялся, что она и сейчас сможет от него убежать. Он развязал пояс на ее халате с таким выражением на лице, которое заставило Мэри снова вспомнить о рождественском подарке. Он распахнул халат, лег рядом с ней и стал пристально разглядывать ее тело. Как и накануне, он провел указательным пальцем снизу, от живота и бедер, до груди. Так осторожно, так нежно, словно она была из хрупкого фарфора.
— Не знаю, чего мне больше хочется — смотреть на тебя или обладать тобой, — негромко сказал он.
Это что — его обычное поклонение перед любой из своих женщин? Странно расширенные зрачки придавали взгляду необычную серьезность. Он ничего особенного не делал, только все поглаживал и поглаживал ее пальцем, добрался до золотистого треугольника, и у нее начала кружиться голова, словно ее катали на карусели.
Потом он спустил халат с ее плеч и, мягко подтолкнув, перевернул на живот. Она чувствовала его взгляд и прикосновения кончиков пальцев, скользящих вдоль позвоночника.
«Мне бы тоже хотелось когда-нибудь проделать такое, — подумала она. — Покрутить, повертеть мужчину, чтобы посмотреть, какая сторона мне больше нравится!»
Ей уже надоело это немое поклонение ее телу. В конце концов, она его слишком хорошо знала. Оно во всех вариантах и размерах было повсюду развешано и в студии, и в квартире — большей частью в несколько абстрактной форме, ведь Джошуа был художником-модернистом. Пусть Ред таким образом ласкает свою «Маленькую деву» из глины. А она — живая, даже очень живая.