Огненная кровь

– Я вам не верю! Ничему не верю, слышите? Все это какой-то бред! Я сейчас проснусь, и ничего этого не будет!

Рябинушка пристально посмотрела на нее и покачала головой.

– Вроде взрослая с виду девка, а как дите малое… Ладно, отдыхай. Потом мне многое придется объяснить. Потому как вроде я к этому причастна.

Милада отвернулась к стене. В ней клокотали досада и гнев. Она слышала, как по полу прошелестел подол рябинушкиного платья, открылась и закрылась дверь. Скрипнул стул и, обернувшись, она увидела оборотня со светлой прядью надо лбом.

– Какой ты быстрый, – проворчала Милада. Увидев в руках парня свою одежду, включая нижнее белье, она запоздало сообразила, что лежит под одеялом голышом.

– Рябинушка велела тебя вымыть, – улыбнулся Во. – Ты была вся в копоти. Это было восхитительное приказание.

– Заткнись, – устало сказала Милада, настолько обессиленная, что даже ее ярость улетучилась, уступив место глубоко укоренившейся тревоге за Оксанку. – Ты можешь думать о чем-то еще?

– В нас слишком силен инстинкт сохранения вида, – усмехнулся оборотень.

– Ты видел мою подругу? – перебила его Милада.

– Да, я помогал переносить ее.

– А я могу ее увидеть?

Оборотень задумчиво покачал головой.

– Я бы на твоем месте отложил это на потом. Ты не доберешься в это место сама. – Он посмотрел на Миладу и добавил: – Да и зрелище не из приятных.

Милада закусила губу. Что же она наделала! Еще бы неплохо узнать, как именно она это наделала. В то, что она испускала из рук огонь, Милада не верила. Это уж совсем сказки. Однако теперь, пытаясь быть хоть толику объективной, она вынуждена была признать, что видела действительно невероятные вещи. Пламя, не обжигающее Оксанку, звуки из котла, словно там живое существо. Но все это наверняка было иллюзией! Оксанку могло поранить и отлетевшее полено, оборотни раскочегарили под котлом на совесть. Милада гнала от себя мысль, что причинила вред своей подруге, и разум с готовностью подкидывал другие, безопасные варианты объяснений.

– Что с ней? – спросила Милада. – Где она?

– Она жива, – неохотно ответил Во, – но в наговоренном трансе. Ее тело плавает в Живом озере, в тайном месте. Мышцы, кожа, волосы восстановятся довольно быстро, но вот глаз она отрастит только недели за две.

– Это все-таки какой-то бред… – застонала Милада. – Двинуться можно… Отрастит глаз! Так не бывает.

– Знаешь, когда я был еще щенком, – задумчиво заговорил оборотень, – однажды зимой мне крупной дробью отстрелили перед… руку. Тьфу! – Он скривился в ухмылке, покачал головой. – Никак не привыкну. Говорю свободно и без акцента, а на подобных мелочах горю. Так вот, ру… Да! Что уж теперь! Лапу! Лапу мою раздробило в лоскуты. Я ее даже не сразу нашел. Охотник меня не взял, но и добивать не стал, сволочь. – В его глазах мелькнула ненависть, а Милада представила себе картину. Маленький скулящий волчонок с отстреленной лапой, брошенный умирать в стылом лесу. – Рах дотащил меня до дома, уже почти истекшего кровью. Мы еще не служили хозяйке, только жили у нее. Рябинушка сама отнесла меня к Живому озеру. Рах говорил, что я плавал там без сознания пять дней. – Во замолчал и рывком задрал рукав. Чуть пониже локтя тянулся тонюсенький, едва заметный глазу шрам. – Если бы я не потерял так много крови, следов бы не было совсем.

– Всего пять дней? – переспросила Милада.

– Да. – Он взглянул на нее. – А, понятно. Но ты же должна знать, насколько глаз по строению сложнее руки. Твоей подруге несколькими днями не отделаться. Но я уверен, что она полностью восстановится. В Озере восстанавливаются все.

– Так что это за живое озеро? – поинтересовалась Милада.

– Это озеро с живой водой, – пояснил оборотень. – Я не знаю, как мы попадали туда, хозяйка водила. Но в нем какой-то состав, обладающий восстанавливающими свойствами. Никакого колдовства, только природа. Но в нашем мире таких озер нет.

– В нашем мире? А ты можешь отвести меня туда? – быстро спросила Милада.

Во покачал головой.

– Ты не слушала. Мы не можем попасть туда без хозяйки. Да к тому же нам запрещено ходить куда-либо без разрешения.

– Кстати, – вспомнила Милада, – а почему вы ей служите? Вы же волки. Свобода, природа – мать и все такое.

Оборотень посмотрел на нее своими желтыми глазами. Потом вздохнул, поднялся, и подошел к фотографиям на стене.

– Вот это, – он ткнул пальцем в одну из них, – капитан НКВД Егор Яковлев. – Милада с кровати не могла разглядеть деталей, только то, что военный был весь увешан медалями.

– Когда началась Великая Отечественная война, одно из подразделений в Белоруссии наткнулось на логово местного клана оборотней. На поляне перед логовом старшие обучали щенков оборачиваться, так что люди стали свидетелями. Командир того подразделения был очень умный и преданный Родине, – невесело усмехнулся Во. – Он передал информацию в ставку, и по несчастливой случайности его донесение попало к человеку, который не поднял его на смех. Естественно, я не знаю подробностей, но этот кто-то в штабе моментально увидел перспективы использования оборотней в диверсионных операциях. Был, видимо, сформирован некий секретный отдел, который, очевидно, сделал определенные выводы, и на поиски оборотней были посланы несколько специально подготовленных групп. Одна из них, которой командовал Егор Яковлев, напала на наш клан.

Во замолчал, глядя на фотографию. Милада заметила, что дорожка волос у него спускалась по шее и позвоночнику к лопаткам. Сейчас эти волоски встали дыбом. Похоже, Во был здорово зол.

– Судя по всему, люди застали нас врасплох, иначе у них ничего бы не вышло. Я до сих пор не понимаю, как наши не учуяли приближение такого количества людей. Но факт остается фактом. Большую часть самцов расстреляли издалека, а для остальных нашлись серебряные ошейники и цепи. Всех выживших, а это были лишь несколько самцов и самки со щенками, согнали в лагерь, за колючую проволоку.

– А почему они не сбежали? – тихо спросила Милада.

Во посмотрел на нее и ответил:

– Оборотни не так кровожадны, как показывают в фильмах. Мы вовсе не монстры с гигантскими когтями и окровавленной пастью, не умеющие совладать с собой в полнолуние. Мы так же, как и все вокруг, хотим прожить жизнь в мире, заботиться о своей семье. – Он помолчал. – Старейшины и взрослые самцы защищались и почти все погибли при нападении, а те, кто остались, были юны и неопытны. Так что вскоре все выжившие оказались за стенами с вышками и часовыми.

Во снова замолк. Милада тоже молчала, понимая, что это только начало истории.

– Условия жизни оказались жестокими, но самое неприятное было в том, что капитан Яковлев получил приказ натренировать как можно большее количество оборотней. Так что оставшихся самцов стали вынуждать спариваться с самками чаще, чем на воле. Тех, кто сопротивлялся или отказывался – убивали. Но старшие решили, что сильно поредевший клан должен восстановить свою популяцию. Они приказали всем подчиняться требованию людей. Мы взрослеем быстро… Полугодовалый волчонок по развитию – как двенадцатилетний ребенок. А в лагере, несмотря на плохие условия, почти никто из выводка не погибал. Так что уже через полгода молодняка было много, и его начали тренировать, готовя к диверсионной деятельности. Капитан Яковлев доложил о первых успехах. Прибыла комиссия, которая убедилась в перспективах военного применения оборотней, так что капитану дали добро на дальнейшую работу с кланом.

Во снова надолго замолчал. Милада боялась расспрашивать, чтобы не прерывать такое необычное повествование. Подумать только, в лагерях НКВД готовили оборотней! Для диверсионных операций! Милада представила себе партизанский отряд, состоящий из оборотней, и поежилась. Мда… Круто было бы. Бойцы, способные в буквальном смысле слова раствориться в чаще.

– Это место находилось в глухом лесу, – неожиданно продолжил оборотень, словно продолжая ее мысли. – Солдаты, естественно, были мужчинами, в большинство своем – молодыми. Многие до мобилизации никогда не знали женщин. А поскольку волки оборачиваются нагими… Молодые волчицы в человеческом обличье весьма привлекательны, а глухомань снижает дисциплину… – Милада заметила, как сжались его кулаки. – В общем, караульные и охрана лагеря захотели, чтобы молодые волчицы оборачивались не только на площадках для тренировок под присмотром наблюдателей, но и для них по ночам в бараках. Командиры смотрели на это сквозь пальцы, а иногда и сами… – Он запнулся и после паузы тихо добавил: – Словом, солдатам было дозволено в отношении пленных практически все. Так вот, самки моего рода отказались подчиняться, и тогда солдаты начали избивать маленьких щенков. Оборотни поняли, что в лагере становится еще страшнее. Самцов держали взаперти в серебряных ошейниках, поэтому волчицы решили организовать побег. Среди них была и наша прабабушка.