Офицер особого назначения

Желтозубый вынес Ланцову благодарность за успешную акцию по ликвидации, как он выразился, «опасного свидетеля в нашем деле» и тут же, перескочив на другую мысль, сказал:

— Хотим еще разок проверить тебя.

— Ты же обещал, та проверка будет последней.

— Не помню.

— Обещанного забывать нельзя, — как бы в назидание ответил Ланцов, — говорят, будто уже нет ума, если потерял память.

— Не умничай! Всё помнить — это какую надо голову иметь?!

— О деньгах тоже забыл?

— Не… Об этом что-то припоминаю. Пойдешь с Визглявым, поработаешь с ним, денег еще подброшу, в обиде не будешь.

— Нет уж! Плати сразу, как договорились. Потом будем смотреть, стоит ли браться за новое дело.

— Больно жадный ты до денег.

— С кем поведешься, от того и наберешься.

Вышли втроем в темную ночь. Луна только что скрылась за горизонтом. Ланцову выдали немецкий автомат с двумя снаряженными магазинами к нему, пару гранат Ф-1. Нагретая за день нежарким весенним солнцем влажная земля быстро остыла, выпала густая роса. Впереди, размахивая невпопад руками, шел Визглявый, шествие замыкал его подельник, примкнувший к ним во дворе. Ни лица его не видно, ни имени или клички не объявлено. Невысокий, нагруженный двумя наполовину заполненными вещевыми мешками, он от натуги сопел при каждом шаге, часто шмыгал носом.

«Как под конвоем», — мелькнула мысль.

Сергей не смог кого-либо предупредить о срочном вызове Желтозубого, успел шепнуть Гальчику, что будет у Лизки. А дело повернулось вон как. Теперь иди и помалкивай. Перед выходом неизвестно куда Визглявый, подтверждая свое прозвище, высоким нервным голосом с акцентом выкрикнул:

— Идить молча! Виполняйт мой команди!

Шли долго по росе, без дорог и тропинок. Сапоги быстро промокли, надо бы перемотать портянки, но старший группы идет не останавливаясь.

Наконец впереди послышался шум автомобильных двигателей идущей по грейдеру колонны. Расположились в неглубокой лощинке невдалеке от перекинутого через нее моста. Подельник тут же пополз вперед, разматывая катушку телефонного кабеля. Через полчаса он возвратился без вещевого мешка. Визглявый вынул из второго мешка взрывную машинку, приготовил ее для работы, подсоединил к телефонному проводу.

— Тебе надо взривать мост, — просипел он на ухо Ланцову, — кода на нем будет автомашина. Не дергайсь, — сказал он, заметив протестующий жест Сергея.

— А кто за это будет платить? — попытался Ланцов выиграть время, чтобы сообразить, как поступить в сложившейся ситуации. Ничего не стоит перестрелять диверсантов, но… Это «но» не находило какого-либо логического завершения. Абсурд, как известно, не отличается мудростью решения. Тяп-ляп без рассуждений, и дело сделано.

— Начальник заплатить, не бойсь. Давай! — настаивал венгр.

Сергей видел на фоне небосвода темные силуэты двигающихся автомашин. «А что в них? Там же люди могут быть». Расстегнул пуговицы на рукаве, но двое соучастников, как бы почувствовав опасность, тесно прижались к нему с двух сторон, напряженно выжидали. Затягивать время становилось опасным.

Наконец появилась автомашина с прицепом. Пушка! Когда темный удлиненный силуэт въехал на мост, Ланцов нажал кнопку. Под прицепом полыхнуло пламя, в его свете он увидел перевернутую вверх колесами полевую кухню. «Сколько матюков заработал на свою голову!» — подумал он.

Возле подорванного моста взлетели сразу несколько ракет. Диверсионная группа замерла на месте, но тут же Визглявый пополз назад, подальше от взрыва. Когда он оказался в десятке метров, его подельник, быстро вращая катушку, наматывая телефонный провод, приблизился к Сергею и зашептал на ухо:

— Вы меня не помните? Я — Ефим Патокин.

Оказывается, шепот может быть оглушительным. Голова отозвалась болью на торопливые приглушенные слова.

— Вы очень похожи на одного моего знакомого из Батурине. Медицинскую комиссию проходили вместе. Не помните?

Екнуло сердце, выступила испарина на лбу. Но непроницаемая липкая темнота после погасших ракет скрыла растерянность. «Надо же, встретил земляка!»

— А где этот город находится? — спросил Сергей, несколько справившись с охватившим волнением.

— Батурино — районный центр. Жители в шутку называют его Батурград. Это железнодорожная станция такая в Сталинградской области. Мой хутор Красновка всего в нескольких километрах от него.

— В Сталинграде я был однажды, а в других местах области не приходилось.

— Я скоро поеду домой, — разоткровенничался Ефим, глядя на вновь взлетевшие ракеты возле моста, — как по-вашему, меня там встретят родственники?

— Родственники всегда встречают хорошо.

— Мне бы только повидаться и опять можно назад. Обещали дать отпуск, как только совершу три диверсионных взрыва на важных объектах. Сегодня был третий. Правда, объект — так себе, временный настил на сваях через небольшую промоину, но в отчете напишем «взорван важный мост». Мы должны были уничтожить железнодорожный мост, но восемь килограммов нашего тротила перехватили пограничники, а имевшийся остаток выпал на вашу долю. Немцы обещают еще прислать.

— Немцы — народ дисциплинированный, если обещали, обязательно пришлют.

— В начале июля они начнут наступление. Сил, говорят, накопили огромное количество. До их прихода мне предстоит большая работа в Батурино и вокруг. Для этого меня отпускают на неопределенное время. Помощников там подберу. Хотите, вас выпрошу?

— Вдвоем труднее добираться. В нашем деле скрытность да осторожность — основа успеха.

Над головами диверсантов дважды с шипением пронеслись длинные пулеметные очереди, затем стрельба стихла. На грейдере вновь восстановилось движение.

XVI

Юлька встретила Вадима с радостью. Не показывая ее открыто перед матерью, не скрывала своих чувств, когда приходила к Бодровым. Каждое ее посещение превращалось для парня в праздник. Однако так продолжалось недолго. Вадима стали одолевать сомнения: правильно ли он поступает по отношению к совсем юной девушке, которой едва исполнилось семнадцать. На заре возникновения их сердечных взаимоотношений, а это было в начале войны, он не задумывался, к чему они могут привести. Нравилась ему девчонка, хотелось с нею побыть, поболтать, проводить домой и вновь встретиться. Зародившиеся тогда душевные чувства в армии обострились, а когда возвратился по ранению домой и увидел это божье создание, вспыхнули с новой силой.

— Я рад, — говорил он Юльке, — нашей встрече. Спасибо тебе за короткое, но ёмкое слово «жду». В русском языке нет более значимого для меня слова.

Девушка ответила ему улыбкой и блеском чистых невинных глаз.

Как-то по весне выдался теплый солнечный день, просохли выступившие накануне полянки, косогоры. От земли шел пар, пахло свежестью. Ближе к вечеру мальчишки и девчонки затеяли игру в лапту. Слышались голоса, выкрики, девичий визг. Юля была у Бодровых. Неожиданно она ухватила Вадима за руку: «Пойдем поиграем!» Но тут же спохватилась, смущенно улыбнулась и в какой-то безысходности вновь опустилась на табуретку возле кровати, на которой он лежал. Из неловкого положения молодых людей вывела сестра Лида. Она взяла Юльку за руку: