Оглянись в темноте

За выходной, мои руки немного зажили, шрам на виске тоже потихоньку затягивался. Почти пропали следы от недавних побоев. Мы немного обустроили свою новую коморку. Между двух кожаных отрезов проложили чесанную шерсть соорудив спальное место. Я потратил три медных монеты на тачку колотых дров, которые сразу перенес в коморку поближе к маленькой печи. Теперь с дровами и котелком мы сможем самостоятельно готовить, это намного дешевле, чем покупать пирожки у коробейников или питаться в трактире.

В начале новой декады, еще затемно, мы пришли на рынок и стали устраиваться на прежнем месте. Ная была в новом платье, отмытая причесанная, обутая, уже не выглядевшая как оборванка из трущоб, да и я за выходные чуть подлатал одежду, нашил на штаны и куртку кожаные заплатки, так же отмылся, выстирал рубахи выклянчив у прачек кусочек мыла. Так что мы с напарницей выглядели вполне прилично.

На мою радость работы с первого дня мне навалили много. С самого утра уже пара десятков ножей и поток клиентов не прекращался. Сейчас, уже весь рыбный и мясной ряды, несут мне свой рабочий инструмент. Тяжко конечно, столько работы зараз, но надо брать и делать, от того, сколько я смогу сделать, напрямую зависит как мы переживем будущую зиму. Это сейчас пока жаркое летнее солнышко и нет проблем, чтобы вот так сидеть на свежем воздухе не зная забот. Но что делать, когда начнется осень, зарядят дожди, похолодает, а там и снег? Из памяти Арда, я знал, что зимы в этих краях довольно снежные и холодные, несмотря на то, что, как раз эти места, считаются южными. Даже если добудем теплые вещи, работать на морозе станет практически невозможно. Да уж, проблемка намечается весьма серьезная и как выкрутиться из этого положения, я пока не знаю.

Благодаря тому, что у меня появилась пара весьма зорких глаз, та шпана из трущоб, пока оставила все попытки нас ограбить. Тем не менее, постоянная настороженность уже вошла в привычку, да и мой довольно тяжеленький посох не бездельничает и дает упражнения моим рукам, укрепляя мышцы и связки. Как только выпадает свободно время, провожу его с пользой. Кручу и верчу посох самыми разными способами, чувствуя с каждым разом, что он все легче начинает порхать вокруг меня, под восторженные крики Наи. Я, в действительности, не такой уж и слепой, да и вдарить, теперь, могу так, что мало не покажется. А на этой декаде так еще и разжился новыми ножами, купил на ремесленной улице у кузнеца с десяток простеньких ножей, которые его ученик наковал из железа найденного на поле боя после осады города.

Что до бывшей столицы королевства города Саяр, то с недавних пор, он стал частью цисарийского государства. Пока здесь был временный управляющий и кому из аристократов королевства достанутся эти земли, было неясно. Но меня, как простого горожанина, такие темы и вовсе не волновали. Мне бы о себе и напарнице позаботиться.

К концу декады я смог скопить пятьдесят медных монет. Это притом, что заплатил за коморку вперед за две декады, купил себе отрез на новые штаны и на рубахи нам с Наей. Мы прилично экономили на еде. Перед закрытием рынка, я шел по рядам скупая остатки овощей и круп. Мясник отдавал нам обрезки и кости. Благодаря этим продуктам, я мог готовить для нас двоих. Даже хлеб пек сам, мера муки примерно в полкило, стоила четвертной, а булка грамм двести всего — целый медный, есть разница. Пусть хлеб и простой, без закваски, фактически вода, соль и мука, но тоже очень вкусный получался. Ная быстро училась, запоминая как я все делаю и очень активно помогала мне.

Я уже думал, а не подыскать ли нам с ней место где-нибудь в трактире. В прошлой жизни я очень любил готовить, а местные продукты быстро освоил. Не знаю получится ли, но как запасной вариант, следует иметь ввиду. Пока заточка ножей позволяет мне сводить концы с концами. Но и тут возникла проблема, от интенсивной работы камни быстро стираются. Я, разумеется, уже озаботился где достать новые, но торговец запросил серебряный яр за один камень, которого мне хватит максимум на декаду, слишком жирно получается. К счастью, мне удалось узнать где находится карьер. Камень для тонкой заточки и шлифовки протянет еще долго, а вот грубый, как раз тот, что добывали в карьере, следовало обновить.

Пешком добраться до карьера можно за полтора дня. Путь неблизкий и опасный. Это не мой прошлый мир, а наше путешествие не туристический поход. Подходящего снаряжения у нас нет, а видеть в нашей паре может только Ная. Но надо рискнуть. Без камней я не смогу работать, а тот огрызок, что у меня остался, закончится уже через пару дней.

Ни я, ни Ная не знаем, что нас ждет за стенами города. Мне подсказали лишь направление, дали примерные ориентиры, но даже такой скудной информацией надо попытаться воспользоваться. Иначе рискую остаться без заработка и, как следствие, без жилья. Оглядываясь на то, что осень уже не за горами, то мы просто вынуждены рискнуть. По-хорошему следовало бы оставить Наю в городе под присмотром прачек. Но без нее мне будет во много раз тяжелей, а если сгину, то и вовсе обреку ее на жалкое существование. Так что придется брать малявку с собой. Так уж связала нас судьба. Мы с Наей — одно целое.

Прозрение

Мы отправились в путь на девятый день декады, как только стража открыла южные ворота и опустила отремонтированный мост, пострадавший при осаде. Ная шла первой, я шагал справа от нее положив левую руку ей на плечо. Стражники на нас не обращали внимания. Мы пристроились за крестьянской повозкой, запряженной быком, которая следовала в попутном направлении. Чуть дальше, с левой стороны от дороги, еще стоял палаточный лагерь цисарийских войск, от которого за километр разило смрадом. Осада города длилась почти неделю, пол декады если быть точным; с того момента поле, где сейчас находился лагерь, превратилось в настоящую вытоптанную помойку. Лошади, люди, обозы снабжения. Тут же были ямы, в которых до сих пор сжигали трупы. Не тех, что вывозили из города, а тех, кто умер позже, от ран. Отвратительное видимо зрелище, благо, что я мог реагировать только на запахи и не видеть всего этого в полноте красок. А вот Ная не скрывала отвращения, старалась смотреть в сторону или на дорогу; все время фыркала, когда ветер доносил запах зловоний.

Дорога нам предстояла непростая. Я, конечно, подготовился как мог, напек с запасом лепешек, взял с собой крупу, котелок, немного овощей. Рассчитывал на три дня. Надеяться на то, что, проходя через лес, найду какую-то дичь, не приходилось. Во-первых, я совсем не охотник, а во-вторых это запрещено. Пусть цисарийцы еще и не определились: кто станет владельцем этих земель, но за сам факт охоты без дозволения, на ленных угодьях аристократа, легко можно было отправиться на плаху. Охотиться можно было только по специальному разрешению. Тот ряд, что на рынке назывался охотничьим, как раз и был для людей с разрешением. Но в этом ряду торговали дикими травами, ягодами, грибами и шкурками диких животных. Мяса дичи почти никогда не было. Само собой, что те, кто жил в хуторах у леса, промышляли, ставя силки, пользуясь тем что хорошо знают местность, но и они рисковали. Появись на столе простого крестьянина мясо, староста тут же спросит, откуда он его взял, и как только заподозрит в браконьерстве, то легко настучит на своего же односельчанина местному управляющему. Так что рассчитывать нам с Наей придется только на собственные припасы.

Километров через пять крестьянская телега, за которой, мы неторопливо плелись, свернула в сторону, а наш путь шел дальше по большаку. Когда за спиной остались палаточный лагерь, ямы с трупами и отхожие места, я наконец почувствовал свежий воздух и только сейчас ощутил, до чего же отвратительно пахнет город. Вся наша одежда издавала крайне неприятный, кислый запах, и это, несмотря на то, что я старался чаще стирать одежду и мылись, мы с Наей — каждый день, — утром и вечером. Опрятный внешний вид, это не просто стремление к чистоте и соблюдение элементарных правил гигиены, это способ отличиться от городской голытьбы. С моим увечьем, да еще и в рваной, и грязной одежде; любой стражник обязательно примет меня за нищего оборванца, а торговцы и лавочники будут гнать взашей, несмотря на то, есть у меня деньги или нет. А уж про клиентов на рынке, я и вовсе молчу. Наверное, добрая треть клиентов доверили мне свои ножи и инструменты, только благодаря тому, что я смог сохранить репутацию бывшего подмастерья. Выглядел ухоженным, аккуратным и чистым, насколько это было возможно в моем положении.

— Ты, когда-нибудь, бывала за городом? — спросил я Наю.

— Нет. Мама говорила, что это очень опасно.

— Вот и я тоже, впервые вышел за стены.

— А нам долго еще идти?

— Честно говоря, я не знаю, Ная. Тот помощник гончара говорил, что его мастер добывает там очень качественную глину, а еще слышал от местных хуторян, что рядом есть старый карьер, камни из которого хорошо подходят для заточки. Так вот, тот хутор находится в одном с половиной дне пути по большаку.

— Далеко, — грустно ответила Ная.

— Да, далеко, — согласился я, — но нам очень нужны эти камни. Без них, я не смогу зарабатывать.

— Тогда, мы обязательно их найдем.

Мы шли по большой дороге, предусмотрительно сторонясь редких прохожих и повозок. Черт его знает, что на уме у людей в этом мире, особенно за пределами городских стен. По этим землям совсем недавно прошли войска, оставляя за собой разорение и горе. Свободных крестьян и землевладельцев бессовестно грабили, отбирая буквально все для обеспечения армии припасами и продовольствием. Судьба ограбленных, как правило, захватчиков не очень-то волнует. Вот и получается, что вчерашний крестьянин, оставшись ни с чем, в попытке выжить и не помереть с голоду, берет в руки дубину и идет на большую дорогу. Именно таких персонажей на дороге, я опасался больше всего.