Огненная лавина

Он осмотрелся по сторонам, отыскивая своих. Когда увидел в восточной стороне множество самолетов, шныряющих во всех направлениях, повел штурмовик туда, постепенно набирая потерянную высоту.

– Тридцать девятый! Ответь Двадцать первому.

– Двадцать первый, я Тридцать девятый!

– Костя! Жив?

– Жив... Бронестекло разбито.

Ответа не последовало, и Воробьев догадался: Юрий отражает атаку.

Достав индивидуальный перевязочный пакет, летчик стал прикладывать размотанный бинт к лицу. Невозможно было унять дрожь в руке. Бинт быстро намок. Но как же быть дальше? Безмолвствует стрелок. В кабине свистит резкий обжигающий ветер. Усиливается нестерпимая боль в голове. Саднит ногу. Он не сможет вести бой...

Воробьев все сильнее разворачивал штурмовик влево. Думал: "Доведу до линии фронта, сяду на запасном аэродроме".

Там, где шел неравный бой, изредка полыхающими факелами самолеты прочерчивали серые небеса. Двадцать первый пока молчал.

"Надо лететь туда, - пришло окончательное решение.
– Ребята ведут тяжелый бой. Негоже прятаться в кусты в такую минуту... Сочтут еще за труса..."

– Тридцать девятый! Тридцать девятый!

– Слушаю, Юра.

– Крепись, Костя! Следуй домой.

– Нет, не могу!

– Это приказ. Уходи. К нам летит подкрепление... Восьмой, прикрываю.

Летчик с "мессера" при виде круто пикирующего "ила" успел зачислить машину на свой боевой счет. Ловко он полоснул ее из пушки. Еще немного, и штурмовик врежется в землю. Но что это? "Ил" успел выровняться. Он даже набирает высоту.

Вновь бьют пушки и пулеметы "мессера". Не уклонись штурмовик Воробьева вовремя, не известно, что случилось бы. Сперва снаряды рикошетом отскакивали от брони левого борта, потом бритвенно-острая железная струя безжалостно полоснула по приборной доске.

Несколькими секундами позже левую руку точно обожгло. Воробьев пробовал пошевелить пальцами - они не слушались. "Ничего", - успокаивал себя летчик.

Круто развернувшись, пошел навстречу "мессеру" и открыл огонь. Немецкий истребитель попытался уклониться, но это ему не удалось. Когда Воробьев оглянулся, то увидел несущийся по крутой наклонной неуправляемый фашистский самолет.

Штурмовик Воробьева тоже был сильно поврежден, он с трудом перетянул линию фронта. К вечеру летчика уже качала медсанбатовская машина.

Уставали люди, уставала и техника. Из боев "Ильюшины" возвращались иногда, что называется, на одном крыле. Казалось великим чудом, как они вообще могли долететь до аэродрома. После бомбежки одной из переправ Зыков привел штурмовик с разбитыми рулями и стабилизатором. Фюзеляж имел несколько пробоин, нанесенных крупнокалиберной зенитной артиллерией. В довершение всего был отбит кусок лопасти винта. Как тут было не вспомнить слова механика Егоркина, который любовно говорил об "Ильюшиных": "Они все могут!"

Техники ремонтировали самолеты в основном ночью, соблюдая тщательную маскировку, чтобы противник не увидел с воздуха ни вспышки сварки, ни света ламп.

Однажды поздно вечером один штурмовик вернулся с задания с поврежденным шасси и хвостовым оперением. На рассвете полк должен был перебазироваться в другое место. В случае неготовности штурмовика к утру, его по приказу командования дивизии должны были уничтожить. Для ремонта был мобилизован весь технический состав полка. Когда над степью занялась заря, "Ильюшин" был готов к перелету.

Все дальше на запад уходила война. Гимнастерки летчиков, техников, оружейниц украшали ордена и медали: по заслугам отмечались доблесть и ратный труд авиаторов.

Командира полка повысили в звании - стал подполковником.

И вот гвардии подполковник Максим Скляров повел группу штурмовиков, состоящую из шести самолетов, на скопление вражеских танков.

Метеоусловия были тяжелые. Высоту нельзя было набрать из-за плотной мглы. Невольно приходилось прижиматься к земле, благо, что не попадались на пути высокие колокольни, заводские трубы и шпили зданий. На подлете к цели удалось увеличить высоту. Как ни хорошо были замаскированы танки, но ведущий быстро их обнаружил. Помогла дымящаяся полевая кухня за реденьким леском.

Немцы не ожидали появления "илов" в столь ранний час, да еще в такую погоду.

Прорезанные бульдозерными ножами широкие траншеи служили для танков надежным укрытием. Обнаружить их можно было только сверху. В разные стороны шли траншеи поуже: там скрывался личный состав. Немцы не спешили себя обнаружить. Воспользовавшись этим, штурмующие группы обрушили на цель осколочные и противотанковые бомбы.

Скляровцы всегда стремились заставать фашистов врасплох, зная, что зачастую выигранные две-три минуты могут решить исход атаки. Так случилось и здесь. Создав панику, сковав инициативу, парализовав с первого захода несколько тяжелых бронированных машин, гвардейцы развернули штурмовики для нового захода.

Пикируя на цели, летчики увидели оранжевое пламя над широкой траншеей. Толстыми конусами в разных местах поднимался дым, расстилался над землей, окутывая бегущих людей, зенитные установки. По скоплению врага и ударили новые бомбы и эрэсы.

Сделав четыре штурмовки по танкам, "Ильюшины" на бреющем полете прошли над траншеями. Ветер переменил направление, отбросив гриву дыма и огня на северо-восток, открыв темные провалы углублений.

Лейтенанту Зыкову нравились бреющие полеты. По возможности он не упускал ни одного случая расчетливо разбомбить врага.

Из Ставки в штаб 16-й воздушной армии поступил приказ: как можно быстрее уничтожить переправу через реку Припять; приостановить продвижение танковых частей врага на киевском направлении. Вызвались добровольцы, среди них - Юрий Зыков.

Еще не пробился осенний рассвет, как его штурмовик появился над Припятью. Для гитлеровцев этот налет явился полной неожиданностью. Хотя основную часть танков и другой техники немцы, видимо, пропустили ночью, но и утром не прекращался поток машин, бронетранспортеров, тягачей. С высоты понтонная переправа казалась прочно припаянной к свинцовой пластине реки.

От штурмовика Зыкова отделились бомбы. Вскоре на воде образовалась изломанная пунктирная линия - по течению тянуло звенья разбитой переправы. На одном понтоне, как на шатком пьедестале, замер объятый пламенем танк. Пылающий островок несколько секунд пронесло по течению, накренило, и многотонная громадина, дымя, пошла ко дну.

Приказ Ставки был выполнен с честью, а лейтенант Зыков получил еще один орден Красного Знамени.

Началась Севская операция на брянской земле. Значительным событием в жизни полка явилось разрушение сильно укрепленной крепости. На ее штурмовку летали двумя группами. Первую вел командир полка, вторую - Гребеньков. Вскоре в газете "Доблесть" за подписью Склярова появилась статья "Как была разрушена вражеская крепость".