Огненные слёзы

— Мне её реакция кажется совершенно нормальной. Она чуть не погибла, узнала о том, что в пустыне живут люди, и потеряла возможность вернуться домой. И всё в один день.

Корт покачал головой, продолжая смотреть на Юту. Она казалась такой уязвимой, словно раненая птица, которой не выжить без посторонней помощи. И даже если она выживет, то уже никогда не сможет летать.

Но было в ней что-то ещё, почти неуловимое: отчаянное упрямство, жажда выжить. Но не потому, что она хочет жить, а для того, чтобы сделать что-то, достичь некой цели. Корт видел это каждый день в её глазах. Такая, как она, может пережить всё это только для того, чтобы осуществить задуманное — нечто, что не даёт ей покоя. Эта жажда порочна. Она не может привести ни к чему, кроме боли и саморазрушения. Корт хорошо понимал это состояние, потому что когда-то чувствовал то же.

— Нет, — наконец сказал он, когда Леда уже не надеялась услышать ответ и снова отвлеклась на речь Туррага. — Она сильная и не стала бы так убиваться из-за того, что чуть не погибла или же лишилась дома. Она бы не позволила себе плакать при нас, если бы могла сдержаться. Слишком уж сильно она была разбита. Ведь, в конце концов, она осталась жива. Разве не надо порадоваться этому?

— А ты радовался? — легко парировала Леда.

Корт едва заметно улыбнулся. Не тому, что она сказала, а тому — как. Леда всегда с такой лёгкостью спорила с ним. Пожалуй, она была единственным человеком, который всегда мог найти, что ему ответить. Последнее слово всегда оставалось за ней. Но не из-за упрямства или желания самоутвердиться, а потому что она была мудра.

— Со мной было иначе, — ответил Корт.

— Но ведь и она — не ты. Уверена, нам не о чем волноваться.

— Может, ты и права, — устало проговорил он. Утегатол подошёл к концу, и люди начали расходиться, — но меня не покидает чувство, что её появление тут — это знак. Что-то надвигается. И это не сулит нам ничего хорошего. Взор Канга замутнён. Он больше не слышит голоса богов, не в состоянии увидеть приближение чего-то тёмного и зловещего. А значит, не в состоянии защитить народ.

— Главное, чтобы оставался кто-то, способный видеть истину. Мы со всем разберёмся, но сейчас дай ей время придти в себя. Жизнь среди атлургов может оказаться настоящим испытанием, кому как не тебе знать об этом.

Корт тряхнул головой, стараясь избавиться от наваждения. Он взял Леду за руку и легко коснулся губами её губ.

— Ты как всегда права. Пойдём домой, хватит с нас на сегодня забот. А завтра сутра начнём с того, что поможем ей перебраться в новый лурд.

***

Гвирн подошёл ко входу в Зал Свитков. Через всегда открытый проход, не завешанный пологом — атлурги в любое время дня и ночи могут придти сюда, чтобы приобщиться мудрости богов — он видел бесчисленные стеллажи, заваленные манускриптами. Гурнаса нигде не было видно, и Гвирн проскользнул внутрь.

Утегатол закончился полчаса назад. Улицы Утегата были заполнены людьми. Атлурги толпились и горячо обсуждали появление в городе нового изгоя. Гвирн собирался навестить одного из своих ближайших сподвижников и верного друга — Арсуга и прошёл уже полпути до его дома. Как вдруг его осенило неожиданное прозрение. Гвирн был уверен, что это боги послали ему знак, и без промедления бросился в Зал Свитков.

Здесь хранилась вся мудрость народа, накопленная веками: все законы и установления, все легенды и предания, но главное — здесь, заключённые в бумажные свитки, хранились голоса богов, некогда обратившихся к избранным из народа. Гвирн знал, что здесь он будет один. Никто не помешает ему войти и выйти из Зала Свитков незамеченным.

По большей части атлурги редко обращались к этой сокровищнице знаний и мудрости. Они были захвачены водоворотом повседневной жизни, в которой нет места для истинного познания и поисков мудрости. Они приходили сюда лишь для того, чтобы гурнас — «говорящий с богами» — посоветовал, какое имя дать ребёнку, чтобы он вырос здоровым и удачливым, или же прочёл по небесным знакам, уродится ли в этом сезоне урожай ропса.

Но семья Гвирна была иной. Отец растил его в атмосфере глубокого почитания богов, далеко выходящего за рамки праздничных жертвоприношений. Зал Свитков с детства был ему вторым домом. Гвирн проводил тут долгие часы, в то время как другие дети играли в «Охоту» и без спроса бегали в пустыню.

Отец учил Гвирна не только почитанию богов, но и тому, как узнавать их волю и угодить их желаниям. Вот почему Гвирн в точности знал, куда направляется, когда поворот за поворотом преодолевал длинные пустынные проходы Зала Свитков.

Гвирн направлялся в одну из самых удалённых и редко посещаемых частей, в которой хранились пророчества. В древности их было бессчётное множество. Теперь же эти свитки просто пылились, никому не нужные. Никто десятилетиями, а может и столетиями не заглядывал в них.

Гвирн миновал стеллаж с пророчествами богов-близнецов Урса и Асри. Это должно быть где-то здесь. Он знал, где искать, лишь потому, что когда-то давно уже читал это пророчество. И теперь оно всплыло в памяти, разворошённой словами Туррага.

Пальцы Гвирна перебирали свитки, и мелкая, серебристая пыль взвивалась над стеллажами, покрывая его волосы и плечи. Прошло немало времени, пока он не нашёл то, что искал. Гвирн быстро пробежал глазами по пергаменту и воскликнул, забыв про осторожность:

— Ну, конечно! Раньше я не мог постичь смысла этих строк, но теперь я понимаю. Здесь же говорится о ней, о девушке, которую Корт отнял у песков!

Гвирн бесшумно рассмеялся, ещё раз перечитывая свиток. Вот то, что он искал все эти годы. То, что позволит ему и его семье возвыситься, вновь занять то положение, которое они когда-то занимали. Но никто не должен узнать об этом свитке. Никто и никогда не должен его найти.

Поразмыслив о том, где лучше спрятать манускрипт, Гвирн пришёл к выводу, что нет более безопасного места, чем самая редко посещаемая часть Зала Свитков, которого сторонится большая часть атлургов.

Он засунул пророчество поглубже в груду таких же, покрытых пылью и никому не нужных свитков. Гвирн был уверен, что здесь никто его не найдёт, и его тайна останется сокрыта ото всех, кроме разве что богов. Но разве не они и привели его сюда? Гвирн знал, что это так. Боги дают ему шанс, и он собирался им воспользоваться.

* Тар — мера длины у атлургов, равная дневному переходу по пустыне.

Глава 9. Забытая богиня

Ночь выдалась на удивление жаркая. Юта лежала без сна в новом «доме», который ей выделил Утегат, и смотрела в потолок. Сегодня весь день, как и вчера и позавчера она работала в поле, где выращивают ропс — основную растительную пищу атлургов. Леда учила её рыхлить и увлажнять землю, обрабатывать стебли, находить и удалять больные и собирать зрелые.

С непривычки у Юты болела спина, а на ладонях появились болезненные мозоли от каменной тяпки. Но всё равно это было лучше, чем слоняться по Утегату без дела. Полностью сосредоточившись на новой незнакомой деятельности, Юта умудрялась почти ни о чём не думать. Она погрузила свой разум и чувства под стеклянный колпак, отгородившись от мучительных воспоминаний и мыслей.

После Утегатола прошло десять дней. Канг выделил ей отдельную «пещеру», как Юта называла про себя лурды — дома-ячейки атлургов. Раньше он принадлежал одинокому старику, который недавно умер, и дом отдали Юте. Он находился в той же части города, что и лурд Корта и Леды, в нескольких поворотах коридора от них.