Огарок

– Ну, - растерялась Луиза, - как направляют, так и...

– И правильно. Нечего вам у нас делать. Я вам так скажу: не трогайте нас. Кому наверх хочется - вот лифт, поднимайся. Не поднимаются? Не хочется. Дайте людям жить спокойно.

– Я же подневольный человек, - она принялась оправдываться, - мне сказали...

Затренькал звонок - приближался лифт.

– Вот тот ход, - напомнил парень, - третий коридор по левую руку. Не заблудитесь. Заплутаете - садитесь на месте и ждите. Только не орите, мало ли, вдруг трещина, обвал будет. Ждите, вас хватятся - и найдут. Удачи!

Он исчез в кабине, и Луиза осталась одна.

– Будто я хочу здесь у вас находиться, - подумала она перед закрывшимся дверям лифта.

– Меньше всего на свете хочу!

Проверила сеть - нет сигнала - и, покрепче сжав планшетку, пошла работать.

***

В коридоре оказалось темно - фонари здесь почему-то не горели, должно быть, силовой кабель тоже попортили крысы. Луиза подсвечивала путь экраном планшетки, ругая себя за забывчивость - тут вечные перебои, в Нижнюю систему не ходят без дополнительных лайтеров. Подобная беспечность простительна рядовому члену сообщества, но инспектору СУ приходится бывать в разных ситуациях. Сегодня ты не взял лайтер, отправляясь на нулевой, а завтра, как говорит Клара Игнатьевна, гуглы дома забудешь?

Пальцами левой руки она касалась стены - влажной, будто потеющей, и холодной. Нулевой не отапливается, и тут естественные плюс восемь-десять, влажность... Кажется, что под пальцами - шершавый бок огромной рыбы или ящера. Того самого, раскрывшего пасть в ожидании путника, ящера из детских страшилок. "Одна девочка не слушалась воспитательниц, пробралась ночью к лифту и спустилась на нулевой".

Первый провал - Луиза замирает, повернув голову влево. Кажется, из коридора доносится музыка. Ну, совсем близко. Она продолжает путь, пальцы снова нащупывают бетон - шкуру!
– стены.

...на ночь воспитатели включают им звездное небо и "звуки летней ночи". В спальне шелестит листва, по потолку медленно ползут созвездия и планеты, изредка мелькает тень летучей мыши или наползает облако. Квакают в отдалении лягушки - недавно группу водили в зоопарк, лягушки вживую оказались гораздо гаже, чем в записи, Настя даже визжала. Луиза тоже визжала, но никто не слышал. Александра Сергеевна обещала, что Луиза скоро освоится с голосом, но пока ей очень трудно его активировать и подчинять себе. Настя сидит на кровати, завернувшись в одеяло, и рассказывает специальным таинственным тоном, остальные пять девочек слушают. "Одна девочка не слушалась воспитательниц и спустилась ночью на нулевой. Вышла из лифта, и он тут же уехал. И темно кругом. Она пытается вызвать - а сети-то и нет. И аварийной кнопки на стене нет. Вдруг девочка слышит - кто-то зовет ее по имени. Каааатенька, Кааатенька. И ей показалось, что это мамин голос, мама зовет. Катенька пошла вперед. Ничего не видно, только голос все громче: Каааатенька, иди ко мне". Женька хватает Луизу за руку, и Луиза, благодарная подруге за это, сжимает ее пальцы. Почему-то врачи считают, что Луиза должна бояться огня. Александра Сергеевна провела целую работу. Огня Луиза давно не боится. Она боится темноты - повязку с глаз не снимали долго, и Луиза жила в темноте, не совсем различая явь и сон. Только во сне мамин голос был. Как в этой жуткой истории.

Второй провал. Луиза поднимает маску, вытирает пот с лица. Непозволительно расклеилась, фу такой быть, Луиза! Поднимешься - бегом к психологу, прорабатывать.

... "девочка шла-шла, шла-шла. Голос - то ближе, то дальше. То, вроде, мама зовет, а то непохоже. И как-то пришептывает, причмокивает, будто поцеловать Катеньку хочет"...

Луиза пошла быстрее, еще быстрее. В ушах стучало.

"И вот Катенька чувствует - тепло стало. И голос уже кругом, отовсюду: Катя, Катя! Катя вспомнила, что у нее в кармане лайтер, зажгла его - а перед ней сидит чудище, как огромная лягушка, и вместо коридора - ее пасть. Катя, я твою маму съело! Катя, я твоего папу съело! И тебя, Катя, я ее съело!!!"

Третий провал. Луиза повернула в коридор, сломя голову кинулась вперед - кажется, да нет, не кажется, там свет, там человеческие голоса. Коридор расширился, потолок - обычный, светящийся, пусть и очень тусклый, стал выше. Железные двери, попадающиеся через неравные промежутки, были подписаны белой облупленной краской: 1, 1А, 1В... Луиза хрипло дышала, не в силах унять сердцебиение. Сама себя напугала. А если кто видел? Тут идти-то от лифта, наверное, метров сто, а успела в штаны наложить. Срам какой.

Она постучала в седьмую дверь.

– Хто, блядь?
– неласково пробасили изнутри.
– Колька, ты, паскуда?

Луиза расправила маску и активировала голос.

– Социальное управление, инспектор Луиза Штерн. Яков Котко дома?

– Ну?

– Яков Данилович, впустите меня. Я нахожусь здесь с официальным визитом. Вы вправе отказаться меня впустить, в этом случае Социальное Управление привлечет полицию для оказания содействия. Откройте, это всего лишь профилактическая беседа.

– Хуилитическая. Хули вам, блядь, надо?
– бормотал, приближаясь, бас.
– Вот, блядь, государству родному делать нехуй, бабла, блядь, полно, все на берегу морском живем, шоколад жуем.

Дверь распахнулась. Внутри было светлее, и Луиза видела только силуэт лохматого мужчины на голову выше ее.

– Агаааа, - протянул Яков Данилович.
– Новая пани инспекторка. Ну, как говорят на нулевом, доброго времени. Проходите, не стойте. Чаю, кофе, какао? Пива, самогоночки?

В гроте стоял тяжелый дух многодневной пьянки. На круглом столе, придвинутом к узкой кровати, были навалены какие-то свертки, высились бутыли, на тарелках пушилась плесень - белая, роскошная, как натуральный мех. Вообще повсюду были ящики, коробки, мешки, набитые черти чем. Луиза критически осмотрела единственный табурет и решила не садиться. Яков плюхнулся на кровать.

– Ну? Чем обязан? И где моя дражайшая инспекторка Вера?

– У меня нет данных о Вере. Яков Данилович, - Луиза включила планшет.
– Я направлена сюда для проведения...

– Как-как вас зовут?

– Меня зовут Луиза Рустамовна Штерн, я направлена к вам для проведения...

– А почему вы, Лиза Руслановна, с какой-то, не побоюсь выражения, стрёмной хренью на лице? Воняет вам у нас? Заразиться боитесь?

Луиза зажмурилась под гуглами и досчитала до трех. Вдох-выдох.

– Моя маска связана с моим состоянием здоровья. Яков Данилович, это к делу не относится. Давайте приступим. Итак, по нашим данным, вы уже третий месяц не имеете постоянного места работы и регулярного заработка.

– Вы из налоговой?

– Н-нет, я - инспектор СУ...

– А тогда зачем вам о моих заработках знать?

– Яков Данилович, наше ведомство занимается, прежде всего, условиями, в которых живут граждане города. Наша цель - достойный уровень жизнь для каждого. Если у вас нет средств на пропитание, жилье, медицинскую - в том числе, наркологическую - помощь, мы готовы протянуть руку...

Он гоготнул, плеснул себе в стакан и залпом выпил. Луиза вывела на планшетку протокол. Пометила в графе "субъективные впечатления": собеседник пьян, ведет себя вызывающе, на контакт не идет. Как, если верить личному делу, и всегда, собственно.

– Ладно, Лиза Руслановна, тебе скажу. Только это не для налоговой! Есть у меня средства, есть у меня заработок и все у меня за... хорошо. Я тут, внизу, второй день, проживаю у Коли, моего брата, значит. Пьем за встречу. Завтра опохмелюсь - и снова работать. Не щадя живота, рук и ног.

– Кем работаете?

– Кем-кем... Обходчик я, хе-хе. Старые тоннели обхожу. И заброшку всякую.

– Лицензия есть у вас?

– Вот видишь, Лиза, я к тебе - по-человечески, а ты ко мне - как налоговик! Еще раз, русским языком: бабла мне хватает. Проблем нет. Помощь не нужна. Разве что вот бабы нет... Ты вот замужем?