Огненная буря

Я помогла Гвен подняться, а затем мой взгляд вернулся к нему.

— Я могу, и я увезу Гвен к ее семье, домой, к людям, которые ее любят. На случай, если ты забыл, она едет на гребаные похороны своего единственного брата, — прошипела я, игнорируя резкий укол боли. — И так уж вышло, что ее дом находится как можно дальше от тебя, так что, в этом гребаном кошмаре нет худа без добра, а так как ты преступник с судимостью, то никуда не сможешь полететь, — закончила я с легким рычанием.

Я отвела от него взгляд. Теперь, высказавшись, он для меня не существовал.

— Господи, Гвен, подожди, — услышала я его мольбу.

Я была абсолютно готова уложить ублюдка, если бы он только попытался остановить меня, но Гвен опустила руку мне на плечо.

— Все в порядке, Эми.

Я сумела не вздрогнуть от ее ровного, безжизненного тона и подчинилась, позволив ей повернуться к Кейду. В этот момент на меня двинулся Брок, оттаскивая и прижимая к себе.

— Искорка, подожди гребаную секунду, прежде чем улетишь через полмира, — прошипел он мне на ухо.

Я пристально посмотрела на него, пытаясь скрыть тоску по нему. Я была сама себе противна. Все, чего мне хотелось, это броситься в его объятия, чтобы оплакать потерю другого мужчины.

Его рука легла мне на бедра, лицо выражало такую нежность, какую я еще никогда у него не видела.

— Детка, позволь мне разобраться с кое-каким дерьмом. Я полечу с вами. Буду рядом с тобой, — тихо сказал он.

Я вырвалась из его объятий, его предложение привело меня в чувство как ведро ледяной воды.

— Да, и как ты это себе представляешь? Я привезу парня, с которым спала, на похороны брата Гвен. Это дурной, мать твою, тон, — прошипела я, и его глаза посуровели.

— Я больше, чем это, и ты это знаешь, — резко ответил он.

— Сейчас не время обсуждать семантику наших прошлых отношений. Мне нужно успеть на рейс, — огрызнулась я.

Я повернулась к нему спиной, но не раньше, чем увидела, как его лицо окаменело. Подавив свои чувства, я усадила Гвен в машину и собрала всю свою силу воли, чтобы не оглянуться. Чтобы, черт возьми, не развернуть машину и не умолять Брока поехать со мной.

Мне это удалось. Едва.

Это случилось спустя две недели после той сцены возле больницы. Две недели пребывания в доме Гвен и Йена в прекрасной сельской местности Новой Зеландии. Нам пришлось ждать, пока тело Йена отправят на родную землю, прежде чем провести похороны. Эти две недели я находилась в странном состоянии неопределенности. Без похорон, без прощания я почти могла притвориться, что все это было ненастоящим. Что Йен жив и здоров в каком-то неизвестном месте. Я молилась об этом. Молилась, чтобы Дейву позвонили и сообщили, что в рядах вооруженных сил кто-то допустил ошибку, и Йен во время взрыва находился в другом месте.

Звонка не последовало. Только гроб. В котором лежал мужчина, которого я когда-то любила. Мужчина, которого я все еще любила. Мужчина, который заявил о своем намерении любить меня до самой смерти. Мужчина, чье сердце я собиралась разбить.

— Нужна компания, милая? — тихо спросил чей-то голос.

Подняв глаза, я увидела ласковый взгляд Дейва.

— С удовольствием, — искренне ответила я, нуждаясь в передышке от мыслей.

Он сел, и я поразилась силе этого человека. Он по-прежнему держался среди бесчисленных потоков женских слез, льющихся вокруг него. Он выстоял, пока его единственного сына опускали в землю. Он утешал жену и дочь, когда они сломались, когда земля начала покрывать крышку гроба. Он даже раскрыл объятия мне, когда я, наконец, дала волю слезам. Этот человек был моим героем.

Однако сейчас, сидя рядом со мной в темном углу какого-то паба, где проходили поминки, его стоическая маска соскользнула. Было мучительно видеть боль и отчаяние в его глазах, все его тело, казалось, осело под тяжестью потери.

Он достал из кармана куртки фляжку и протянул мне. Я приняла ее с усмешкой, сделала щедрый глоток и вернула ему.

Он усмехнулся сквозь свое горе.

— Женщина, которая умеет выпить. Понимаю, почему ты ему понравилась, — сказал он беспечно.

Я застыла от слов Дейва.

Его широкая ладонь накрыла мою руку.

— Он рассказал о тебе. Позвонил мне два года назад и сказал, что встретил девушку, на которой хотел бы жениться. — Его глаза блеснули, когда он, казалось, вспомнил тот разговор. — Но лишь несколько месяцев назад он признался, что это ты.

— Он рассказал тебе о нас? — спросила я слабым голосом.

Дейв кивнул, слегка улыбнувшись.

— Да, милая. Пару лет назад он рассказал мне об одной удивительной девушке, и как он не был готов уйти из армии и не хотел для нее такой жизни. Я сказал ему, что если бы она была той единственной, то с радостью подождала бы его, — он покачал головой. — Проклятый мальчишка не слушал. Он думал, что поступает правильно. Я был вынужден поддержать его решение.

Он сделал еще глоток из фляжки и снова предложил ее мне. Я была благодарна ему, мне нужен алкоголь, чтобы заглушить агонию, которую вызывал этот разговор.

— Больше мы никогда не говорили о ней, об этой таинственной девушке. А потом, полгода назад, ни с того ни с сего он заговорил со мной об этом. Сказал, что это была ты. — Его взгляд сфокусировался на мне.

Я отпила из фляжки, но казалось, что я глотаю битое стекло.

— Узнав это, я велел ему сваливать из армии и лететь в США, чтобы жениться на тебе, прежде чем тебя заполучит какой-нибудь засранец. Не мог поверить, что он собирался позволить такой особенной девушке, как ты, ускользнуть от него.

Его хватка на моей руке усилилась.

— Ты идеально ему подходила. Ты сильная, преданная, чертовски красивая, лучшая янки, которую я когда-либо встречал, — пошутил он. — Я не мог бы и мечтать о лучшей подруге для моей девочки, и не мог бы мечтать о лучшей невестке, — тихо сказал он.

От душераздирающе добрых и красивых слов этого человека у меня перехватило дыхание. Я испытывала вину и отвращение к себе, не в силах выразить словами тот факт, что у меня не было намерения становиться его невесткой. Что вместо этого я планировала разбить сердце его сыну.

— Просто хочу, чтобы ты знала, милая, еще до того, как Йен сказал мне, я уже считал тебя дочерью и всегда буду считать.

Я не могла говорить, только кивнула со слезами на глазах. Дейв сидел, накрыв ладонью мою руку, позволяя тишине окутать нас, и мы просто пили из его фляжки и пытались справиться с тяжестью нашего горя.

***

На протяжении двух месяцев, что мы с Гвен провели в Новой Зеландии, Дейв оставался верен своему слову. Он относился ко мне как к своей второй дочери, и хотя стены их дома были пропитаны горем, я, как никогда, ощущала, что нахожусь дома. Являюсь частью семьи. Я не была в каком-то модном лофте Верхнего Ист-Сайда. Я была во впечатляющем фермерском доме на краю света в незнакомой стране. Дом — это не место. Это чувство. И оно у меня было, чтобы залечить ожог потери.

Но чего-то не хватало. Чего-то, в чем я нуждалась, чтобы полностью чувствовать себя как дома.

Или кого-то.

После этого я поклялась, что никогда не позволю Гвен или кому-либо из членов ее семьи узнать, что у нас с Йеном все было не так, как казалось. Я бы предпочла, чтобы они считали, что он умер с представлением своего будущего. Что он умер счастливым, если кто-то, в принципе, может умереть счастливым.

Я не собиралась говорить Гвен, что Йен не был моей настоящей любовью. И это означало, что между нами с Броком никогда ничего не могло быть. Я бы не вынесла, если бы Гвен затаила на меня обиду за неуважение к памяти ее брата. Она никогда ничего не скажет, но всегда будет помнить.